Поэтому нет ничего удивительного в том, что стоило радиоприемнику заикнуться о намерениях конфедератов дать новую битву при Питерсберге, как Нарвел спустился с крыши, где он принимал солнечную ванну, уселся в свой «плимут» серого цвета и отправился на войну.
Если Юг восстанет вновь, Боггз должен быть в самом центре событий! В конце концов гражданские войны бывают лишь раз в сто лет.
По пути к Питерсбергу Нарвел раздобыл орден кавалера Бани и, действуя от имени полковника Дикси, вербовал единомышленников, пока кавалькада серых машин не заняла на федеральном шоссе номер 95 целую полосу, и теперь никто не решался его задержать. Он и его свита останавливались только у баров и оружейных лавок, а также на обочинах, чтобы справить малую нужду.
Во время одного из привалов Нарвел приобрел конфедеративную форму и флаг Он переоделся, обвязал звездно-полосатое полотнище вокруг шеи и повернулся навстречу ветру, который аккуратно расправил материю на его плечах.
– Ты из каковских будешь? – шамкая ртом, набитым табачной жвачкой, осведомился один из попутчиков Нарвела, славный старикашка по имени Гойт.
– Называйте меня полковником Дикси, – горделиво произнес Нарвел.
Никто и не подумал смеяться. Нарвел уселся в свой диксимобиль и, преисполненный надежд, помчался к Питерсбергу.
* * *
К тому времени, когда рейдеры Дикси под аккомпанемент приветственных возгласов и рукоплескании часовых въехали на питерсбергское поле битвы, Нарвел Боггз окончательно утвердился в мысли том, что он избранник судьбы. Его ожидало великое правое дело, и на этом пути не было никакой необходимости в сверхъестественных силах.
Как только впереди показался кратер, Боггз высунул из окна руку в желтой перчатке и скомандовал:
– Кавалерия... Стой!
Колонна серых автомобилей, взвизгнув тормозами, пошла юзом и наконец замерла на месте, отделавшись всего лишь двумя-тремя помятыми бамперами.
Нарвел выбрался из машины, отбросил звездно-полосатую накидку так, чтобы она развевалась на ветру, и отрапортовал:
– Рейдеры Дикси к сражению готовы!
– Вы опоздали, – отрезал мужчина в одежде, представлявшей собой нечто среднее между формами кавалерии Конфедерации и Национальной гвардии.
– Кто вы такой, черт побери? – вскипел Боггз.
Мужчина козырнул.
– Капитан Ройял Вутен Пэйдж к вашим услугам, сэр. Виргинская Национальная гвардия, отдельный батальон имени Стоунволла.
Нарвел заколебался. Должен ли знаменитый герой салютовать заурядному армейскому офицеру? Какого черта, подумал он и, отдав честь, представился:
– Полковник Дикси, избавитель Отечества.
Порыв ветра приподнял край звездно-полосатой накидки, и та хлестнула Боггза по лицу.
– Боюсь, ваш мессианский порыв несколько запоздал, полковник. Мы согласились сложить оружие.
– Вы сдались?
– Нам велено воздерживаться от всяких мятежных действий до тех пор, пока не появится наш заклятый враг, которого мы обратим в бегство и погоним назад в его логово.
– Соблаговолите объяснить, о каком враге идет речь? – требовательным голосом произнес Нарвел, с легкостью переходя на витиеватый язык своих предков.
– О подлом воинстве Сэма Бисли, разумеется.
– А как же проклятые янки?
– Судя по всему, между Югом и Севером возникло некое недоразумение...
– К черту! – перебил капитана Нарвел, борясь с накидкой, норовившей обвиться вокруг его головы. – Мои рейдеры прибыли сюда не для того, чтобы протестовать против этого дурацкого парка! Мы намерены поднять Юг и смыть позорное пятно! Мы приехали, чтобы стрелять в синебрюхих. – Полковник Дикси обернулся, мужественно ударил себя в серую грудь и рявкнул: – Я правильно говорю, ребята?
– Да, черт побери! – в один голос взревели рейдеры, потрясая разнокалиберными винтовками, охотничьими ружьями и автоматами.
К Нарвелу подошел лейтенант в форме армии Северной Виргинии.
– Мы не можем позволить вашим людям носить эти штуки, – заявил он.
– Чем же они плохи? – грозным тоном осведомился Нарвел.
– Они не соответствуют историческому периоду.
– Чему?!
– Историческому периоду. Все это – изделия послевоенных лет за исключением, может быть, старинных охотничьих ружей. Да и то в зависимости от того, какими патронами они заряжены.
Нарвел Боггз изумленно вытаращил глаза.
– К тому же вам придется отогнать машины за пределы поля битвы, сэр, – добавил лейтенант.
Полковнику Дикси показалось, что он ослышался.
– Вы что же, приятели, радио не включаете? – рявкнул он.
– Техника двадцатого века запрещена.
– По радио сообщили, что сюда приближается Девятый пенсильванский батальон саперов имени Дня поминовения павших. Они настроены весьма решительно.
– Если они придут с миром, мы встретим их с должным почтением, – ответил капитан Пэйдж.
– Род-айлендская Национальная гвардия объявила кровную месть и расположилась на вашингтонском берегу Потомака. Стоит им переправиться через реку, как здесь начнется ад кромешный.
– Полагаю, к настоящему времени они малость поостыли, – отозвался капитан Пэйдж.
– А в Нью-Йорке организована бригада Стоунволла, – продолжал Нарвел.
– Этого не может быть, сэр. Мое подразделение является единственным наследником сего славного имени.
– У названия нью-йоркской бригады несколько другие истоки. Они не претендуют на звание сынов Стоунволла Джексона. Понимаете, о чем я?
– А разве был какой-то другой Стоунволл?
– Я имел в виду компанию «Театральная труппа Стоунволла». Судя по всему, это команда евнухов.
Капитан Пэйдж побледнел как полотно.
– Они присвоили наше имя?!
– Присвоили, опорочили, втоптали в грязь, а то и чего похуже.
– Ужасное, страшное оскорбление для нас, – отрывисто произнес капитан.
– Я уж не говорю о том, каким позором эти фиглярствующие кастраты покроют славное имя легендарной бригады Стоунволла.
– Если они придут, – воскликнул капитан Пэйдж, воздевая дрожащий кулак к безоблачному голубому небу Старого Доминиона, – мы перебьем их всех до последнего!
– Вот и славно! – успокоился Нарвел Боггз, и.о. полковника Дикси, и, повернувшись к своим спутникам, объявил: – Мы пришли сюда, чтобы сражаться, и мы не отступим!
Присутствующие, все как один, разразились яростным повстанческим воем.
* * *
Их воинственный клич прогремел в наушниках президента «Сэм Бисли корпорейшн» Микки Уэйзингера, который расположился в трех милях от поля битвы в передвижном пункте связи, спрятанном в чаще соснового виргинского леса.
– Чертовы вопли! Звучит весьма угрожающе, – хриплым голосом произнес Микки.
– Ага, – беззаботно отозвался Боб Бисли.
– Не могу же я выйти к ним с микрофоном и произнести речь! Они разорвут меня на куски.
– Бывает и хуже.
– Например?
– Ну, скажем... – Боб Бисли начал загибать пальцы. – ...предать Дядю Сэма, обмануть Дядю Сэма, почувствовать, как твои яйца сжимает правая гидравлическая рука Дяди Сэма...
Микки Уэйзингер машинально свел колени и проворчал:
– Когда приступим?
– Когда начнется пальба, – ответил Боб Бисли, включая микрофон.
– Пальба? Какая еще пальба? Кто и в кого будет стрелять?
– Все.
– Что?!
– Как только Калифорнийские мушкетеры прорвут повстанческие ряды, все начнут стрелять во всех, – объяснил Боб.
– А на чьей стороне была Калифорния во время Гражданской войны?
– На нашей, – ответил Боб и, приблизив губы к микрофону, скомандовал: – Калифорнийцы! Ваш звездный час пробил!
Микки Уэйзингер вытер вспотевший лоб шелковым платком и пробормотал:
– Остается лишь надеяться, что он не окажется моим смертным часом.
Вереница серых машин, кативших по Кратер-роуд, исчезла в пыльной дымке. Замыкающий автомобиль с грязным лобовым стеклом отстал от идущих впереди на добрых пять корпусов. Римо заметил, что это был четырехдверный седан.
– Ехать быстрее, чем идти пешком, – сказал он.
– Согласен, – отозвался мастер Синанджу.
Они помчались за машиной легким шагом, и как ни странно, по мере того как они ускоряли ход, ноги их двигались все медленнее. Несколько мгновений спустя оба уже растворились в буром облаке пыли, поглотившем последнюю машину конфедератов.
Поравнявшись с седаном, Римо обогнул его слева, а Чиун зашел с правой стороны. Мастера Синанджу с двух сторон ухватились за ручки задних дверец, дернули их, и наконец оба одним прыжком очутились на заднем сиденье машины.
Устроившись поудобнее, они приготовились к непродолжительной поездке до кратера и наконец миновали пикеты южан, охранявшие въезд на питерсбергское поле битвы. Римо заметил, что на часовых нет ни башмаков, ни туфель, ни носков.
Ученик с учителем обменялись озадаченными взглядами и, откинувшись на спинку кресла, замерли в неподвижности. Известно, что человеческий глаз особенно чувствителен к резким движениям, но если они будут сидеть не шевелясь, то водитель вряд ли заметит их в зеркальце заднего обзора.
