— Я не знала обратной стороны этого бизнеса. Не знала, как он жесток…
— Слушай, но первое время у тебя все получалось. Что вдруг произошло?
— У нас сегодня вечер вопросов и ответов? Что? Когда? — резко спросила Вика.
— Как успех тебя испортил, — покачала головой мать. — Ты уже подгниваешь, милая, под грузом непомерной гордыни. Еще не топ-модель, а амбиций у тебя через край… Но я-то вижу, что у тебя не все клеится.
— Еще одна прорицательница нарисовалась. Развелось вас, — зло засмеялась Вика. — А что ты еще видишь?
— Вижу, что где-то ты гордишься тем, чего добилась, а где-то осознаешь собственное ничтожество…
— У тебя все? — спросила Вика.
— Почти.
— Может, ты и права, — устало согласилась Вика. — Просто слишком много проблем навалилось.
— Ты сама себе создаешь проблемы, а никто другой.
На это Вика не нашлась, что ответить. Это то, в чем она боялась сознаться даже себе и обсуждать не собирается.
Вике все надоело, буквально каждый интересуется ее проблемами. У людей, что, своих не хватает? Она с трудом себя сдержала, чтобы не сорваться и не наговорить гадостей:
— Мама, давай не ссориться из-за ерунды.
— Я тебя не узнаю, — сказала на прощание мать.
— Я сама себя не узнаю, — согласилась с ней Вика, закрыв дверь.
Ритка, Катрин, мать… Кто на очереди? Кого следующего она оттолкнет и обидит? Если так будет продолжаться, то вскоре никто не будет общаться с ней.
Как легко все разрушить и все потерять, и как трудно быть одной. Как ей часто не хватает Катрин, порой она жалела, что обидела ее. Она не хотела — просто была пьяна и зла на Ритку, а под рукой оказалась Катрин. Только и всего…
* * *
Поднимался серый туман, моросил дождь, на улицах уныло и грязно. Вика шла и плакала, не замечая дождя, а слезы смешивались с дождевыми каплями. Она оттягивала момент, возвращения домой. Ей так не хочется в пустоту комнат, что теснят ее. Дворы пусты, лишь одинокие железные мухоморы мокнут под дождем. Обувь уже сырая насквозь. Вторая сигарета размякла пополам. Поднявшись на мост, она остановилась и стала смотреть на темную воду. Как просто — броситься вниз и решить все проблемы разом.
Что меня ждет? Еще один показ, еще один кастинг, еще один сукин сын, который уложит к себе в постель Я выбита из обоймы и это факт… Стоит ли держаться за жизнь, если она так беспросветна?..
Вода зовет за собой, на свое дно, еще немного и все проблемы останутсяпозади. Стоит лишь перекинуться через перила…
Вика подтянулась на руках и поставила ногу на край, но тут представила себе: как сегодня же вечером ее выловят менты и повезут на опознание. При себе нет документов, и им придется сделать фото, чтобы разместить в криминальных сводках. На этом фото она будет раздувшаяся и посиневшая от воды, с веками, обнажавшими глазные яблоки, с языком, выглядывающим изо рта… Бр-р…
Менты проведут судебно-медицинскую экспертизу, чтобы быть уверенными, что это не убийство. Для этого ее отвезут в морг. Запах формалина, сырости и карболки, неоновый свет. Она будет лежать на ледяном столе, а патологоанатом распотрошит ее как утку…
Вика развернулась и зашагала в сторону дома. По пути она заметила маленькую церквушку, и ей захотелось зайти.
Она не верит в бога, не знает ни одной молитвы, но сейчас ей хочется чего-то вечного, успокаивающего. Она с опаской вошла внутрь и замерла, даже не зная, как перекреститься. Никто не обратил на нее внимания, и, осмелев, Вика подошла к алтарю.
Иисус в терновом венке, истекающий кровью, смотрел на нее с креста. В его глазах — такая мука. Может, уже тогда он знал, что искупительная жертва будет напрасна. Он умер за нас — грешных людей, омыв своею кровью, но ничего в мире не изменилось. Люди продолжают так же грешить, если не больше, и лишь вспоминают о боге, когда им очень плохо… Как ей сейчас…
Рядом картины ада — грешники горели в геенне огненной, их поджаривали на сковородке, варили в кипящем котле…
— Почему христианская вера такая жестокая, а бог такой беспощадный? А как иначе? Если уж он послал своего сына на такую мучительную смерть, то что говорить о нас? В прошлые века люди шли на войну за веру Христа, и сколько их погибало? Жены оставались без мужей, матери без сыновей, дети без отцов… Бог забирал всех…
Что ей попросить у бога? И услышит ли он ее? Ему, наверное, так надоели люди, что вечно клянчат у него блага или прощение…
К тому же она получила то, чего хотела, но счастья это не принесло. Все детство мечтала быть моделью, ждала своего звездного часа, а, добившись, поняла, что это не то, что ей нужно.
Что успех не самое важное в жизни понимаешь тогда, когда уже добился его. Успех не согреет тебя ночью и не утешит, когда плохо.
Ей все чаще и чаще хочется вернуться назад, но это невозможно, по пути к успеху что-то потеряно. И как ни старайся, того не вернуть.
Однажды постояв под светом софитов, очень сложно спуститься на землю. Как говорится: не взлетай — и не упадешь, а чем выше взлетел, тем больнее падать…
И нет смысла спрашивать себя: почему это случилось именно с тобой? Что сделано, то сделано. Будешь думать об этом — только измучаешь себя…
* * *
Вика зашла в гримерку, где уже сидело шестеро девиц, выглядевшие чуть лучше уличных шлюх. Девицы сами себе накладывали мейк-ап: старательно замазывали прыщи, покрывали блеском подозрительно пухлые губы. У всех татуажные брови, гелевые ногти — полный отстой. Куда она попала?
Пройдя десятки кастингов, где она получала лишь отказы, лишь тут ей повезло… Повезло?! Участвовать в таком балагане?
За кого они меня принимают? Чтобы я работала с этими шалавами? Если бы я так не нуждалась в деньгах, то и разговаривать бы не стала.
Вне себя от возмущения Вика швырнула трусики, которые она должна рекламировать. Какая дрянь!
Ей вспомнилась Швейцария. Реклама белья «La Perla». Как все было шикарно!
Тичино, утопающий в пальмах, розовый бассейн, вилла с белыми колоннами, роскошные модели-бразильянки, что работали с ней. Со всех сторон вздохи восхищения, страстный взгляд Клаудио и поездка к нему на серебристой «Maserati» … И она в своей лучшей форме, в которой уже точно никогда не будет.
Вспомнила, как она полулежала на кровати с розовым балдахином, каждый ее жест вызывал вздохи восхищения. Как ей было уютно под взглядом Клаудио…
Неужели это на самом деле было с ней? Сейчас в это просто невозможно поверить.
Вика с неприязнью оглядела этих шлюхоподобных моделей в дешевом белье.
«Того и гляди скоро меня пригласят сниматься для рекламы секс-шопа…»
Ситуация бесила ее потому, что она сама не верила в собственные силы. Ее подтряхивало, пока накладывала грим, и дрожали руки, пока она пыталась подвести глаза. У ней никак не получалось сделать ровную линию.
Как ей хочется выпить! Но она предупреждена, что сразу вылетит, если заметят или почувствуют запах. Все уже знают, что на нее нельзя положиться — слухи распространяются быстро.
Какой дешевый интерьер и какое мерзкое белье. Случаем, не с китайского рынка? А эти дешевки-модельки, случаем, не с трассы снятые?..
Значит ли это, что и я стала дешевкой? А какой ответ ты хотела услышать, идиотка? Как не хочется в этом сознаваться даже самой себе.
Вдруг она услышала за спиной:
— … все говорят, как модель она кончилась…
Вика не шелохнулась, но от этих слов на глаза навернулись слезы. Она вышла на середину, понимая, что ей предстоит, возможно, самая тяжелая, а может, и последняя съемка в ее карьере.
Их втроем поставили перед камерой. Справа брюнетка оснащена нехилым бюстом, но выглядит бюст подозрительно высоким. Да и не брюнетка она — отросшие светлые корни выглядят отвратительно.
— Внимание! Смотрим в объектив!
От вспышек заслезились глаза. Софиты раскалялись, и воздух наполнился людскими испарениями: смесь дешевой косметики и женского пота стала удушливой до тошноты.
Вика была сыта по горло: все внимание было обращено на грудастую брюнетку, а Викой никто не интересовался.
— Прогнись! Вика — это тебе! Не так! В левую сторону сильнее. Подожди, я тебе покажу.
Подойдя к ней, он показал, как развернуться, чтобы был виден изгиб спины.
Грим потек, Вика изнемогала под жаром софитов. Пока она разворачивалась, у нее неожиданно подвернулась нога, она качнулась в сторону.
— Вика, с тобой все в порядке?
— Да, я в порядке. Можно сделать паузу?
Он пропустил ее вопрос мимо ушей и демонстративно отвернулся. Он снимал одну за другой, менял местами, потом обратился к грудастой брюнетке.
— Ты сегодня в ударе, малышка! Как ты порадовала меня, — и многозначительно глянул на нее.
Брюнетка призывно посмотрела ему в глаза и выпятила бюст. Фотограф не сводил с нее глаз. Похоже, они без слов договорились о сегодняшней случке.
