– Вы похожи на своего отца. Kalos-ton Итака, Роберт. Хотелось бы мне приветствовать вас при более счастливых обстоятельствах.
Ирэн встала ему навстречу, когда он поднимался по ступеням. Она протянула ему руки и, когда он взял их в свои, поворачиваясь ко мне, сказала:
– Роберт, хочу представить тебе Алкимоса Каунидиса. Алкимос и твой отец были большими друзьями.
Каунидис расцеловал Ирэн в обе щеки, а потом протянул руку мне:
– Могу я выразить свои соболезнования? Ваш отец, Роберт, часто говорил о вас. Надеюсь, вы не против, если я буду вас так называть? У меня такое чувство, как будто я уже давно знаю вас.
– Конечно.
Мы пожали друг другу руки, затем он снова повернулся к Ирэн.
– А как ты, Ирэн? Iste kala?
– Ime entaxi, – ответила она. – Все в порядке.
Каунидис присоединился к нам, и Ирэн приготовила ему стакан подслащенного ледяного кофе и еще один – его шоферу, который курил в тени у машины. Каунидис и Ирэн обсуждали предстоявшие похороны, а затем гость стал вспоминать о моем отце и о времени, которое они проводили вместе. Он рассказал, как однажды они уплыли на один из ближних островов, ныряли там у рифа неподалеку от берега, а потом весь вечер пили в таверне.
– Твой отец взобрался на стол, чтобы спеть нам песню, хотя многие просили его пощадить нас. Но он и слушать ничего не хотел: спел всю балладу до конца, но, когда дошел до самой ее трогательной части, потерял равновесие и свалился на пол. – Каунидис покачал головой и засмеялся. – Слушатели аплодировали, хотя вряд ли в знак признания певческого таланта Джонни.
Я с трудом сумел совместить этот разухабистый образ моего отца с тем, который мне был знаком.
– Похоже, вы видели отца таким, каким я не видел его никогда, мистер Каунидис, – заметил я.
– Да, я неплохо знал его. Ваш отец, Роберт, часто говорил о вас, хотя, конечно, мне известно, что ваши отношения были далеко не самыми теплыми, – тактично добавил он.
– Наверное, можно и так сказать.
– К сожалению, такое иногда бывает между отцами и сыновьями. Ваш отец любил вспоминать о времени, когда он был счастлив. Если мне память не изменяет, он рассказывал, что когда вы были совсем маленьким, то часто ездили с ним в археологические экспедиции по Англии.
– Давно это было.
– Время меняет многое. Ваш отец жалел, что, оставаясь на Итаке, не мог узнать вас получше. Но он любил этот остров.
– Если он сам говорил вам это, – презрительно хмыкнул я, – то боюсь, вы заблуждаетесь. Причина, по которой мы плохо знали друг друга, не имеет ничего общего с тем, что он решил жить здесь. Скорее это произошло потому, что, уехав из Англии, он в своих интересах забыл о существовании ребенка. Я почти два года не получал от него никаких известий. Для мальчика это очень большой срок, мистер Каунидис.
– Роберт, пожалуйста, не надо, – прервала меня Ирэн.
Я поднял руки, шутливо сдаваясь:
– Знаю, что не похож на горюющего сына, но правда есть правда: у отца был талант искажать некоторые вещи.
– То, что пережил в Англии твой отец, сильно повлияло на него, – сказала Ирэн. – Ему понадобилось много времени, чтобы оправиться.
Я знал о скандале, разрушившем его карьеру, но я слышал это оправдание и раньше и всегда отвечал одинаково:
– Однако переживания не помешали ему жениться на тебе.
– Извините, – торопливо вмешался Каунидис. – Не нужно было мне касаться этой темы.
Ирэн взглянула на меня с упреком, и мне стало жаль ее. Лучше бы я промолчал. Понятно, что теперь, когда отец умер, глупо вспоминать старые обиды. Я никогда не винил Ирэн за отца, хотя сейчас мои слова прозвучали именно так.
– Ирэн, прости меня, пожалуйста, – извинился я, – и вы тоже, мистер Каунидис. Мне правда жаль, что так получилось.
Грек сделал жест, как будто выбрасывал из головы любые дальнейшие споры на эту тему. И я попробовал перевести разговор на другое:
– А как вы познакомились с отцом? Вы тоже археолог?
– Пожалуйста, зовите меня Алкимос. Что же касается вашего вопроса, то должен признаться, что в отличие от вашего отца, я никогда не был ученым. Сейчас я на пенсии, а до этого много лет был простым бизнесменом.
– Алкимос скромничает, – произнесла Ирэн, подхватив новую тему. – Он владеет процветающей судоходной компанией в Патрасе на материке.
– У меня была доля только в нескольких пароходах, и не такая уж большая.
Я позволил себе усомниться в его словах: мало кто на Итаке разъезжает в огромном, почти новом «мерседесе» с собственным шофером.
– Значит, вы родились не на Итаке?
– Да нет, собственно говоря, родился я здесь, но после войны уехал с острова совсем молодым человеком.
Я удивился. Быстро прикинув в уме, я пришел к выводу, что сейчас Каунидису лет восемьдесят. Но выглядел он намного моложе.
– Я ходил в плавание, – продолжил он, – и постепенно скопил немного денег. Затем мне, не сразу конечно, удалось накопить столько, что я смог купить долю в небольшом грузовом пароходике. Мне повезло. Знаете, Роберт, на Итаке давние традиции мореплавания. Отсюда вышло несколько семей крупных греческих судовладельцев. Например, братья Стафатос и семья Караламбис. Мои собственные достижения, естественно, намного скромнее.
– И вы вернулись обратно на Итаку, когда вышли на пенсию?
– Да. Здесь у меня есть дом, уже много лет. И, как Одиссей, я всегда мечтал вернуться домой. Читали Гомера?
– Немного.
– Алкимос помогал твоему отцу в работе, – сказала Ирэн.
– Я всего лишь делал на протяжении нескольких лет небольшие пожертвования на раскопки, не более того. Для меня это было делом чести. К сожалению, в Греции всегда не хватает денег на археологию, а эти работы важны для нас.
– Без поддержки Алкимоса музей твоего отца вряд ли смог бы долго существовать, – пояснила Ирэн.
– Ирэн преувеличивает, – возразил Каунидис. – Я очень уважал вашего отца, Роберт. Он был образованным и умным человеком и хорошим другом. Если у меня была хоть какая-то возможность помочь ему, я расценивал это как счастье. Вы, разумеется, слышали о храме Афродиты? Ваш отец никогда не терял надежды, что в один прекрасный день откроет его местонахождение.
– Допустим, что да.
– А знаете ли вы, что человек по имени Георгий Дракулис утверждает, будто он первый обнаружил этот храм в тридцатые годы?
– Я всегда считал, что следы этого храма затерялись еще где-то в древности, – удивленно заметил я.
– Все правильно. Ученые всегда оспаривали его существование. Однако Дракулис в письме своей сестре написал, что нашел-таки этот храм. К сожалению, это нельзя доказать: сам Дракулис умер во время войны, а к тому времени, когда письмо опубликовали, землетрясение пятьдесят третьего года уже погребло его раскопки. Но, во всяком случае, некоторые не считали его заявление голословным. Среди этих людей был и ваш отец.
– Несмотря на это, Ирэн сказала мне, что в последние годы он оставил всякую надежду найти храм Афродиты.
– И она сказала правду. Было очень тяжело видеть, что он совсем пал духом, хотя незадолго до смерти он понял, что Дракулис был прав.
– В самом деле?
– Да. В прошлом году в Швейцарии в одной частной коллекции были обнаружены кое-какие предметы, найденные Дракулисом во время раскопок. Они-то и послужили доказательством того, что все рассказанное им в письме к сестре является правдой. По крайней мере, Джонни узнал, что храм действительно существует. И я уверен, что когда-нибудь его обязательно найдут.
Я подумал, что такое открытие могло привести отца и к отчаянию. Знать, что храм действительно находится где-то на острове, но что даже за двадцать с лишком лет он не нашел его и, вероятно, никогда уже не найдет.
– Помнится, ваш отец как-то говорил, что у вас свой бизнес. Так? – поинтересовался Каунидис, меняя тему разговора.
– Да, строительный.
– И еще он говорил, что ваши дела идут успешно.
– Цены подрастают, – пояснил я. – В таких условиях не нужно быть гением.
– Но, насколько мне известно, серьезный бизнес всегда требует труда и преданности делу. Кажется, в этом вы с отцом похожи. И долго вы собираетесь оставаться на Итаке?
– Боюсь, что не долго. Уеду сразу после похорон.
– Надеюсь, что до отъезда вы найдете возможность посмотреть наши великолепные виды. Вы же знаете, у нас замечательные пляжи, где так приятно поплавать. И в отличие от нашего соседа – Кефалонии, – они, за редким исключением, не загажены толпами туристов.
Я искренне согласился и рассказал ему, что сегодня уже ездил к заливу Полис.
– А о тамошней пещере слыхали? Она очень известна.
– Да, я читал о ней.
– А знаете о подводном городе в заливе? Он назывался Иерусалим. Говорят, что это развалины города, затонувшего во время землетрясения много веков назад. В музее вашего отца выставлено несколько амфор, поднятых со дна моря. Вы были в музее?
