Колин настолько недвусмысленно пытается меня склеить, что мной овладевает легкое отвращение.
— Я еле выбрался сегодня, — сообщает он, стараясь говорить нарочито басовитым голосом. Оглянувшись, я замечаю, что Вэйд и Бритни целуются взасос. Прямо рядом с нами. Я быстро отворачиваюсь. — Но я чертовски рад, что смог приехать, — продолжает Колин, разглядывая меня. — Так приятно с тобой познакомиться.
— Спасибо, — говорю я, отодвигаясь подальше. Чтобы не наблюдать публичное проявление чувств, происходящее по правую руку, я смотрю, как Колин потягивает из бокала алкоголь. Мне не нравится даже, как он пьет.
В конце концов Бритни и Вэйд отрываются друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, и я радуюсь тому, что они сделали перерыв: неприятно сидеть в тишине, прислушиваясь к чмоканью и слюнявым поцелуям. Кроме того, мне скучно.
Я смотрю на красную жидкость в моем бокале. Мэйсон сказал бы, что, судя по виду, она способна вышибить мозги любому, но, кажется, общество Вэйда и его друзей для меня опасней выпивки. И между прочим, прийти сюда меня заставил именно Мэйсон. Пожав плечами, я одним глотком осушаю бокал.
— Еще налить? — спрашивает Бритни, которая, видимо, стала уважать меня несколько больше. Она берет термос и встряхивает его.
— Конечно, — говорю я. — Наливай.
Бог знает, сколько времени спустя я, проснувшись, обнаруживаю себя лежащей на вонючем ковре в полутемной комнате, освещенной лишь одним красным светильником. Откуда-то доносится музыка, до предела наполненная чудовищными басами. Где я, совершенно непонятно, но в первые несколько минут после пробуждения меня это даже не интересует. Все, кроме собственного самочувствия, отходит на второй план. А чувствую я себя плохо.
Вернее, отвратительно.
Я потею и мерзну одновременно. Если бы я могла пошевелиться, чем-нибудь накрылась бы. Голову хочется отрубить, так она болит. Еще лучше — свернуться в клубок и умереть, если, конечно, я еще не умерла. Чтобы проверить это, щипаю себя за руку.
Постепенно, кусками, ко мне возвращается память.
Вспоминаю, как бегала по футбольному полю за Бритни.
Поспорив с Колином, пила пиво из бочки с краном, стоя на голове.
Пела под караоке с Колином «Без кислорода» Джордин Спаркс…
Зажала в углу на танцполе Вэйда и пыталась силой заставить его рассказать, почему он не хочет говорить о проекте.
«Да какого черта»? — вопила я. Вспомнив, как он вытирал лицо, когда я его наконец выпустила, с ужасом понимаю, что, видимо, брызгала слюной во время разговора.
Не выдержав позора, начинаю стонать, лежа на чужом полу. Облизав губы, понимаю, что они пересохли и потрескались. Во рту остается привкус алкоголя с сахаром — и еще чего-то. Возможно, я ела хот-дог. Где-то рядом куча блевотины, но я даже не пытаюсь отодвинуться или хотя бы посмотреть, где находится источник вони. Неожиданно басы усиливаются — кто-то, похоже, открыл дверь в комнату.
— Мне кажется, это здесь, — произносит мужской голос. — Подожди-ка.
Парень вошел в комнату — слышно, как он шаркает ногами по ковру, пытаясь что-то найти в полутьме. Я стараюсь не дышать, потому что не знаю, можно ли здесь находиться или нет. Он подходит совсем близко, и я, вытянув пальцы правой руки, касаюсь подошвы его ботинка. Заметив меня, парень испуганно вскрикивает.
— Черт! Ты меня напугала!
— Прости, — бормочу я, шевеля сухими губами.
— Что ты здесь делаешь?
— Отдыхаю.
— И давно ты тут отдыхаешь?
Я пожимаю плечами.
— Э… ну, ладно. Лежи, раз нравится, — говорит парень, пятясь к двери. — Или, может, кому-нибудь позвонить?
— Нет, спасибо, я уже позвонила своей подруге Одри, — отвечаю я.
Разве я ей звонила? Что-то не помню, чтобы я с ней говорила.
— А, отлично, — говорит парень, осторожно отступая, чтобы не задеть мое распростертое тело. — Я попрошу швейцара проводить твою подругу. Скажу ему, где тебя искать.
Я больше ничего не говорю, потому что снова проваливаюсь в сон.
Через три минуты или три часа я просыпаюсь, чувствуя, что меня кто-то трясет. Мне хочется протестовать: свернуться в клубок и ударить ногой того, кто нарушает мое забытье, но я даже сказать ничего не могу — губы не слушаются. Тело превратилось в неподвижную колоду. Кто-то, я не вижу кто, не говоря ни слова, поднимает меня, выносит на улицу, кладет в машину и куда-то увозит.
— Дэйзи? Ты спишь? — кричит Мэйсон из другого конца фуд-корта в торговом комплексе. Он сидит за столиком с Кэйси и Норой Фитцджеральд. Все трое смотрят на меня. Мэйсон пару раз ударяет по столу костяшками пальцев, как будто передает мне зашифрованное послание. Стукнув в третий раз, он замирает в ожидании, глядя на меня, как будто я должна знать, что он хочет мне сообщить.
— Дэйзи? — снова зовет меня он.
Я в замешательстве смотрю через стол. Напротив меня сидит Мэтт.
— Ответь же ему, — говорит он.
Почувствовав на плече чью-то крепкую руку, я просыпаюсь.
Открыв глаза, я наблюдаю дивное зрелище: рядом на боку, лицом ко мне, лежит Мэтт, и это не сон. Увидев его, я перестаю дышать.
— Ответь отцу, — беззвучно шепчет он. Я непонимающе хмурюсь.
— Ответь, или он захочет войти, — объясняет Мэтт. Поняв наконец, что он хочет сказать, я пытаюсь ответить Мэйсону, но не могу произнести ни слова. Пытаясь прочистить горло кашлем, я вспоминаю мистера Джефферсона. Интересно, он кашляет, потому что пьет? Понемногу голос возвращается ко мне.
— Я не сплю! — морщась от головной боли, кричу я.
Смотрю в темные глаза Мэтта. Он смотрит на меня. Если бы говорить было не так долго, я бы спросила его, что он здесь делает.
— Хорошо! — кричит Мэйсон за стеной. — Мы с Кэйси пойдем есть омлет в ресторан отеля, а потом поедем к Циммерманам. Нам нужно успеть к восьми. Ты едешь с нами?
На мгновение мне приходит в голову, что Мэтту, возможно, показалось странным, что Мэйсон назвал мою «мать» Кэйси, а не мамой. Однако Мэтт, похоже, не придал этому значения. В этот момент в желудке начинает так страшно бурчать, что желание раздумывать на эту тему пропадает само собой.
— Спроси, можно ли тебе остаться в номере, — шепчет Мэтт.
Я киваю.
Опасаясь дышать на него и понимая, что от меня пахнет перегаром, я отворачиваюсь.
— Ты не против, если я сегодня побуду в номере? — спрашиваю я у стены. Ответа с той стороны приходится ждать довольно долго. — Я бы хотела почитать кое-что к уроку литературы, — добавляю я, стараясь говорить как ни в чем не бывало, хотя в душе, конечно же, ужасно волнуюсь. Мэйсон снова медлит с ответом, как будто то, что я сказала, требует детального обдумывания.
— Ладно, оставайся в гостинице, — наконец говорит он.
— Хорошо! — кричу я. — Спасибо.
Желудок снова дает о себе знать, и я подтягиваю ноги к груди, чтобы стало легче.
— Тебя опять тошнит? — шепотом спрашивает Мэтт.
— Не знаю, — шепчу я в ответ.
— Мы вернемся в семь, — говорит Мэйсон сквозь стену. — Поужинаем вместе.
От всей души желая, чтобы Мэйсон прекратил разговоры о еде, я, собрав остаток сил, отвечаю ему спокойным, ровным голосом:
— Ладно, договорились.
Прекратившиеся было рвотные позывы возобновляются с новой силой.
— Пойдешь в ванную? — спрашивает Мэтт тихо.
— Нет, не хочу двигаться.
Мэтт смотрит на меня с легкой улыбкой и убирает со лба прилипшую прядь волос.
— Тогда не ходи, — говорит он.
Вскрикнув во сне от испуга, я широко распахиваю глаза и лежу, прислушиваясь к бешеному сердцебиению. Мэтт все еще со мной: лежит на спине и глядит в потолок. Заметив, что я проснулась, оборачивается и обеспокоенно смотрит на меня.
— Кошмар приснился?
— Не знаю, — честно признаюсь я, так как то, что я видела во сне, успело спрятаться в глубины подсознания и в памяти не сохранилось. Даже не шевелясь, я понимаю, что сон пошел мне на пользу, и силы понемногу восстанавливаются. Я делаю глубокий вдох, выдыхаю и смачиваю губы языком. — Значит… ночью я тебе звонила?
Мэтт перекатывается на бок и, ухмыляясь, смотрит на меня.
— Да. Ты была пьяна и отправила мне сообщение.
— И что же там было написано? — смущенно спрашиваю я.
— Что-то вроде «спаси меня от этих пошляков», — объясняет Мэтт, и в его глазах я читаю едва различимые нотки раздражения. Или ревности?
— А дальше?
— Получив сообщение, я позвонил тебе, и ты сказала, что гуляешь с каким-то геем по имени Вэйд и…
— Я сказала, что Вэйд гомосексуалист? — переспрашиваю я.
— Не совсем так. Но ты все время повторяла, что ему нужно начать говорить обо всем открыто, — отвечает Мэтт.
— Думаю, я имела в виду что-то другое, — говорю я, тихо смеясь. — Хотя неважно. Продолжай.
— Да. А потом ты начала сбивчиво объяснять, где тебя искать, — говорит Мэтт. — Сказала, что ты в сортире с лосем.
