Виктор перевел дух, оттер холодный пот, заливающий глаза и перевернулся на живот. Поле боевых действий оказалось прямо перед глазами. Там, на этом поле, царил бардак. Метрах в двадцати по взбудораженному ночному лесу метались многочисленные фонарики. Его искали, все еще искали, тупые мясники, так и не понявшие, как толпой в восемь человек они не сумели защитить босса. Правда, один из них оказался не промах, честно признал Гарин. Мразь поганая, успевшая среагировать и засадить мне в плечо. Я, конечно, тоже хорош. Прямо скажем, растерялся в первый момент от такой прыти. Кто бы мог предположить, что в толпе телохранителей найдется хотя бы один достойный стрелок. Хотя, пусть теперь гордится своей точностью высоко на небесах…
Кровавый след найти невозможно — не смотря на луну и фонарики, слишком темно, слишком много травы и, к счастью, слишком мокро. Значит время у меня, все-таки, есть. Только бы не приволокли собак. Сейчас, конечно, ребятки растеряны, сбиты с толку и, наверняка, крепко нервничают. Еще бы, на руках — два теплых трупа, забот полон рот, не позавидуешь. Первое, куда эти трупы деть на случай визита любознательных ментов. Второе, как скрыть следы. И третье, главное, совсем неплохо было бы найти убийцу. Хотя бы для отмазки перед жаждущими возмездия подельниками покойного босса. Что имеем в результате? Ничего хорошего, — до поиска с собаками ребятки додумаются быстро. Не приведи Господи.
Думай быстрее, приказал Виктор себе. Думай. Думать не хотелось совершенно, а хотелось лечь в высокой траве, закурить хорошую сигарету и помечтать, запрокинув голову к звездному небу и огромной полной луне. Еще хотелось холодного темного пенистого пива и спать. Спать долго, с чувством, с толком, с расстановкой.
Гарин застонал сквозь стиснутые зубы, ощутив онемение и нарастающую режущую боль в плече. Времени у меня совсем нет, подумал он. Скоро рука будет парализована, и тогда, тогда… Думай.
Его машина стояла за просекой, метрах в ста от того места, где он лежал. Идти туда было скорее всего бесполезно, ее наверняка нашли и сейчас какой-нибудь «специалист» из охраны роется внутри, пытаясь по номерам установить принадлежность. Тут-то он, конечно, пролетит, но… Стоп! Машина! Виктору стало мучительно плохо. Он вспомнил, как небрежно бросил пакет с распечатками задания, с письмом Немченко на приборную панель… И, конечно, забыл про него… Ну, и идиот…!
Он обхватил ствол дерева и, не отрывая взгляда от мечущихся впереди игл света, приподнялся. Боль немедленно вонзилась в каждую клетку тела, и на мгновение ему показалось, что наступил день.
Идти придется тихонько, отдышавшись, подумал Виктор. Почти ползти. А если у машины меня ждут? Сидят, покуривая спокойно, и поджидают. Всех прирежу, как собак. Каждого. На кой черт я взял распечатки с собой? Сейчас прихватил бы один из джипов, пока народ занят делом. Виктор с тоской посмотрел туда, где, он знал, стояли в темноте три машины — все три — мощные черные «Ландкруизеры». Он видел, как они подъезжали, разгоняя светом фар темноту. Н-да… Там, наверное, только по водителю в каждом… Прощай, сладкая мечта. Пора.
2
Идти, цепляясь за деревья, получалось с трудом.
Вначале за спиной затихли звуки, потом далекие отблески фонарей. Он остался один на один с шорохом ветра в ветвях, с лесной тьмой и со своей болью. Виктор не боялся леса. Никогда. По-настоящему, он боялся только людей. Безжалостных двуногих ублюдков. Еще не вскрытых, но всегда готовых к вскрытию тварей.
Дорога до машины показалась ему бесконечной. Совсем плохо, подумал Гарин во время очередной остановки. Такого у меня еще не было. За весь пятилетний стаж работы. Даже тогда, в Калининграде, в подвале… Это в первый и последний раз. Обещаю, если выберусь, никогда не буду недооценивать противника. Буду трезв и рассудителен. Аминь.
Потом Виктора стало донимать собственное воображение. Видение его засиженного мухами трупа появилось перед глазами и не хотело исчезать. Виктор видел уже, как тело тащат до труповозки, а менты, почесывая мудрые головы, рассуждают о причинах смерти. Наверное, жертва очередной бандитской разборки… Вот посмотрите, и пистолет в кармане. Ба-а, и номер срезан. И «бабочка» в засохшей крови… А может это — какой-нибудь маньяк? Никаких там у нас нет неликвидных трупов…? Стиснув зубы, Гарин помотал головой, прогоняя видение. Черта с два. Хрена вы получите, а не мою Кису в руки…
Немченко с его письмом Виктор уже почти ненавидел.
Наконец Гарин увидел просеку, по которой въезжал в лес. Там, впереди, было подозрительно тихо. Судя по всему, до этого места погоня либо еще не дошла, либо, решил он тут же, хитрые и опытные ловцы, найдя машину, устроили ловушку. Если их будет трое — мне не справиться, подумал Виктор. Черт, да я не справлюсь даже с двумя…!
Гарин присел в траву, озираясь. Обостренным звериным чутьем Виктор ощущал впереди опасность. Слабую, неявную, но точно — опасность. Его хищные инстинкты немедленно вытеснили остатки боли и подчинили себе тело. Левой рукой он осторожно вытащил из кармана куртки пистолет. Ствол был еще теплым и кисловато пах порохом, а ребристая рукоять ласково холодила кожу. Пять патронов, считая досланный в ствол, подумал он. Если ловцов двое, то по паре на каждого и пятый — себе. Конечно, если кто-то из них вдруг окажется бессмертен.
Внезапно ему в голову пришла поистине страшная мысль. Левая рука с пистолетом предательски задрожала. Я ошибся. Черт, я перепутал дорогу и вышел не на ту просеку. Ему сейчас же захотелось рвануться туда, в темноту, где стояла машина. Или не стояла. Его усталое тело желало внести ясность.
Виктор сумел победить себя.
Стиснув зубы, он приказал телу: «Тихо! Мы сейчас спокойненько все проверим и позже пойдем. Спешить некуда, а тебя, проклятая левая рука, я прошу успокоиться. Иначе ты будешь отрезана прямо здесь. Ты меня знаешь».
Рука прислушалась. Дрожь стихла или это показалось? Он не мог ответить определенно.
По-пластунски Виктор пополз вдоль просеки, осторожно раздвигая траву, с затаенным страхом ожидая, что машины не будет. Тогда оставалось только одно: прислонясь к дереву, пустить себе пулю в лоб. Он знал, что сил на продолжение поисков не осталось. Трахнутый дурак, подумал про себя Виктор. Немченко меня все-таки доконал. У нас с ним давно не клеилось, а вот сегодня…
Машину Виктор увидел почти сразу — знакомую и любимую. Не подвел все-таки компас в моей башке, подумал радостно Гарин, не подвел… Мой самый лучший компас, в моей самой лучшей башке… Так… Посмотрим спокойно, не торопясь… Он настороженно огляделся. Вроде спокойно. Вроде повезло. А как же чувство опасности?
До машины оставалось всего несколько метров, когда оно возникло у Виктора вновь. Смутное предчувствие беды, перерастающее в серьезную опасность. И хотя ппроисходило это медленно и как-то неуверенно, своим ощущениям Гарин верил всегда. С машиной явно было нечисто. Ловушка?
Он замер.
Запахи… Нет… Звуки… Нет… Что же…?
Наконец Виктор увидел.
3
Рядом с задним бампером его «восьмерки» в темноте что-то шевелилось. Что-то большое, лохматое — он сосредоточился — не человеческое. Значит, почти безопасное. Это что-то, судя по доносящимся звукам, обнюхивало бампер.
Виктор еле удержался, чтобы не засмеяться. Засады не было. Была брошенная лохматая псина, истосковавшаяся по еде.
Уже у машины Виктор сумел разглядеть, что пес огромен. Не овчарка и даже не мастиф — какая-то жуткая помесь, способная появиться только в собачьем питомнике, под тщательным надзором естествоиспытателя-собаковода. Сильнее всего псина напоминала здоровенного то ли волка, то ли медведя. Прямо-таки настоящий мутант, который наверняка ничего и никого не боялся в жизни. Не двигаясь и не мигая, пес смотрел на него, а в глубине собачьих глаз Виктору почудилось что-то… человеческое. Опасное… Виктор поднял пистолет. Мне кажется, подумал Гарин. Сказывается потеря крови…
— Что, сволочь, — произнес Виктор, — жрать хочешь?
Пес не двигался.
Виктор нащупал замок за спиной и распахнул дверь. Не отрывая взгляда от собаки, сел на сиденье. В машине, простоявшей почти три часа в ночном лесу было холодно. Четыре, поправился он, краем глаза заметив часы. Четыре часа. Сколько же я шел обратно?
Времени на общение с животными не оставалось. Он в последний раз посмотрел на пса и, стараясь не хлопнуть, закрыл дверь.
Аптечка находилась в бардачке. Найти что-либо в темноте было практически невозможно, но Виктор, нащупав-таки бинт, разорвал пакет зубами. После тренировки в лесу перевязка много времени не заняла. Он провел рукой по выходному отверстию в плече и порадовался, что пуля прошла навылет. Могло быть и хуже. Много, много хуже.
Пакет с распечатками лежал на приборной панели. Виктор взвесил его в руке. Может, бог с ним, с Немченко, подумал он. В общем-то, только благодаря ему я сейчас в своей машине. Может не так уж он и плох? Гарин положил пакет на соседнее сидение и завел машину.
