— Вы из газеты? Убирайтесь отсюда! Тут не на что смотреть.
— Вы здесь старший? — спросила Роберта. — Я доктор Роберта Райдер. Мишель был моим… — Она попыталась успокоиться. — Моим помощником. Это его тело вынесли отсюда?
— Мы проезжали мимо, — пояснил офицеру Бен, беря Роберту под руку.
Он прошептал ей на ухо по-английски:
— Отвечайте на вопросы кратко и поверхностно.
— Ваша фамилия, мсье? — спросил офицер, переведя на него строгий взгляд.
Бен прикусил губу. При других обстоятельствах он назвал бы вымышленное имя, но реакция Роберты могла выдать его обман.
— Бен Хоуп, — ответила она вместо него.
Ему оставалось лишь выругаться про себя.
— Послушайте, — непреклонно и громко продолжала Роберта, глядя офицеру прямо в глаза, — Мишель не убивал себя. Его убили.
— Мадам везде мерещатся убийства, — сказал кто-то позади них.
Они повернулись. Сердце Роберты дрогнуло, когда она узнала вошедшего мужчину. Это был тот самый инспектор, с которым она говорила в первой половине дня.
— Инспектор Люк Симон, — представился он, подходя ближе. Его зеленые глаза засияли недобрым огнем, когда он повернулся к Роберте. — Я уже предупреждал вас: перестаньте тратить наше время. Это обычное самоубийство. Мы нашли записку… Что вообще вы тут делаете?
— Какую записку? — подозрительно прищурившись, спросила она.
Симон кивнул на листок бумаги в своей руке. Там было лишь несколько строк.
— Он написал, что больше не видит смысла жить. Стресс, депрессия, долги, обычные проблемы. Мы все порой оказываемся в таком положении.
— Eh oui, — подтвердил лейтенант, философски покачав головой. — La vie, c'est de la merde.[12]
— Помолчите, Риго! — рявкнул Симон. — Мадам, я задал вам вопрос. Что вы тут делаете? Меня второй раз за день вызывают на ложное убийство, и вы снова оказываетесь рядом.
— Позвольте мне взглянуть на эту чертову записку, — оборвала его Роберта. — Мишель никогда не написал бы такую чушь.
— Прошу прощения, — сказал Бен, обращаясь к Симону. — Моя невеста расстроена и не в себе. Мы уже уходим.
Он дернул Роберту за руку, помешав ей разразиться новым потоком негодующих фраз. Она и без того сказала слишком много. Бен оттащил ее в сторону, оставив инспектора среди суетившихся помощников. Симон проводил их сердитым взглядом.
— Ваша невеста? — зашипела Роберта. — Что вы себе позволяете? И отпустите мою руку! Мне больно.
— Закройте рот. Вы же не хотите провести всю ночь в участке? Я тоже не хочу.
— Это не самоубийство, — упрямо заявила она.
— Я знаю, — кивнул он. — Теперь послушайте меня. У нас есть несколько секунд на осмотр квартиры. Возможно, вы заметите что-нибудь странное — передвинутую мебель, какое-то изменение обстановки…
— Кто-то навел порядок в квартире.
Она направилась к столу, стараясь не смотреть на большое вертикальное пятно крови, протянувшееся по стене к потолку. Стол был пуст. Компьютер Мишеля исчез.
— Риго, выведите этих людей на улицу! — закричал инспектор, указывая на них из коридора. — Выходите оттуда! Живее!
— Мы увидели достаточно, — сказал Бен. — Пора отчаливать.
Он повел Роберту к двери, но Симон преградил им путь.
— Доктор Райдер, я надеюсь, вы не думаете уезжать из города? У меня могут возникнуть к вам вопросы.
Когда пара иностранцев направилась к выходу, инспектор мрачно смотрел на них. Риго бросил на него понимающий взгляд и постучал пальцем по виску.
— Тупые американцы. С детства заморочены голливудскими фильмами.
Симон задумчиво кивнул.
— Вполне возможно.
Монпелье, Южная Франция
— Марк, подай мне отвертку. Марк… Марк? Где ты, ленивый паршивец?
Электрик перестал возиться с оголенными проводами, спустился с лестницы и осмотрелся.
— Этот мелкий негодник никогда ничему не научится. Куда он подевался?
Парень был сущим наказанием. Он ни за что не взял бы племянника в помощники, но Натали, невестка, любила сына до безумия. Она не понимала, что он такой же неудачник, как его отец.
— Дядя Ришар, посмотри, что я нашел.
Возбужденный голос ученика доносился из узкого бетонного коридора. Электрик отложил инструменты в сторону, вытер руки о спецовку и пошел на звук голоса. В конце темного коридора оказался альков, а в нем, за открытой стальной дверью, начинались каменные ступени, уводившие в неосвещенное пространство. Ришар заглянул туда.
— Какого черта ты там делаешь?
— Ты должен взглянуть на это, — ответил племянник. — Тут что-то невероятное.
Ришар со вздохом заковылял вниз по ступеням. Он быстро осмотрел огромный и пустой подвал. Каменные колонны поддерживали низкий потолок.
— Ну и что? Какой-то бункер. Выходи оттуда. Тебе нельзя здесь находиться. И перестань тратить попусту наше время.
— Нет, ты посмотри сюда!
Молодой Марк посветил фонарем, и Ришар увидел сверкнувшие в темноте стальные прутья. Клетки. Кольца, привинченные к стенам. Металлические таблички.
— Довольно. Пошли отсюда.
— А что это такое?
— Хрен его знает. Может, псарня тут была… Кто теперь поймет?
— Никто не держит собак в подвале…
Ноздри Марка защипало от запаха сильного дезинфицирующего средства. Он посветил фонариком вокруг себя и увидел высеченный в полу бетонный желоб, который вел к широкому канализационному люку.
— Живее, парень, — проворчал дядя Ришар. — Мне нужно успеть на следующий вызов. Ты меня задерживаешь.
— Одну минуту.
Марк увидел в тени блеснувший предмет. Он шагнул к нему, поднял с пола и осмотрел. Интересно, что все это значит?
Ришар подошел к племяннику, схватил его за руку и потащил к ступеням.
— Послушай, — проговорил он, — я работал электриком еще до того, как ты родился. За это время я выучил одно золотое правило: если хочешь удержаться на работе, то думай только о деле, не лезь куда попало и держи рот на замке. Ты понял?
— Понял, — проворчал Марк. — Но, дядя…
— Никаких «но». Иди и помоги мне с этим чертовым светильником.
Последние шесть лет Бен работал один. Он наслаждался свободой действий: мог спать, где ему хотелось, передвигался с любой возможной для него скоростью и на любые нужные ему расстояния, незаметно проникал в самые опасные места и ускользал оттуда; а что важнее всего — отвечал за себя и только за себя. Но теперь, связавшись с этой упрямой женщиной, он был вынужден менять правила.
Максимально запутав маршрут, Бен привез Роберту в «логово». Пока он вел ее по темной аллее, а затем через подземную парковку и вверх по лестнице к бронированной двери своего тайного убежища, с лица женщины не сходило озадаченное выражение.
— Вы здесь живете?
— Перед вами моя милая, уютная квартирка.
Они вошли, Бен запер входную дверь и набрал код, чтобы отключить сигнализацию. Роберта осмотрела его жилище.
— Это что, минималистский неоспартанский стиль?
— Хотите кофе? Или перекусить?
— Кофе будет в самый раз.
Бен прошел на кухню и зажег газовую конфорку под маленькой кофеваркой. Через несколько минут вода закипела. Он приготовил кофе, налил в фарфоровый кувшинчик горячего молока из кастрюли, затем открыл подогретые банки с сосисками и тушеным мясом и выложил дымящуюся еду на две тарелки. У него осталось полдюжины бутылок красного столового вина. Бен вытащил из шкафа одну и откупорил пробку.
Когда Роберта отодвинула от себя тарелку, он с сожалением вздохнул.
— Вам не мешало бы поужинать.
— Я не голодна.
— Как угодно.
Он быстро расправился со своей порцией, взял ее тарелку и съел мясо, запивая его вином. Заметив, что Роберта дрожит, сжимая голову руками, Бен принес одеяло и накинул его на плечи гостьи. Через некоторое время она прервала молчание.
— Я не могу забыть о Мишеле.
— Он предал вас, — напомнил Бен.
— Да, я знаю, и все же… — Она всхлипнула, вытерла глаза и печально улыбнулась. — Довольно глупо, верно?
— Нет, не глупо. Вы умеете жалеть людей.
— Судя по вашей интонации, вы считаете жалость редким явлением.
— Да, это верно.
— А вы умеете жалеть?
— Нет. Не умею. — Он вылил остатки вина в бокал и посмотрел на часы. — Уже поздно. Утром мне нужно сделать кое-какую работу.
Бен допил вино, прошел в спальню и вернулся оттуда с грудой подушек и одеял. Когда он бросил их на пол, Роберта спросила:
— Что вы делаете?
— Готовлю постель для вас.
— Вы называете это постелью?
— Если хотите, можете поехать в «Риц». Я уже предлагал вам гостиничный номер. — Заметив ее огорченный взгляд, он смущенно добавил: — У меня тут только одна спальня.
— Значит, вы укладываете гостей на полу?
