крепко сдерживаемой ярости. – Признавайтесь. Кто отправил сообщение? – тяжёлый взгляд обежал собравшихся. – Кто это был?
Все переглядывались, но никто не подал голоса. Быстро сменяя страх, злорадство и радость начали проступать в уголках глаз. Лишь сердце Вана не продолжало набирать темп. Он не сомневался что стёр всё. – Возможно кроме кэша и каких-то глубинных записей. Но если телефон был выброшен…
– Если тот, кто это сделал, не сознается. – медленнее чем раньше, чётко выговаривая каждое слово, поочерёдно заглядывая в лица. – Я заберу ещё крови.
– Всё это время мы сидели здесь. – Саид. – Как мы, по-твоему могли это сделать?!
– Как, мне уже известно.
В голове Вана вспыхнула молния. – Если он не знает кто, значит, не видел, иначе сразу бы понял. Значит, в коридоре и комнате нет камер, и датчиков открытия двери. Тогда, он мог узнать лишь… – Ухмыльнувшись, он взглянул на товарищей, а затем сделал шаг вперёд.
– Я сдам того, кто это сделал. Если. Ты, скажешь, как узнал о сообщении.
Похищенные встревожились, а затем, озлобившись, скрестили взгляды на предателе. Поведя головой, Вампир поднял брови, изумлённый такой наглостью, но почти сразу, задумался о чём-то своём.
– Мне передали из города.
– Это не ответ.
– Это именно он! Я узнал от людей в городе.
Поняв ошибку, кролик ухмыльнулся, а затем, обернувшись, посмотрел на светловолосого. Застыв, чувствуя, как спина покрывается потом, а ноги подкашиваются, Миллер хотел закричать, отрицая, но не смог издать и звука. Удовлетворённо улыбнувшись, кролик перевёл взгляд на подручного, хмуро заглядывающего одним глазом. Плотно сжав губы, тот предостерегающе, медленно водил головой из стороны в сторону. Улыбка Вана стала шире.
– Это был я. Ещё в первый день. – резко сдвинувшись в сторону, взгляд встретился с чрнорубашечником.
Сковывающий страх и кипящий гнев, решимость, но бездействие, а затем, мольба.
– У меня был второй телефон. – снова глядя в глаза Вампира. – Лучше не спрашивай где я его прятал. – с ухмылкой. – Полагаю, ты кое-что знаешь о том, чем занимался каждый из нас.
– Где он?
– Упал. – взглядом и кивком указав на дыру. – Когда я пытался прикрепить его снаружи.
Коротко нажав на курок пульта, Валлон мотнул подбородком в сторону, отгоняя прислугу.
– Выходи. – освобождая проход.
– Почему ты решил, что я дамся без боя! – подняв брови на лоб, а кулаки на уровень скул.
Поведя плечами, Валлон шагнул вперёд, и одним размашистым ударом снеся блок, вторым в грудь, выбил дыхание и, схватив опадающее тело за одежду, закинул себе на плечо. Тяжёлый взгляд обежал остальных, отскочивших в стороны, даже не попытавшихся помочь товарищу по несчастью.
***
Усадив донора на искусственные шкуры, Валлон отработанным движением накинул жгут на бицепс. Пара спиртовых тампонов, один сухой, а затем в руках появилась её иличество игла. Короткая жгучая вспышка и сделав петлю, кровь побежала в пакет.
– Раньше я не понимал, но недавно… Моё поколение, это мой мир. Люди, родившиеся на несколько лет раньше и на несколько позже меня. С ними я учился, с ними проводил большую часть времени, с ними мне предстояло умирать. Встречаться во дворе, возле старой машины, на которую не зарятся даже воры, у пруда, наблюдая за молодыми матерями и вспоминая былые годы, за шахматной партией, пытаясь не забыть собственные ходы, в то время как раньше просчитывал на десяток впрёд. Мне иногда становится грустно, от того что я свернул с общего, счастливого и мирного пути, на свой собственный. Цвета роз, грязной воды и вкуса железа. Один мой отказ, одно слово, всего несколько букв на бланке, и всё это… – окинув комнату печальным взглядом. – …могло превратится в скверную фантазию старого дурака на лавке, поминающего не случившееся былое. – взглянув на открытую ладонь. – Но я поддался угрызениям совести, отказался от приговора и от собственной жизни. – понурив голову, опустив взгляд, невольно напрягая скулы. – Теперь я в петле. Стою на спинке стула, со связанными за спиной руками, со слезами на глазах, в место просьбы о помиловании, приговариваю других.
– Ты хочешь, что бы я расплакался, или утешил бедного щеночка, пока тот меня убивает? – плохо видя оппонента из-за серой ряби. – Такая кровопотеря, удар для организма. Если даже прекратить прямо сейчас, мне ещё долго придётся сидеть на таблетках. Но, как я понимаю, края этому не будет. О каких мать твою поколениях и приговорах ты говоришь? Связаны бля у него руки. Ты грёбанный садист! Если нужна кровь, купи. Капитализм случился несколько назад. Если слишком беден, заработай, укради или убей. Слишком туп для этого? Тогда иди на скотобойню и пей кровь там.
– Хе-хах. – озлобленно, сквозь зубы. – Загнанная в угол крыса опасна. Как и человек, которому нечего терять. Но тебе ещё есть. Ты ещё жив. Ты ещё можешь выпутаться. Твоя ситуация не столь плачевна. – сделав театральную паузу, а затем резко подняв острый взгляд, медленно произнёс. – Я предлагаю тебе жизнь. Предлагаю работу.
До сих пор разъярённый, но слишком слабый чтобы сопротивляться, Ван невольно задумался.
– Видел я твоих работничков. Видел их побрякушки на ногах, их руки и лица. Не завидная судьба.
– Судьба, верно. А какая судьба у остальных? Земля, болото, иногда снег. Я тебя не тороплю и не принуждаю. Поступай, как знаешь. Можешь быть узником, а можешь быть газом, инструментом, в руках смотрителя лагеря.
Вану вспомнились слова чёрнорубашечника. – Мы вам не враги, но и не друзья. – У него была была причина. Он выбрал стать подчинённым, не ради себя, а ради другого человека. По всей видимости не безразличного. – Ради чего выбирать мне? Жизни? Вот такой жизни? – Оглядев убранство, искусственные шкуры, телевизор, по экрану которого плавала надпись, предлагающая вставить диск, игрушечный пульт от радиоуправляемой машинки с блестящим от прикосновений курком.
– Ответь зачем. Ради чего ты это делаешь? – различая лишь силуэт, с трудом удерживая отяжелевшую голову. – Почему так? За что…
Брови Валлона сдвинулись к переносице, уголки губ опустились, взгляд упал на собственные руки. Морщинистые, с мозолями от постоянных тренировок, и обглоданными ногтями от приступов паники. Сколько бы он не искал ответа, не смог найти подходящего. Способного оправдать его действия.
– А зачем, ты, убил ту шлюху. Забил её насмерть пивной кружкой. Не сдался полиции, а обратился за помощью к корпоратам. – строгий, взгляд резко поднялся к кроводавцу.
– Я не знал чья это шлюха. – еле хрипя.
– И это оправдывает твоё убийство? – притворно изумившись. – Что она сказала, или сделала? Почему ты решил, что можешь лишить её жизни?
– Я был не в себе. У меня были проблемы. Она просила сделать её больно. Говорило разное, чтобы
