Горящая Звезда вздрогнула.
– Фашистская свинья, – сказала она.
– Никогда не был фашистом, – возмутился Римо. Он нажал на эрогенную точку, и Горящая Звезда упала в его объятия.
– О Великий охотник! – шепнула она. – Я твоя!
Римо бережно уложил ее на коврик, отодвинув ящики с оборудованием, и нежно поцеловал в ухо.
– Ты согласна? – спросил он.
– Хватит разговоров, – ответила Горящая Звезда.
Пока они лежали в объятиях друг друга, в небе над вагончиком пронесся самолет с серпом и молотом на фюзеляже. Он летел в ярком утреннем свете, как огромная серебряная птица.
Когда Римо вернулся в номер, Чиун сидел на полу меж двух кроватей и смотрел на маленькую настольную лампу без абажура.
– А где Ван Рикер? – спросил Римо.
– Я снял для него соседний номер, – ответил Чиун. – Там.
Он указал на следующую дверь по коридору.
– Как ты сумел? Ведь мотель переполнен.
– Очень просто, – сказал Чиун.
– А именно, – настаивал Римо.
Чиун вздохнул.
– Ну если тебе так интересно... Там был репортер, Уолтер, не помню по фамилии. Я велел ему отправляться домой, если он дорожит своей жизнью.
Римо открыл было рот, но Чиун сказал:
– Я и пальцем его не тронул. Ведь я знаю, что нам нельзя привлекать к себе внимание.
Он снова посмотрел на лампочку, которая горела ярким светом.
– Хорошая работа, – сказал Римо.
Чиун молчал.
– Я сказал: хорошая работа.
– Ты хвалишь лампочку за то, что она горит?
– Что за вопрос?
– Обыкновенный. Ведь ты знаешь ответ на него.
– Лампочка и должна гореть, – сказал Римо.
– Ну вот, – удовлетворенно кивнул Чиун.
– Верно, – сказал Римо. – А скала разрушается под натиском волн, только медленно?
– Это глупость, – сказал Чиун.
– Это глупость, независимо от того, борешься ты с ней иди нет, – настаивал Римо.
– Все, что ты делаешь, глупо. Не осуждай то, что делают другие.
– Вот в чем секрет всего необыкновенного, – сказал Римо. – К положительному через отрицательное.
– Заткнись, пожалуйста, – отрезал Чиун.
Когда Римо направился к телефону, Чиун сказал:
– Мы сделали все, что могли. Еще одно дело, и мы уносим ноги.
Чиун хмыкнул, а Римо, расценив последнюю фразу, как похвалу, продолжал, набирая номер:
– «Кассандра» в безопасности. Завтра ее атакуют индейцы Апова, но это уже не наше дело. Привет, Смити!
– Да? – ответил кислый голос.
– Все в порядке, – заявил Римо.
– Объясните подробнее.
– Ван Рикер обезвредил устройство. Оно не взорвется.
– Хорошо, – сказа Смит. – Вы знаете, что теперь делать?
– Знаю. Между прочим, он неплохой старик. Куда лучше вас.
– Сантименты.
– Когда я возьмусь за него, постараюсь представить, что убиваю вас.
Это упростит дело.
– Чудесно. Договорились.
Римо повесил трубку уже не в столь радужном настроении. Не хотелось начинать день с такого дела. Но что придется делать, лучше сделать быстро, решил он и направился в комнату Ван Рикера. Он тихо открыл дверь и вошел в номер.
Кровать была пуста. Перед окном, спиной к Римо, Ван Рикер выполнял приседания.
Он услышал шаги и обернулся:
– Привет, – сказал он. – Зарядка. Делаю каждое утро. А ты?
– Нет, – ответил Римо. – Мне это не нужно.
Ван Рикер покачал головой:
– Не годится, парень. Зарядка нужна всем. Неважно, в какой ты форме.
Она продлевает жизнь.
– Жизнь... – повторил Римо. – Вот о ней-то я и хотел с тобой поговорить.
– Послушай, – предложил Ван Рикер, – если хочешь, я составлю для тебя комплекс упражнений. Немного гимнастики, бег трусцой... Тебе поможет.
Как ты бегаешь?
– Смотря на какую дистанцию.
– Например, на милю.
– За три минуты, – сказал Римо.
Ван Рикер грустно взглянул на него.
– А если честно?
– За три минуты, – сказал Римо.
– Мировой рекорд – четыре минуты, – сказал Ван Рикер.
– А мой мировой рекорд – три.
– Ну, как знаешь, – сказал Ван Рикер, видя, что Римо не разделяет его страсть к бесполезным упражнениям. – Но все-таки советую. Зарядка делает чудеса. Ты поверишь, что мне пятьдесят шесть?
– Ты жил полной жизнью?
– Да, – ответил генерал.
– А ты был счастлив? – спросил Римо, подходя к загорелому человеку поближе.
– Был. Исключая пару последних дней. Усмирение этой адской машинки снова сделало меня счастливым.
– Счастливым? – переспросил Римо, делая еще один шаг.
– Да, сэр, – ответил Ван Рикер. – Сейчас «Кассандра» безопасна... Ее может запустить, к примеру, только крупный артиллерийский снаряд.
– Артиллерийский снаряд?
– Да. Но он должен быть достаточно крупным. Хотя бы стапятидесятипятимиллиметровым.
Римо вздрогнул и остановился как вкопанный:
– Такой снаряд может ее запустить?
– Думаю, да. Но для этого требуется точное попадание. Эй, ты куда?
– На поиски стапятидесятипятимиллиметрового орудия, – бросил через плечо Римо.
В дверях Римо столкнулся с Чиуном.
– Если найдешь пушку, отдай ее генералу, – сказал Чиун. – Он хочет найти новый способ взорвать собственную страну.
Римо выбежал на улицу, залитую теплыми лучами утреннего солнца.
Он негодовал. Все, что требовалось для запуска «Кассандры» – это стапятидесятипятимиллиметровая пушка, которая была у индейцев Апова. Они готовы пустить ее в ход, если Римо не доставит им завтра утром членов Партии Революционных Индейцев.
Римо разыскал Брандта в супермаркете «Биг Эй», где он отчитывал нескольких женщин за то, что они мяли рулоны туалетной бумаги. Гора рулонов возвышалась почти до самого потолка.
– А почему нельзя ее менять? Она же мягкая? – поинтересовался Римо.
– Нельзя, – ответил Брандт, – мягкого в ней только воздух между оберткой и рулоном. Сама по себе она похожа на наждак.
Глядя на гигантскую гору, Римо заметил:
– Ты должно быть, продал уже много.
– Нет, – ответил Брандт. – Но парень, у которого я ее купил, продал действительно много.
Он засмеялся, довольный своей шуткой, а потом поинтересовался:
– Ну как дела?
– Я как раз хотел поговорить об этом.
– У меня нет времени, – ответил Брандт. – Я занят делом.
– К черту дела, нам надо решать мировые проблемы.
– Ты и решай. А я буду думать, как мне получить недельную выручку. Если я не буду следить за прилавками, мои служащие обдерут меня, как липку. Завтра утром эти слюнтяи из Партии должны быть у меня, или мы взорвем все к чертовой матери.
– Сколько человек тебе надо?
– Всех, – сказал Брандт.
– А что ты собираешься с ними делать?
– Сначала устроить хорошую головомойку. А потом повесить.
– Но это противозаконно, – сказал Римо.
– Плевать мне на закон. Эй, там, не трогайте бумагу! Плевать на закон.
Они оскверняют нашу церковь, и закон позволяет им это. Но меня бесит еще больше то, что на них смотрят люди со всего мира и думают: вот они какие, индейцы. Мы должны прекратить безобразие. Они нужны мне все до единого человека. Хороший партиец – мертвый партиец.
– Может, тебе хватит Пети и Косгроув?
– Нет. У меня трещит башка от танцев и пения Косгроув. А Пети будет так пьян, что не почувствует, что его повесили. Мне нужны и все остальные.
– Ладно, я постараюсь. Но что, если у меня не получится? Вообще-то твоя пушка стреляет?
– Хочешь поспорить?
– Как это пушка, из которой никогда не стреляли, может выстрелить?
– Из нее стреляли, – сказал Брандт.
– Да?
– Целый год раз в неделю.
– А для чего?
– Мы купили ее у военных. Мы смотрели в теленовостях на все эти демонстрации и безобразия в городах и решили, что они могут докатиться и до нас. Мы должны быть готовы защитить наш город от мятежников.
– Вот бы взглянуть на эту пушку, – сказал Римо.
– Сначала ты услышишь ее. Завтра утром. А потом, если ты будешь здесь, я покажу ее тебе. Слушай, парень со смешным именем, они нужны мне все.
До единого.
– Хорошо. Ты их получишь, – пообещал Римо.
– Не трогайте туалетную бумагу! – заорал Брандт, отворачиваясь от Римо и угрожающе надвигаясь на шестидесятилетнюю индеанку в джинсах и мокасинах. Она подождала немного, затем швырнула в него упаковку бумаги и пошла к выходу.
Римо оказался на солнечной улице, испытывая к себе глубокое отвращение. Доставить одного человека в нужное время и в нужное место – для этого требовалась лишь определенная изобретательность. Но доставить Брандту сорок человек среди бела дня – дела явно невыполнимое.
Римо зашел в небольшой муниципальный парк с аккуратно подстриженными газонами и цветами, посаженными в геометрическом порядке, в центре которого возвышался большой деревянный памятник ветеранам Апова. Он сел на скамейку и задумался.
Парк и супермаркет «Биг Эй» находились на самом краю плоскогорья. В полумиле оттуда Римо мог различить монумент и церковь Вундед-Элк.
Гнев индейцев Апова вполне справедлив. У них есть гордость. Они гордились собой и своей страной. И парк, где он сидел, был основан а память тех, кто погиб на войне. Индейские ребятишки играли среди пулеметов, установленных на бетонном цоколе, и пушек, наполовину вросших в землю. Был там и танк без башни и гусениц. Радостные детские голоса звенели в прозрачном воздухе.
