Когда же правительство введет войска, Бушек окажется в более выгодном положении, чем все остальные.
Он успел познакомиться с лейтенантом национальной гвардии, страстно желающим прославиться. Бушек пообещал ему широкую известность, а лейтенант, в свою очередь, предложил Бушеку место в джипе, когда начнется баталия.
Бушек поедет в зону военных действий; кинокамеры ждали его на заднем сиденье автомобиля. Он уже представлял себе в подробностях предстоящую поездку.
Вот он, Джонатан Бушек, его силуэт в профиль вырисовывается на фоне огня и взрывов, он идет вперед, в самое пекло, чтобы первым сообщить Америке новости с поля брани. Эдвард Марроу, Элмер Дэвис, Фултон Льюис он оставит их всех позади. Он – Джонатан Бушек.
Но ненавистное правительство не торопилось, и его грим по утрам начинал трескаться, повторяя контуры морщин. Лицо начинало чесаться, но он боялся дотронуться до него, потому что тогда прыщей не избежать. Он не сможет предстать перед камерой.
Этот случай – его очередная удача. Когда правительство разгоняло молодежь в Аттике, Бушек сидел за чашечкой кофе совсем рядом, в кафетерии.
Когда потребовался человек, чтобы выехать по поводу похищения ребенка, Бушек как раз звонил в редакцию насчет денег на текущие расходы, на расстоянии трех кварталов от места происшествия.
На этот раз он будет начеку. Как бы ни зудело лицо, он до него не дотронется. Пуская по коже пойдут прыщи, он займется ими позже, у врача. Но сейчас он будет страдать ради блага Америки. В утреннем свете он оглядел спящий лагерь представителей прессы. Порылся в кармане, достал баллончик с лекарством и побрызгал себе в горло. Вот и прошла еще одна ночь без новостей. Там, в Вашингтоне, скоро начнут сомневаться в правильности своего выбора: стоило ли посылать Бушека, раз он сообщал так мало.
Вдруг размышления Бушека были прерваны чьими-то воплями. К нему бежал Джерри Кэндлер, крича, что через полчаса собирает собственную пресс-конференцию и просит всех присутствовать.
Бушек оставил приятные мысли на будущее. Собрать собственную пресс-конференцию! Если новостей нет, можно их придумать. Правда, он не был уверен, обрадуется ли таким новостям его начальство. Нет, надо разнюхать, что там творится на самом деле.
Бушек взял с собой коллегу с ручной камерой и звукооператора. Выпив утренний кофе, он поспешил с толпой репортеров к месте пресс-конференции, находящемуся на полпути от оцепления к церкви.
Кэндлер собрал целую толпу. Присутствовали все репортеры и около дюжины членов Партии Революционных Индейцев, включая Линн Косгроув, которая громко настаивала на том, чтобы ее называли Горящей Звездой. Во время конференции она все время кивала и иногда стонала. Рядом с ней стоял Дэннис Пети и сенатор и комиссии по делам национальных меньшинств Соединенных Штатов.
Кэндлер махнул рукой, призывая всех к молчанию.
– Это свинское правительство сегодня ночью зверски убило двух ни в чем не повинных индейцев. Я присутствовал при убийстве и видел, как все произошло. Они были безоружны и мирно стояли около памятника, когда пятеро людей в военной форме Соединенных Штатов зверски убили их.
Конечно, армия будет отрицать это. И высшие сферы власти в Вашингтоне тоже. Но это произошло. Я видел собственными глазами. Я напишу статью для «Нью-Йорк Глоуб».
Мало кто не прослезился в толпе, когда он закончил. Слушатели еще находились под впечатлением сказанного, когда некий энергичный репортер одной небольшой нью-йоркской радиостанции начал задавать вопросы. Ну и выдержка у парня, подумал Джонатан Бушек.
– Кто были эти двое убитых? – спросил энергичный репортер.
Кэндлер удивился тому, что это могло кого-то интересовать. Он повернулся к Деннису Пети.
– Кто были эти две жертвы? – спросил он Пети.
Пети посмотрел на Линн Косгроув и прошептал:
– Ты соображаешь лучше. Придумай два индейских имени.
– М-мм, как насчет Сверкающей Воды и Высокого Дерева? – шепнула она в ответ.
Пети покривился:
– Сверкающая Вода сойдет, а Высокое Дерево звучит как-то не так.
Выгадывая время, он прикрыл глаза рукой, словно превозмогая боль утраты.
– Скорее, сука! – прошипел он.
– Солнце, Которое Никогда Не Заходит, – сказала она.
– О-о-о... – громко простонал Пети. – Два моих товарища, которые шли со мной по следу лося и буйвола, Свергающая Вода и Солнце, Которое Никогда Не Заходит, были сегодня зверски убиты бледнолицыми. Мы больше никогда не увидим их.
Репортеры поспешно схватились за блокноты. Сенатор по делам национальных меньшинств был вне себя от горя. Слезы струились по его лицу.
– Это ужасно, – прошептал он. – Ужасно. Я думаю, мы должны заплатить каждому по тысяче долларов.
– Символическая плата! – рассердился Пети. – Нам не нужны ваши грязные деньги. Но если речь пойдет о настоящих деньгах, мы всегда готовы переговорить с вами.
– Мы дадим пять тысяч долларов, – сказал сенатор. – В качестве возмещения морального ущерба каждому представителю Индейской Партии.
– О, моя душа разрывается на части в Вундед-Элк, – простонала Линн Косгроув.
Пресс-конференция продолжалась. Кто-то дал Пети ружье, и он приплясывал, потрясая им над головой.
Джонатан Бушек немного приободрился. Он зашагал прочь со своей небольшой командой от репортеров и толпы индейцев, которые все прибывали и прибывали, услышав, что их показывают по телевидению.
Бушек послюнявил указательный палец и разгладил грим на лице.
Когда на него навели объектив, он начал импровизировать:
– Сегодня Вундед-Элк стал местом еще одного зверского убийства в своей многовековой кровавой истории. Два индейца, Сверкающий Океан... простите, Сверкающая Вода и Солнце, Которое Никогда Не Всходит, были застрелены группой военных здесь, в этом городке, занятом индейцами в знак протеста против угнетения. При этом присутствовали несколько человек, среди них репортер одной из крупнейших нью-йоркских газет. Лидер Партии Революционных Индейцев, Деннис Пети заявил, что убитые являлись мирными демонстрантами. Он сказал, что они были уважаемыми людьми и хорошими семьянинами, глубоко преданными индейскому революционному движению. Он поклялся отомстить за их смерть.
Таким образом, Вундед-Элк снова может стать местом кровопролития.
Джонатан Бушек пока не знал, что удача скоро опять улыбнется ему.
Пока он стоял перед камерой, он пропустил конец пресс-конференции.
Во-первых, сенатор по делам национальных меньшинств обещал расследовать это дело и назвал его самым крупным нарушением законности со времен убийства мексиканских патриотов в Аламо.
Во-вторых, Деннис Пети поклялся, что члены Партии Революционных индейцев ступят на тропу войны, как только к ним присоединится Перкин Марлоу, великий актер, индеец и революционер.
– Когда он прибудет, – сказал Пети, – мы возьмемся за оружие и восстанем против поработителей. Мы захлестнем всю страну кровавой волной.
– Победа или смерть, – добавил он. – Так будет называться моя книга, посвященная нашей борьбе.
Чиун и Ван Рикер возвратились в свой номер в мотеле.
В лучах восходящего солнца Римо проследовал на пресс-конференцию и окунулся в волны дебатов, стараясь оставаться в тени и наблюдая, как психи состязаются друг с другом в красноречии.
Но пресс-конференция закончилась так же быстро, как и началась. Слава хороша, но завтрак лучше, решил Пети, вспомнив о коробках со сладостями, оставленных в церкви.
В редеющей тьме Линн Косгроув столкнулась с Римо.
– Привет тебе, Горящая Звезда, защитница притесняемых, хранительница культурного наследия краснокожих предков! – обрадовался Римо.
– Пошел ты... – ответила Горящая Звезда.
Римо пожал плечами.
– Катись ты вместе со своим правительством и своими обещаниями, – продолжала она.
– Ну и язычок у тебя, – заметил Римо. – Ты была со мной. Почему ты не напомнила мне?
– Я доверяла великому охотнику, а ты подвел меня. Я больше не поверю тебе.
Она рванулась прочь от него. Ее грудь вздымалась, рыжие волосы рассыпались по плечам.
– Давай-ка поговорим об этом наедине, – сказал Римо, беря ее за руку и увлекая в открытую дверь телевизионного вагончика. Внутри никого не было. Римо легко поднял ее, внес в вагончик и запер изнутри дверь.
– Твое сердце не с нашим движением, – сказала Горящая Звезда.
– Мое сердце с тобой, – шепнул Римо, запуская руку в вырез ее платья.
– Тебе наплевать на историю нашего народа, – продолжала Горящая Звезда.
– Мне не наплевать на тебя, – ответил Римо. Он скользнул рукой по ее спине и нашел эрогенную точку.
Горящая Звезда вздрогнула.
– Фашистская свинья, – сказала она.
– Никогда не был фашистом, – возмутился Римо. Он нажал на эрогенную точку, и Горящая Звезда упала в его объятия.
– О Великий охотник! – шепнула она. – Я твоя!
Римо бережно уложил ее на коврик, отодвинув ящики с оборудованием, и нежно поцеловал в ухо.
