Более того, все происходящее казалось ему эмоциональной ошибкой. Карлу ни в коем случае не нужно было покидать дом и оставлять без присмотра беременную жену. Именно эти грустные мысли занимали его сейчас, когда он сидел за небольшим деревянным столом, потягивал виски и заполнял служебный журнал, а главным чувством оставалось одно — сожаление. Он должен бы сейчас быть дома и помогать Сандре осваивать правописание, так как именно в понедельник у них в школе проводится орфографический тест. Незадолго до его отъезда Сандра читала учебник «Шарлотс веб», поэтому смогла правильно написать слово «salutations»,[33] но учительница требовала от нее и от всего класса большего — чтобы они научились правильно писать слова «agriculture»[34] и «aggravate».[35] Именно написание последнего слова он старался объяснить дочке вечером перед отъездом. Сандра всегда писала с ошибкой, ставя в слове «aggravate» букву «i», как, впрочем, и в слове «daddy».[36]«Видишь разницу между этими словами?» — говорил он ей.
Он даже засмеялся от нахлынувших воспоминаний, но в этот момент его ужалила в шею пчела. «Молчаливая пчела, — успел подумать он. — Пчела, которая не жужжит над ухом». В голове появились еще какие-то мысли насчет пчелы, но его тело вдруг стало быстро отделяться от сознания и повалилось на деревянный стол. Стакан с виски опрокинулся, и золотистая жидкость медленно потекла по поверхности стола по направлению к настольной лампе.
В следующую минуту его мощный торс опрокинулся на крышку стола, и он ощутил под мышками чьи-то сильные костлявые руки, которые уложили его на стол. «Осторожно, агент Спунер», — прозвучал ему в ухо откуда-то сзади незнакомый низкий голос.
Его ноги отнялись, руки не подчинялись приказам, пальцы отказывались шевелиться, застыли мышцы лица, и даже веки не работали, хотя глаза, казалось, сохранили способность наблюдать за происходящим. Они повернулись вправо, потом влево, словно пытаясь отыскать источник низкого голоса, обладатель которого уложил его на стол и почему-то назвал по имени. Карл не чувствовал своего тела и пребывал в уверенности, что оно на самом деле никогда не принадлежало ему. Он находился в состоянии какого-то странного оцепенения, когда не мог ни пошевелиться, ни издавать звуки — и вообще управлять своим застывшим и оттого совершенно бесполезным горлом.
— Итак, Карл Спунер, как ваши дела? — спросил Текун, мило улыбаясь. — Вам удалось продать свой разваливающийся старый дом в Атланте? Да, кстати, не стоит волноваться из-за этого паралича. Это все временно, минут на двадцать, не больше. Вы быстро придете в себя, и все будет нормально. К тому же без каких бы то ни было побочных эффектов. — Последние слова Текун произнес как многоопытный заботливый доктор.
Текун наклонился над столом, подперев голову руками.
— Я знаю, что вас и ваших коллег мало заботят события последнего времени, но хочу напомнить, что Организация Объединенных Наций вместе со Всемирным судом объявили экстрадицию незаконной. А дальше вы можете с удивлением узнать, что наш новый республиканский президент отдаст приказ о похищении в Гаване Фиделя Кастро.
Текун выпрямился на стуле, но продолжал говорить тихим голосом, чтобы не услышали отдыхавшие в соседних комнатах агенты. Карл слышал все, что тот говорил насчет дела Пиночета и как Испания вынуждена была передать диктатора в руки чилийского правосудия. А он, Текун, вовсе не диктатор, он самый обыкновенный бизнесмен и занимается делами, которые вряд ли можно назвать унижающими или порочащими человеческое достоинство. И чем быстрее Спунер поймет эту простую истину, добавил Текун, расстегивая рубашку на груди Карла и обнажая не только грудь, но и его тощий живот, тем будет лучше для него самого и для всех остальных.
— Эй, парень, ты, похоже, изрядно вымотался, не так ли?
В руке Текуна блеснуло отточенное лезвие ножа с загнутым концом. Рукоятка удобно лежала в его ладони, позволяя совершать самые немыслимые повороты. Текун легко описал на животе Спунера букву «d», а потом провел черточку и закончил большой буквой «О».
Хотя уругвайский эликсир работал отменно, он все же не мог предотвратить импульсивного движения тела при соприкосновении с острым лезвием ножа, которое легко рассекало кожу.
— Потише, не дергайся, — прошептал Текун, вырезая буквы и наклоняясь над распластавшимся телом Карла. — Кстати, как там твои девочки? — продолжал Текун. — Сандра и Энджи? Думаю, с ними все в порядке. А еще один на подходе. Не пора ли тебе подумать о планировании семьи?
Острое лезвие ножа рассекло толстую ткань джинсов Карла.
Придумавшие это снадобье индейцы гуарани из Уругвая, которые использовали его для увеселительных мероприятий, вероятно, никогда не обращали внимания на движение мышц вокруг глазного яблока, которые обеспечивают круговой обзор и воздействуют на слезные железы, что, собственно, и заставляет плакать многих млекопитающих.
Текуну понадобилось примерно семь минут, чтобы без особых усилий преодолеть бегом полную милю. Через двадцать четыре минуты уругвайский эликсир перестал действовать, после чего Спунер стал громко стонать и звать на помощь. К этому времени Текун находился на расстоянии двух миль к северу от Поптуна, быстро продвигаясь вперед индейским бегом под названием «квекчи». А когда коллеги Карла возились над его телом, обрабатывали раны на животе, осматривали окровавленные ноги и пытались разобрать вырезанное на теле слово, которое не требовало специального перевода (даже самый безнадежный идиот мог узнать его с первого взгляда), Текун замедлил шаг и постучал в дверцу припаркованного автомобиля марки «лендровер».
Бидз сразу же открыл дверцу, и его босс быстро сел в машину. Через тридцать минут он уже был на взлетной полосе и забирался в свой частный самолет. Еще через час он пересек воздушное пространство Мексики. А его судно шло в том же направлении, но другим маршрутом.
— Ты значительно ухудшил ситуацию, — назидательно сказал Бидз, как будто исполняя свой долг перед крестником.
— Нет, — решительно покачал головой Текун, — не ухудшил, а прояснил.
Трехзевый Цербер, хищный и громадный,
Собачьим лаем лает на народ.
Который вязнет в этой топи смрадной.
«Ад», Песнь шестая
Иногда планы очень просты. На сей раз Бобби нужны всего лишь несколько вещей: веревка, яма, липкая лента и собака.
Место. Техника. Действующие лица. Именно это интересовало его прежде всего, и именно такой план разрабатывал он перед каждым действием. При этом все должно хорошо созреть в его сознании. А начинать нужно с главного героя, так как именно он является основной причиной всего действия.
А героев здесь очень много. Так много, что нет никаких проблем с выбором, и это приносит ему некоторое облегчение. Порой ему становилось интересно, встретит ли он нужного человека на своем пути. И они всегда появлялись рано или поздно, так как всегда есть люди, которые оставляют после себя следы совершенных грехов.
Ведь это не просто город, а тот самый город, который он выбрал по туристической и дорожной карте. Здесь есть башня на берегу реки, здесь все содержится в надлежащем порядке, все сделано наилучшим образом, да и сам город производит впечатление чистого и аккуратного. Правда, стеклянная башня напоминает египетскую больше, чем ему хотелось бы, но это совершенно не важно, так как она указывает путь к причалу, где стоят морские суда, постоянно принимающие на борт любовников и находящихся на отдыхе пенсионеров, которые курсируют по групповым маршрутам туда-сюда от Дюбука до Нового Орлеана.
Здесь есть спортивная арена в форме огромной пирамиды, но это не тот храм, где он мог бы выбрать для себя героев. Его герои находятся далеко за пирамидой, в самом центре города, где расположены многочисленные офисы и финансовые организации. Конечно, этот деловой центр не идет ни в какое сравнение с деловым центром Нью-Йорка или даже Лос-Анджелеса. Но даже здесь можно обнаружить необыкновенное оживление, включающее в себя неуемное желание заработать деньги и предаться сопутствующим этому земным грехам. Именно здесь, на фондовой бирже, собираются толпы богатых бездельников, готовых потратить немало денег на бог знает что. Они встречают друг друга только им присущими знаками, щелканьем пальцев, кивком головы или язвительными улыбками. Он долго наблюдал за этими людьми с высоты стеклянной башни, где обычно коротали время туристы и прочие зеваки. А внизу множество мужчин и несколько женщин, показывали пальцами, принимали решения и громко кричали кому-то вдаль, подавая условные знаки. Они никогда не выглядели счастливыми, были напряжены от стрессовых ситуаций, безумно устали от этой биржевой шумихи и с диким остервенением таращили глаза на огромный цифровой экран, где высвечивались курсы акций крупнейших компаний, надеясь на повышение или понижение.
