— Хочешь потешить самолюбие, — догадался Иванов. — Но имей в виду: Наташа — женщина редкая и умная, поэтому, если я не добьюсь её сегодня, то буду добиваться завтра, послезавтра и так, пока она не станет моей. Нужна она мне. Понимаешь, Мишка, чувствую — очень нужна! Условие твоё принимаю, потому что ты всё равно проиграешь, Мишаня. Но, в любом случае, я благодарен тебе за этот вечер.
— Ставлю две бутылки коньяка. Не переспишь — отдашь четыре, — подзадоривал Ковалёв. — Срок — неделя!
— Согласен.
— Ну, так дерзай, лётчик — налётчик — перехватчик! — по-доброму напутствовал Михаил.
Через окно друзья имели возможность наблюдать, как девочки полуодетыми вышли из ванной, прошли на кухню и прикрыли за собой дверь.
— Пора и нам, — Михаил первым пошёл умываться.
После него Иванов с преогромным удовольствием принял душ.
Когда он, закончив водные процедуры, появился в комнате, все уже лежали по кроватям: на одной — Михаил с Ириной, накрывшись простынёй по пояс, головами к балконной двери; на другой, ногами к ним, натянув простыню до самого подбородка, лежала Наталья. Она не смотрела в сторону Иванова. Он почувствовал, как от сладостного предвкушения в волнении забилось сердце, и кровь ударила в голову. Место на кровати возле Наташи оставалось свободным. Стараясь не спешить, Иванов выключил горевший на кухне свет и в одних плавках дошёл до кровати.
Наташа лежала всё в той же позе на спине, лишь отодвинулась к самой стенке, оставив свободной почти всё пространство кровати. Иванов одним движением запрыгнул под простыню. Но прежде, чем он успел прикоснуться к девушке, та произнесла строгим шёпотом:
— Ты помнишь наш разговор?
— Да, — от волнения с трудом переводя дыхание, ответил он и, не в силах удержаться, провёл рукой по девичьему телу и понял, что она почти совсем без одежды.
— Ты помнишь, что обещал? — настойчивее повторила девушка.
— Помню — ничего! — Он прижался к ней, и, взяв за подбородок, поцеловал в губы.
— Нет, ты обещал! — не сдавалась она, отворачивая лицо, упираясь руками в грудь своего настойчивого ухажёра и пытаясь оттолкнуть его от себя ногами. Но неожиданно девушка расслабилась и застыла в оцепенении. Обняв, он прижался к ней:
— Помню, я обещал не торопить события, если ты не хочешь. Но ведь ты хочешь, Наташа!..
Он попытался овладеть девушкой, но, видимо, уж слишком грубо. Резкий звук пощёчины отразился сразу от всех четырёх стен. В левом ухе и хмельной голове Иванова долго стоял тупой звон. Сквозь этот звон он расслышал, как на соседней кровати захихикали.
— Вам что, заняться нечем? — сердито крикнул Иванов в их сторону.
— Уже занимаемся, — донёсся оттуда довольный Мишин голос. И там прыснули ещё громче. Этот смех окончательно привёл Иванова в чувства.
— Ну и ударчик у тебя! — Иванов потер горящую левую щеку, постепенно успокаиваясь. Наташа напряжённо сидела, прислонившись спиной к стене и закрывшись простынёй.
— Пощёчины запоминаются дольше поцелуев! — сухо бросила она.
— Расслабься, я на женщин не обижаюсь. Давай мириться. — Иванов сделал попытку лечь и положить голову ей на колени. Наташа не стала возражать, только села удобнее, выпрямив ноги.
Соседи зря времени не теряли: на их любовном фронте шли активные действия, сопровождающиеся глухими бессовестными стонами.
— Наташа, ты мне очень нравишься, и я отношусь к тебе серьёзно, — произнёс Иванов, посмотрев в сторону соседней кровати. — Помнишь тот день, когда я тебя в первый раз увидел? Ты мне тогда понравилась сразу. Я сказал тебе об этом, помнишь? Потом, уже при второй нашей встрече, когда мы летели из Грозного, я почувствовал, что мне тебя так не хватало все эти дни. И я Мишку упросил, чтобы он нас обязательно познакомил. А когда я увидел тебя у Анны Семеновны, то понял, как ты мне нужна… только ты. А когда Мишка нас с Андреем привёз в дом Анны Семёновны, как я корил себя за испорченный вечер! Ты тогда была такой красивой! Теперь, когда ты рядом, я понимаю, что отказаться от тебя — это выше моих сил! Сделай меня счастливым, и более благодарного мужчины у тебя не будет! А я сделаю всё, Наташка, чтобы тебе было хорошо со мной…
— Красиво говоришь, Саша, — хочется верить. А что же дальше? — Она легко подтолкнула его голову на подушку. Сама легла рядом, доверчиво прижавшись и положив голову Иванову на грудь. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть девушку.
— Знаешь, — ответила признанием на признание Наташа, — ты ведь тоже мне запомнился сразу. Помнишь, при первой нашей встрече, я тогда злая была: накинулась на тебя, как это умею, — а увидела добрую улыбку и глаза… и сразу успокоилась. Я почувствовала в тебе достоинство и силу. И главное — уверенность. Сейчас это такая редкость. И когда мы встретились во второй раз, я тебя сразу же узнала. И даже обрадовалась… А когда Миша привёл тебя к Анне Семёновне, я так разволновалась, только старалась не подать вида! Заметила, как ты на меня смотришь… А девчата всё поняли… Прикалывали меня… Хотела тебе понравиться. Потом вы ушли, а я всю ночь не могла заснуть. Гнала, гнала мысли о тебе…
Приподняв ладонями её лицо, он заглянул в её большие серые глаза.
— Мне с тобой очень хорошо… — он поцеловал её в губы. Она ответила на поцелуй, и несколько минут они нежно ласкали друг друга.
— Значит, я тебе нравлюсь? — задал он вопрос между поцелуями. Наталья снова стала холодной и недоступной. Отстранившись, она села на кровати. В темноте он различал контуры её лица, плеч, груди и талии. Он решил не нарушать молчания.
— Саша, принеси, пожалуйста, сигареты, — попросила Наташа. Иванов встал и пошёл на кухню. Не зажигая свет, он нашёл на столе начатую пачку сигарет со спичками и принёс ей. Она не спеша закурила. Он лежал рядом и, глядя на неё, ждал, что она заговорит первая. На фоне окна вырисовывался профиль девушки, время от времени слабо освещаемый розовым светом в момент, когда Наташа делала затяжку, и снова погружался в темноту.
— Саша, зачем я тебе нужна? — вопрос прозвучал неожиданно.
— Не знаю. Пока не знаю, — ответил он. — Мне с тобой хорошо…
Подтянув к себе колени, Наташа красивым движением, очень по-женски, склонила к ним голову. Темные спадающие волосы скрыли её лицо. Немного помолчав, она подняла голову и спросила:
— Я о тебе ничего не знаю. Ты женат?
— Был.
— Почему был?
— Развелись.
— Давно?
— Чуть больше года.
— Почему?
— Трудно объяснить… Я виноват.
— Ты жену любил?
— Любил, — ответил он честно, сравнивая бывшую жену — Светлану с Наташей. Конечно, любил, ведь он испытывал к Светлане особые чувства, как к матери своего сына, но теперь эти чувства остались далеко в другом измерении, в другой жизни, и казались почти нереальными. Наташа находилась рядом, и сильное чувство влечения к ней заставляло забыть про всё остальное.
— Ты её ещё любишь? — Пока ещё Наталья оставалась недосягаемой.
— Не знаю… — соврать ей он не мог.
— И я тоже не знаю, — она думала вслух о своём.
В этот момент на соседней кровати неожиданно наступила тишина. Через минуту с неё поднялась Иринка и голая продефилировала в ванную комнату. Иванов усмехнулся такой дерзости и спросил в темноту:
— Миша, как успехи?
— Два-один — в мою пользу! — раздался довольный голос.
— Смотри не продуй, она игрок сильный! — предостерегла Ковалёва Наталья.
— Это Саня честь команды не блюдёт. А у нас всё по графику. — Голова Ковалёва показалась над кроватью. — Вы, постельные философы, делом, что ли, не будете заниматься? Может, хватит нюни распускать? Утро скоро.
— А вот, что ли, и не будем! — в тон ему ответила Наталья.
— Ну, я Саню честно предупреждал, что после тебя он будет иметь мозоли на руках и невыспавшийся вид. — Голова Ковалёва исчезла.
— Это почему? — не поняла солдатской шутки Наташа.
— От суходрочки! — негромко заржал Ковалёв, и его голова снова вырисовалась над кроватью.
— А у нас не это главное, — произнесла в Мишкину сторону Наталья.
— Во-во, — парировал Михаил. — Когда главное не получается, оно и не главное совсем…
Камень, нет, целый булыжник был брошен в огород Иванова, а такого он потерпеть не мог.
— Ну всё, Наташка, сдавайся! — с этими словами Иванов силой повалил её на кровать, рискуя заработать не одну пощёчину, сорвал простыню и, удерживая за руки, попытался полностью использовать преимущества положения сверху. Но девушка оказалась сильнее, чем он предполагал, она сопротивлялась, как дикая тигрица: изворачивалась всем телом, царапалась, пиналась коленями и больно впилась зубами в его левое плечо. У Иванова в жизни было немало разных женщин, но ещё никогда ему не приходилось иметь дело с таким отчаянным сопротивлением. Прижавшись спиной к стене и почувствовав надёжную опору, Наташка со словами: «Силой ты меня не возьмешь!» — дала коленом в живот Иванову такой пинок, что тот слетел с кровати, грохнувшись всем телом о деревянный пол, и задохнулся от боли в кишках.
