Лежанвье отметил, что Билли слово в слово привел его собственные доводы.
— Сейчас Лазар отрицает, что убил Габи Конти.
— Черт возьми, поставьте себя на его место… Еще стаканчик?
— Да, спасибо. Кого вы выгораживаете?
Билли и Дото побелели, удар попал в точку.
— Я… я не понимаю! — бормотал Билли.
— И я! — поддержала Дото. — Вы приходите и…
Лежанвье прервал их, покачав головой:
— Я неточно выразился. Что известно вам двоим, о чем вы не рассказали?
— Ничего! — запротестовал Билли. — Честное слово!
— Прошу вас, вспомните, что в тот день я сопровождала вас в Париж и что мы вернулись в «Жнивье» вместе… (Дото.)
— Верно. Около семи часов. Но…
— Что «но»?
— Ничего, — задумчиво протянул Лежанвье. — Ничего. Я задаю себе вопрос…
— Короче, вы разговариваете сами с собой, сами спрашиваете, сами отвечаете! (Опять Дото, ее не узнать, как с цепи сорвалась.) А я-то считала вас настоящим другом! Одно из двух!.. Либо этот мерзкий рецидивист Лазар вас околдовал, сглазил… или ваша чрезмерная любовь к справедливости доводит вас потихоньку до маразма!.. Мы с Билли все выложили в суде начистоту, под присягой… под присягой, повторяю!.. Что вы хотите, чтобы мы вам сегодня еще сказали?.. Где нам делали прививки? Предохраняется ли Билли?
Лежанвье не дрогнул. Две женитьбы — и многочисленные предыдущие приключения — закалили его против подобных вспышек.
— Я только задавал себе вопрос… — начал он.
— Какой? — импульсивно вырвалось у Билли, стремящегося опередить удар.
— Какая настоятельная необходимость заставила вас внезапно в день убийства прервать работу над афишей и побежать в парк? — добродушно закончил Лежанвье.
— Но, право… Мне кажется, я объяснял все это! — смутился Билли. — Я почувствовал усталость, я… да просто мне захотелось подышать… пособирать грибы.
— Вы не любите грибы.
— Дото их любит. Диана их любила.
— Понимаю, — сказал Лежанвье. — Очень хорошо понимаю.
— Что вы понимаете, адвокат? (Дото.)
— Многое, — отвечал Лежанвье. — Многие мелочи, на которые обращаешь внимание лишь спустя какое-то время. Для мужчины наступает возраст, когда, имея за плечами определенный опыт, он думает, что хорошо знает свою жену, своих друзей… Если он обнаруживает, что обманут одной, он неизбежно начинает сомневаться в других… Обычная цепная реакция… И ему необходима уверенность…
— Какая ув-уверенность? (Билли.)
Лежанвье не спеша опустошил свой стакан, отыскал глазами отражение Дото в зеркале:
— Извините, дорогая. Мне бы хотелось сказать несколько слов вашему мужу наедине.
— Плевать! — ответила Дото. — Мне абсолютно наплевать. Просите меня о чем угодно, только не об этом! (Она упала в кресло, высоко скрестив ноги.) Ну же, выкладывайте свою очередную догадку, мэтр! Мы остановились на том, что несчастный-вдовец-одержимый-справедливостью обрек презренного-любовника-своей-недостойной-половины на казнь и испытывает запоздалые угрызения совести, пытается, Бог знает почему, спасти приговоренного от эшафота… Поправьте меня, если я ошибаюсь!
Лежанвье взглядом обратился к Билли, и тот кивнул:
— Достаточно, дорогая. Оставь нас. Прошу тебя.
Дото мгновенно вскочила, словно ее вытолкнуло пружиной:
— Это нравственная жестокость! Мэтр, призываю вас в свидетели!
— Достаточно, — повторил Билли. — Отвали. Уйди отсюда.
— Да ведь он тебя сожрет! — злобно возразила Дото.
— Между нами, — сказал Лежанвье, когда она вышла, — когда вы переспали с Дианой впервые? (Он поднял руку, отклоняя любое запирательство.) Ваше постоянное присутствие рядом с ней невозможно объяснить иначе. Заметьте, я мог бы нанять частного детектива порыться в вашем прошлом, но такой способ вызывает у меня отвращение. Мы выиграем время, если вы мне добровольно ответите… и я больше не ревную, — закончил он для памяти.
Билли дошел до бара, вернулся со стаканом виски, в котором постукивали кубики льда.
— Уже давно, — признался он. — Еще до того, как вы поженились, до того, как я женился на Дото. Я… я, пожалуй, был у нее первым.
— Почему же вы не женились на ней?
— Я… да ведь я был не в ее вкусе, и потом, тогда я зарабатывал гроши. Мы не виделись несколько лет, затем случай свел нас незадолго до того, как она стала госпожой Лежанвье…
— После чего вы опять стали спать с ней?
— Честное слово, нет! Она больше не хотела…
— Тогда как вы, вы очень хотели?
— Бог мой, мэтр… Если я скажу «да», вы оскорбитесь, «нет» — обидитесь.
— Но вы по-прежнему вертелись вокруг нее?
— Я… я был к ней по-прежнему глубоко привязан.
— Больше, чем к собственной жене?
— Это совсем другое…
— Это всегда совсем другое… Вы, естественно, раньше меня узнали о ее отношениях с Лазаром?
— Да… да.
— И вы его возненавидели?
— Не-ет, я… я пытался вразумить Диану, объяснить, что этот тип недостоин ее, но…
— Но?
— Он околдовал ее.
— Дото знает, что вы с Дианой?
— Боже, нет! (Билли пристально посмотрел в лицо адвокату, словно впервые его видел.) Вы ведь ей не скажете? Она способна…
— Нет, — ответил Лежанвье. — Я только ради вас надеюсь, что она не подслушивает за дверью.
Как все проясняется, когда знаешь, что тебе изменяют… Недомолвки, намеки… Уже мало того, что спрашиваешь, сколько раз это случалось, подозреваешь лучших друзей… Может быть, и М — ран тоже, кто ж знает? И Арну, и Соваж. Если подумать, все мужчины, которые кружат вокруг одной красивой женщины, составляют большую общую семью, как эти маленькие птички, что пьют из одной лужи…
Впрочем, сегодня все это не имееет никакого значения. Главное, не дать отвлечь себя от поставленной цели.
— Вы знали, что Лазар и Диана должны были встретиться в день убийства?
— Нет. Откуда я мог?..
— Вернемся к стенографическому отчету о процессе. У них было назначено свидание в гостинице неподалеку от «Жнивья» — в «Ивах». Лазар напрасно прождал Диану до вечера…
— Это он так говорит!
— Нет, — уточнил Лежанвье, сжигая мосты. — Я видел своими глазами записку, несомненно написанную Дианой, где она назначала время — четыре часа. Записку, которую я уничтожил, как я…
— Как вы?.. — с ходу подхватил Билли.
— Как я уничтожил или фальсифицировал другие доказательства, — торжественно заключил Лежанвье. — Благопрятные для Лазара.
Билли утер ладонью взмокший лоб. Может быть, по зрелом размышлении, лучше было отрицать, твердо держаться того, что их с Дианой всегда связывали чисто дружеские отношения? Нет, Лежанвье, раз уж он его заподозрил, спустя двадцать четыре часа все узнает… Но двадцать четыре часа накануне казни, это много! Тут каждый час имеет значение!
— В любом случае, Лазар знает правила игры! — тяжело настаивал Лежанвье. — Будь он и в самом деле виновен, он бы в первую очередь обеспечил себе алиби, хотя бы самое хрупкое… Сейчас я поражаюсь тому, что защитник не обратил на это внимания. Хотя Маршан еще новичок.
— Лазар не мог предвидеть, что повздорит с Дианой, тем более что это плохо обернется! — протестовал Билли. — Он не сверхчеловек!
Лежанвье разглядывал ковер. Не дать отвлечь себя от своей цели…
— Если Диана не пришла в «Ивы», как она первоначально собиралась, судя по написанной ею записке, значит, какое-то непредвиденное событие задержало ее в «Жнивье» в тот вечер! Предположим, вы пытались в который раз вразумить ее? Это ваши собственные слова. Предположим, что для этого вы прибегли к аргументам… осязаемым? Предположим, это вам она угрожала своим «Лилипутом», защищая не свою добродетель, но свободу ею распоряжаться? Предположим, вы выстрелили в нее, прежде чем Лазар и я прибыли на место. Предположим, что вы отправились собирать грибы лишь после убийства…
Билли, бледный как смерть, осушил свой стакан, налил другой?
— Вы опустили только одну деталь, мэтр! Я был примерно в ста пятидесяти метрах от павильона, когда раздались три выстрела…
— Я ничего не забываю, — сказал Лежанвье. — Эти выстрелы — два, а не три — сделал я сам…
— Чтобы восстановить справедливость?
— Именно, — ответил Лежанвье.
Он направился к двери, обернулся перед тем, как толкнуть ее:
— И… Хорошенько запомните следующее, господин Дото! Или я сам погибну послезавтра в пять часов, или справедливость все-таки восторжествует.
— Вас ждут? — спросила машинистка, красивая блондинка, щедро демонстрируя полноватые ноги.
— Нет.
— В таком случае, сомневаюсь, что мэтр Маршан сможет вас принять.
— Речь идет об очень срочном деле. Я все утро безуспешно пытался связаться с ним по телефону.
