тут просыпается её братик и тоже бежит к тебе босыми пятками и тоже лезет целоваться и обниматься. И слышишь, как проснулся старший и перед тем, как уйти на учёбу, возится с младшей. Младшенькая хохочет, знаете, заливается детским смехом, когда ребёнку аж не хватает воздуха от радости.
Лаура искренне улыбалась. Но таксист замечал всё ту же тяжёлую усталость в глубине глаз.
— Но в любви к детям есть и плохая сторона, — продолжила она. — Конечно, за них боишься. Ребятишки могут пораниться, пока исследуют мир, могут заболеть. А особенно если их пятеро, то уследить за ними бывает очень тяжело. Как-то раз я готовила для Леи завтрак, она вертелась тут же. Уж не помню, с чем она играла, просто сидела за столом и с чем-то возилась. Тут звонок в дверь. Ну, думаю, какой-нибудь курьер или что-нибудь в этом роде. Явно дело на одну минуту. А это оказался полицейский, вы представляете?! Привёл моего старшего. У меня аж сердце в пятки ушло! Как оказалось, мой сын защитил девочку и надавал по шее двум хулиганам, но это выяснилось потом, а в тот момент его привели за нанесение телесных повреждений! Представляете мою реакцию? И вот, мы с полицейским разговариваем, рядом стоит хмурый Марк и шмыгает разбитым носом, а тут с кухни доносится душераздирающий вопль Леи! Я аж похолодела! Мы все втроём бежим на кухню. Оказалось, моей бедной малышке стало скучно, она решила исследовать включенную плиту и схватилась ладошками за раскалённую решётку! Вот так вот всего за один день я чуть не заработала два инфаркта!
— Ожог ведь был небольшой? — уточнил водитель.
— Слава богу, неопасный. Она больше от страха закричала, чем от боли.
— А ваш старший, Марк, получается, не сделал ничего дурного?
— О да, — с удовольствием ответила Лаура. — Он у меня молодец. Ему ещё потом грамоту дали за это дело. Даже в газете статья была.
— То есть, получается, что переживали вы зря? И почти на ровном месте, как вы сами сказали, чуть не заработали два инфаркта?
— Знаете, — пробормотала Лаура, — я как-то не смотрела с этой стороны. Вообще, если задуматься, я правда очень близко к сердцу принимаю всё, что связано с моими детьми. Да, я знаю, что это очень вредно для здоровья — так много переживать, но я ничего не могу с собой поделать. Ведь они и мой муж — это вся моя жизнь, понимаете? Без них я никто. Меня просто нет.
Она почему-то вздохнула. Водитель быстро взглянул на неё. Лаура неспеша разглаживала складки на платье. Она смотрела в окно, во тьму и время от времени приоткрывала рот, будто собиралась что-то сказать. Водитель ждал. Такси ехало с минимальной скоростью. Эта тишина продолжалась довольно долго. Наконец, Лаура заговорила:
— У вас не бывает такого, что вы ненавидите себя за свои мысли?
— Бывает, — пожал плечами таксист. — А вы ненавидите себя?
Лаура вновь поморщилась и потёрла висок.
— Не то чтобы прямо ненавижу. Просто… Я люблю свою семью, честное слово. Причём в любой день, что бы они ни делали. На сколько бы я или они ни устали за день. Но иногда я думаю о другом. О том, что у меня нет работы. Нет увлечений. Я никак не реализую себя, понимаете? У меня не то, что на хобби, у меня нет времени кино посмотреть раз в неделю. Но мне нравятся домашние хлопоты. С самого детства я обожала готовить с мамой и бабушкой, помогала убираться и строила детский садик для своих игрушек. А любимая игрушка — это детская кухня. Вы бы видели какие блюда я лепила из пластилина! Во дворе любимая игра — дочки-матери, конечно. Угадайте, кто всегда был мамой? И сейчас мне всё это не в тягость, но иногда эти мысли, про хобби, про работу, вылезают откуда-то из глубины. И я ненавижу себя за них!
— Зачем же терзать себя? — поразился таксист. — Вы хороший человек, Лаура, но не нужно заниматься самопожертвованием. Нельзя ведь жить только для других. Вы тоже личность. Для чего-то же вы поступили в институт? Кем-то же вы хотели стать после учёбы? Ладно, это было давно, но вы можете, как минимум, написать пособие о воспитании детей.
Лаура энергично замотала головой:
— Нет-нет! Мне кажется, что этим я предаю свою семью. Я чувствую себя эгоистом!
— Вы неправы, — мягко сказал водитель. — Так можно и с ума сойти. Нельзя пожирать себя изнутри. Ваша семья же вас любит и хочет, чтобы вы были счастливы. Кем они себя будут чувствовать, если узнают, что с ними вы несчастны? Пусть хотя бы отчасти. Никто же не говорит, что нужно уезжать от них в другую страну на целый год. Поймите, что вся жизнь рискует пройти мимо вас. А жизнь не бесконечна, прошу заметить. Вы не берёте у детей время взаймы, чтобы потом получить его обратно, когда они вырастут. Время для себя — это очень важно и не так уж страшно. Вот чем вам нравится заниматься, кроме дома и семьи? Постарайтесь вспомнить, что было интересно вам раньше?
Лаура задумалась.
— Вообще, — пробормотала она задумчиво, — в юности мне нравились танцы. Да, понимаю, что с моими габаритами это звучит смешно, но я же такой была не всегда. Ах, как мне нравилось танцевать! А я вам не говорила? Мы же познакомились с мужем на танцевальных уроках. До этого вообще не замечали друг друга, представляете? Хотя учились на одном потоке. И там, под луной, когда мы убегали из дома, мы танцевали! Кружились под лунным светом. Он у меня был такой романтик в молодости.
Водитель промолчал.
— Да, получается, муж бы меня точно понял. Может, вы и правы? Необязательно же целыми днями стоять у плиты? Один денёчек, а? В неделю. Ну или вечерок. Начать с малого. Мне и дети последнее время говорят: «Мама, у тебя уставший вид». Уже и голова болит без перерыва, честно сказать. Даже таблетки не помогают.
В подтверждение своих слов, она потёрла висок.
— Или, постойте, я же могу заниматься со своими детьми! Ах, как это будет здорово! Мы ведь можем с мужем вспомнить наш танец. А наша средненькая, она прекрасно…
Такси остановилось. Водитель вздохнул и повернулся к пассажирке:
— Мы уже приехали.
Она запнулась на полуслове и неверяще посмотрела на него:
— Что, уже?
— Боюсь, что так, — ответил таксист и отвернулся.
Задняя дверь открылась. На сиденье аккуратно сел худой мужчина средних лет в изящных очках.
