— Ave, Жак! Вы еще здесь? Вы слышите меня? Где вы? Quo Vadis.
Патрику в голову пришла неожиданная мысль. Quo Vadis — «куда идешь».
— Quo Vadis?! — повторил Патрик настойчиво в третий раз, склонившись над ухом пастуха.
Ответ последовал частями, очень медленно, словно доносился издалека.
— In… me… ma… nebo… dum… me… reppe… rero…
Дверь в палату открылась, и вошел охранник с первого этажа в сопровождении двух крепких сестер, каждая из которых и в одиночку в два счета справилась бы с Патриком.
— Месье, мы вынуждены попросить вас немедленно закончить свой визит.
Нехотя Патрику пришлось подчиниться их требованию. От пастуха все равно ничего нельзя было больше добиться. А когда он выходил из санатория, охранник протянул руку:
— Мой карандаш, если не возражаете.
Патрику не хотелось ехать в пещеру после обеда, поэтому он вернулся в отель и немного поработал за компьютером. С Питером они встретились лишь за ужином. Профессор сидел за столиком с какой-то блондинкой.
— Патрик Невро, это — Штефани Крюгер, — представил профессор коллег, — ее направили к нам из Женевы на должность языковеда.
Патрик быстро взглянул на Питера, но тот никак не отреагировал на его немой вопрос. Француз сухо поприветствовал женщину, сел за столик и заказал ужин. Незаметно он рассматривал ее и пытался составить о ней представление. Судя по внешности, она совсем не привыкла к тяжелой физической нагрузке и вряд ли захотела бы пачкать руки. Черт возьми, она выглядела просто великолепно. На своем опыте он не раз убеждался, что такая внешность зачастую сопровождается весьма недальновидным разумом и надменностью. Однако в результате беседы ни одно из этих предположений не подтвердилось. Но, как говорят, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Возможно, она все-таки что-то скрывала.
Они болтали о том о сем, о ее работе в Британском музее и экспедиции Патрика в Центральную Америку. И только после того, как на столе появилась первая бутылка корбье, напряженность спала, и Питер завел речь о проекте.
— Благодаря Штефани мы добились хороших результатов. Мы расшифровали еще пару текстов и наткнулись на нечто интересное. Вам непременно нужно взглянуть на рисунки.
— А о проходе есть какие-нибудь новости?
— К сожалению, пока нет, — ответила Штефани, — но у меня есть кое-какие мысли. Они еще, конечно, неопределенные, но сразу после ужина я хочу заняться этим.
— Как прошел визит в санатории? — спросил Питер. — Вы нашли пастуха?
— Да, нашел, — Патрик налил себе очередной бокал вина. — Должен признаться, это было не очень приятно. Он похож на зомби и находится где-то очень далеко от нашей реальности. Если его поставить перед пещерой в качестве наглядного примера, то смело можно будет отказаться и от дюжины рейнджеров, и от металлического заграждения.
— Неужели все так плохо? — спросила Штефани.
— Лучше бы он умер сразу.
— Я вас умоляю!
— Нет, я не шучу. Вас просто не было рядом. Иначе вы сказали бы то же самое. Сейчас он похож на выпотрошенную, высохшую оболочку, да и рассудок его не в лучшем состоянии.
— Что же, он полностью сошел с ума? — спросил Питер.
— Кое-что он все-таки сказал. Запись у меня наверху. Я не знаю, насколько это верно, но у меня такое чувство, что он говорил на латыни. И это было не просто бормотание, а бред абсолютно сумасшедшего человека. Может быть, результат шоковой терапии или чего-то в этом роде. Что бы там ни было, мне этого хватило сполна.
— Как ужасно! — сказала Штефани с ноткой сарказма. — Хорошо, что вы не стали санитаром, да?
— А вы крепкий орешек, — Патрик нахмурил брови. — Я сам засунул голову в этот проход, и со мной тоже произошла какая-то чертовщина. И у меня нет никакого желания кончить так же, как этот тип.
— Мне очень жаль, Патрик, я об этом даже не подумала, хотя Питер рассказывал мне.
Патрик ничего не ответил и уставился в меню.
— Патрик, вы в порядке?
Штефани взяла его за руку, но он проигнорировал этот жест и позвал официанта.
— Забудьте. Давайте закажем десерт и приступим к работе.
— Вот это оборудование! — удивилась Штефани, войдя в первый раз в кабинет. — Может быть, у нас есть и выход в Интернет?
— Я не знаю, — сказал Питер. — Есть?
— Выход в Интернет? Мы, правда, еще не пробовали, — пояснил Патрик, — но рассчитываем на это.
— Хорошо, это понадобится мне в дальнейших поисках.
Она села за стол и разложила на нем свои записки. На листочках были тексты из пещеры, рисунки и символы. Оба ее коллеги подсели к ней. Патрик зажег сигарету и отклонился на спинку.
— Да, если вы будете курить, мне это очень сильно помешает, — сказала Штефани, — спасибо, что спросили.
Патрик хотел было возразить, но, встретившись с пристальным взглядом Питера, закрыл рот и угрюмо затушил сигарету.
— Действительно, в пещере колоссальное количество текстов, — начала Штефани, — сегодня я посмотрела и списала только те из них, которые могу перевести сама более или менее хорошо. И там мы кое-что увидели. Как вы уже успели заметить, в пещере есть два вида текстов. Одни выполнены очень педантично и в некоторых местах идеально совпадают с формами стен. А кроме того, они нигде не пересекаются с другими текстами. Возможно, все они были написаны в одно и то же время. Это, как правило, более длинные тексты. Мы назвали их древними. Другие же тексты зачастую неразборчивы, кажутся как бы дописанными и напоминают средневековые граффити. За небольшим исключением, это короткие тексты в несколько строчек, предложений или слов. Эти тексты были нанесены гораздо позже, что можно понять хотя бы по тому, что кое-где они перекрывают древние надписи.
— Рисунок розы, — подумал вслух Патрик, — с подписью внизу…
— …граффити-текст, — закончила Штефани.
— И что вы хотите сказать? Что какой-то дилетант парой сотен лет позже нашел эту пещеру и исцарапал ее?
— Как знать! Одного дня мало, чтобы сказать с уверенностью, верна ли наша классификация. Как бы то ни было, давайте отталкиваться от нее, а значение этой розы нам еще предстоит выяснить.
— Приступив к переводу, Штефани, должно быть, нашла не одно доказательство того, что тексты отличаются друг от друга, — сказал Питер. — Очевидно, другая часть текстов не только написана позже и менее аккуратно, но и отличается по содержанию.
Патрик играл со своей зажигалкой.
— Ну, говорите уже.
— Итак, — начала Штефани, — в древних текстах речь идет о классических вещах. Иными словами, это фрагменты известных произведений. Среди них большое количество отрывков из Библии, а также из классических латинских и греческих трудов. В древнеиудейских текстах встречаются отрывки из Торы[9] и книг Моисея. Если моя теория верна, то тексты клинописи должны оказаться фрагментами шумерского эпоса о Гильгамеше.[10]
— В чем же конкретно заключается ваша теория?
— Не все тексты имеют религиозный смысл, но по какой-то причине все они затрагивают историю сотворения мира или вопросы происхождения человека. Тот, кто написал их, не хотел выдумывать все это сам, а использовал известные источники.
— Может, это следствие недостаточной креативности или простой неграмотности, — предположил Патрик.
— Думаете, кто-то просто взял и списал то, что ему попалось под руку? — уточнил Питер.
— Лично мне это кажется маловероятным, — сказала Штефани. — Кто бы ни расписал эту пещеру, он совершенно точно хорошо ориентировался в содержании написанного. Сочетание и расположение надписей и рисунков более чем логичное. Это, безусловно, не тупое списывание.
— А зачем кому-то цитировать мировую литературу? — Патрик снова вцепился в свою пачку сигарет, немного поколебался и положил ее на стол перед собой.
— Может, чтобы намекнуть на что-то? — вслух рассуждал Питер. — На то, что объединяет или, наоборот, различает все эти тексты.
— То, что здесь заложен какой-то глубокий смысл, — вставила Штефани, — говорит нам фраза, написанная под розой: «Это пример тем, кто последует за мной». Из текстов наверняка можно узнать больше.
— Хорошо. Итак, древние тексты представляют собой истории о сотворении мира. А что же объединяет другой тип текстов, так называемые граффити? — это определение казалось Патрику весьма странным, тем не менее он подчеркнул его. — То, что они не относятся к сотворению мира?
— Не будьте таким скептиком, — сказал Питер. — Мы же только в самом начале пути.
— Если это вас успокоит, то можете выкурить одну штуку, — заметила Штефани, — только откройте, пожалуйста, окно.
— Наконец-то! — Патрик встал со стула, прикурил сигарету и, открыв окно, сел на широкий подоконник.
Штефани продолжила:
— В то время как древние тексты написаны очень аккуратно и являются религиозными или, как минимум, относящимися к сотворению мира, в текстах граффити совершенно другое содержание. Во-первых, они кажутся дописанными к древним, но не менее мудрыми.
