— А вон Сиси Лизэк раздает именные пропуска, — кивнула я на окно.
Она, помнится, и ученическим советом руководила так, словно это был рейхстаг.
Джесси посмотрел в ту сторону.
— Тогда понятно, откуда эти забавные маленькие усики. Ну пойдем, мне не терпится познакомиться с ней. И еще с тем парнем, что поджег себе волосы на конкурсе талантов. Да, и с девчонкой, которая выпустила из клетки курей, нарисовав им краской номера на спинах.
— Один, два, три и пять. Это была я.
— Твоя смертельная вражина наверняка тоже заявится.
Я тихонько застонала.
— Меньше всего на свете хотела бы видеть Валери.
Я повернулась в сторону гор, выстроившихся в ряд, как зубья гигантской пилы. Сьеррас, Панаминтс, Косос и каньон Изменника, глубоко изрезавший каменную твердыню. Всего один день, проведенный там, всего одна вылазка на природу — и четыре года непримиримой вражды.
— Мы установим стальную клетку, и тогда ты сможешь свести старые счеты, — сказал Джесси. — Намажешься погуще маслицем — и вперед! Победа обеспечена.
Я картинно отшатнулась.
— Тебе надо урезать дозу болеутоляющих и поменьше смотреть спутниковое телевидение.
Он забарабанил пальцами по крышке багажника.
— Прошлой зимой у себя дома ты выпустила целую обойму в убийцу-маньяка. Так неужели теперь покажешь пятки жалкой горстке расфуфыренных снобов?
Я только вздохнула в ответ. Он взял меня за руку.
— И потом, разве тебе не хочется повидаться со своим старым ухажером? Как там его звали?.. Томми Чонг?
— Чанг.
Он усмехнулся:
— Ну да, я помню, как-то так…
Джесси покатил в своей коляске по тротуару в сторону клуба, кивнув мимоходом на автомастерскую:
— Лично я пошел, а ты стой здесь и любуйся вон той гигантской грудой старых покрышек.
Я картинно подбоченилась:
— Эй! Ведь это же не твои одноклассники!
В ответ он озорно улыбнулся:
— А спорим, будут мои? — Толкнул входную дверь и скрылся за нею.
Если выражаться метафорически, никто так прочно не держался на ногах, как Джесси. Все задуманное он мог осуществить, несмотря ни на какие трудности, хотя и был на пять лет младше всех собравшихся, вырос в Санта-Барбаре и далеко обошел моих одноклассников по части талантов, обаятельной наружности и паралича ног.
— Вот черт! — выругалась я и бросилась следом.
Я нашла его в фойе у стола записи. Облаченная в кружевные рюши, Сиси Лизэк рылась в ящичке с пропусками. Густо сдобренная лаком прическа — волосок к волоску. Вид у Сиси был озадаченный.
— Что-то не вижу я вашего пропуска, — сказала она.
Улыбаясь, Джесси оперся локтем о стол.
— Ученический совет процветал, когда вы его возглавляли. Чего только стоит тот шикарный боевой девиз…
— «Воспрянь духом вместе с Лизэк!» — Она перестала рыться в ящике и прямо-таки просияла от воспоминаний. — А может, мне сделать вам новый пропуск?
Нет, ну ты подумай, какой проныра! Я подошла к ним.
— Привет, Сиси.
Она всплеснула руками:
— Ух ты! Эван! Смотри-ка ты, какая стройная и загорелая!.. И такая вся… — она оглядела мою одежку, — вся такая упакованная!..
— А у тебя сегодня потрясающе торжественный вид.
— Да, ты же у нас вроде писательница! — Она вручила мне мой пропуск и пакетик с памятным подарком. — Надеюсь, по старой дружбе пощадишь нас всех и не станешь изобличать в печати секреты родной школы?
— Ни в коем случае. Никаких покровов срывать не буду, обещаю. — Заговорщицки приложив указательный палец к губам, я посмотрела на Джесси: — А твое лицо мне знакомо.
Сиси улыбнулась:
— Это Джесси Блэкберн. Он учился у нас по обмену.
— Нет, я не про школу! — Я прищелкнула пальцами. — Ах, ну да, конечно!.. Передача «Суд идет» по телевизору. Значит, ты тоже из наших.
В этот момент дверь распахнулась и с улицы пыхнуло жаром. На пороге стояла эдакая провинциальная Брунгильда — нескладная блондинка под метр восемьдесят.
— Бог ты мой! Ты все-таки приехала! — Эбби Хэнкинс раскатисто расхохоталась и сгребла меня в охапку. — Значит, я выиграла спор. Ну что, Уолли, съел?
Ее муж неуклюже протиснулся в дверь. Он был выше и объемистее, чем Эбби, — ни дать ни взять сенбернар в кричащей гавайской рубахе. Она перекинула меня ему, словно мячик. Хохоча, он прижал меня к своему крепкому боку.
— Ну спасибо, Делани, раскошелила меня на двадцать баксов! — Он посмотрел на Джесси: — Здоро́во, чувак!
И, стиснув его руку, принялся выдавливать из нее соки. За столом Сиси, сцепив замочком пальчики, выразительно улыбалась.
— А вы сегодня в добром расположении духа, доктор Хэнкинс. — Она взглянула на сарафанчик Эбби: — Какой миленький! Сейчас продают много всяких симпатичных штучек.
Мимо нас прошла женщина в облегающем платье с пропуском организатора праздника на груди, похожая на разукрашенного блестками кабанчика. Сиси жестом подманила ее и что-то зашептала на ухо, кивая на Джесси:
— Вот, для него нет памятного подарка. Не могу же я одна заниматься всем сразу!
— Может, нам позвать Келли?
— Ну уж нет. Ее в последнюю очередь. К тому же ей сейчас наверняка не до нас — небось крутится перед зеркалом, малюет губы помадой. А дело это долгое, ты же знаешь — рот-то у нее до ушей.
Вспомнив про нас, они спохватились, приумолкли и натянули на лица дежурные улыбочки.
Сиси кивнула приятельнице на Джесси:
— Этого выпускника помнишь? Он учился у нас по обмену.
«Кабанчик» озадаченно наморщила лоб:
— Ну да, конечно… И очень хорошо, что вы сегодня с нами.
Тут они прикусили язычки и молча уставились на него. Я поняла, что их озадачила инвалидная коляска. Откуда им было что-то знать? Они не видели газетного заголовка «Один человек погиб, жизнь другого в опасности, виновник дорожного происшествия скрылся». И конечно же, не могли знать, что последние годы Джесси по крохам восстанавливал свою жизнь и здоровье и теперь выглядел несравненно лучше. По милости какого-то сумасшедшего водилы он не мог ходить, и поначалу тяжелые воспоминания, постоянная боль и горечь утраты лучшего друга мешали ему подняться. Когда же Джесси наконец получил необходимую помощь, ему поставили диагноз — посттравматическое расстройство на почве шока. Теперь же, к счастью, он шел на поправку.
Пряча улыбку, Уолли спросил у Джесси:
— Ну, а как обстоит жизнь в…
— В Манитоба. Прекрасно. — Джесси взял протянутый Сиси пропуск. — Я там, считай, срок мотал, как политзаключенный. — Он повернулся и покатил в зал.
Сиси протянула Уолли пакетик с подарком:
— Это тебе на память в честь пятнадцатилетия выпуска. Здесь книжица «В стенах родной школы» и талоны на десятипроцентную скидку в автосалонах Краузе. — Она повернулась к Эбби: — Здесь тоже скидки. На программу «Следим за весом».
Эбби улыбнулась:
— Ну и как их программа? Тебе-то помогает?
Сиси покраснела. Мы с Эбби отправились догонять Джесси.
— Что это с ней? — спросила я.
— Она работает у Уолли. Занимается гигиеной полости рта. Ну и вообразила, что могла бы руководить его жизнью гораздо лучше, чем такая неряха, как я. — Эбби поправила на носу очки. — Уже много лет к нему подкатывает.
Я чуть рот не раскрыла от удивления. Эбби с Уолли народили трех веселых белокурых ребятишек и, похоже, никогда не скучали друг с другом. Всем бы так.
Над оркестровым помостом висели гирлянды из красных огней, изображавших перчики чили. Оркестр наяривал что-то из старого доброго рока, от которого мы тащились в юности. Народ толпился вокруг накрытого стола, накладывая себе салатики и ананасовый десерт. Стандартный простенький закусон, никаких излишеств.
Я улыбнулась, вдруг порадовавшись, что снова здесь.
В Чайна-Лейк расположен военно-морской испытательный полигон. Мне было тринадцать, когда руководство военно-морского флота перевело сюда мою семью. Это оказалась совсем не та Калифорния, о которой я мечтала, — только кристально чистое небо с пронзительно ревущими в нем истребителями, степные зайцы да песчаные вихри. Когда мы въехали в город, моя мать, пережившая множество переездов, чуть не лишилась дара речи.
Отец, заправски руливший одной рукой, улыбнулся и сказал: «Милости просим домой, Энджи. В очередной раз».
Она пригладила растрепавшиеся от ветра волосы и оглянулась на нас с братом. На лице ни следа уныния — дескать, а ну не кисни, мы же семья военнослужащего. И тут у меня разболелся живот. Теперь, по прошествии двадцати лет, я более или менее привыкла считать это место своим родным городом.
Эбби наклонилась ко мне:
— Батюшки! Ты только посмотри на Бекки О'Кифи! Надеюсь, у меня не такая здоровая задница? Ну-ка, скажи мне.
— Раза в два меньше.
— Да ну тебя, врушка ты паршивая!
Я вдруг замерла:
