И вот, в прошлый понедельник, я засек несколько входящих и исходящих звонков с того сотового телефона, который мы пасли. Прозвучало одно имя — йеменского националиста эль-Муджахида, который был довольно крупной рыбой в террористическом пруду и числился в списке главных врагов, угрожающих госбезопасности. Со слов того парня, который о нем упомянул, выходило, будто эль-Муджахид причастен к подготовке некой бандитской акции на некоем складе. Это имя значилось во всех без исключения ориентировках, и, поскольку мне все равно было нечего делать, я перечитывал их снова и снова.
Поскольку я затеял эту игру, от участия в захвате, который назначили на утро вторника, было не отвертеться. Мы собрались у склада — тридцать человек в черных защитных костюмах из кевларовой ткани, с налокотниками и наколенниками, в круглых шлемах. В общем, в полной спецназовской выкладке. Отряд разделился на группки по четыре человека: два парня с пистолетами-пулеметами МР-5, впереди один с баллистическим щитом и «глоком» сорокового калибра и еще один с помповым «Ремингтоном-870».[3] В нашей четверке с дробовиком был я. Мы разнесли этот портовый склад быстро и уверенно, разом штурмовав все двери и окна. Светошумовые гранаты, снайперы на соседних зданиях, натиск со всех сторон, несмолкающие пронзительные крики… Шок и ужас обычно охватывали атакованных, и они, ошеломленные и подавленные, не могли дать достойный отпор. Конечно, последнее, чего каждому хочется, так это «перестрелки в О. К. Коррал».[4]
Нашей группе досталась задняя дверь, та, что вела в маленький лодочный док. Там стоял небольшой аккуратный гоночный катер «Сигаретт».[5] Не новый, но симпатичный. Пока мы ждали сигнала «входить — не входить», мой сосед — мой друг Джерри Спенсер из полиции округа Колумбия — не сводил с лодки глаз. Я придвинулся ближе и вполголоса напел тему из «Полиции Майами», он усмехнулся в ответ. Джерри собирался подавать в отставку, и этот катер, наверное, казался ему настоящим билетом в рай.
Пришел приказ «входить». Моментально поднялся страшный грохот, и все кругом пришло в движение. Мы сшибли с двери стальной засов и ворвались внутрь с криком: «Всем стоять на местах! Стволы на пол!» В свое время, в полиции Балтимора, я принимал участие в захватах раз пятнадцать, может восемнадцать, и только дважды находился кто-нибудь тупой настолько, чтобы поднять на нас оружие. Копы с этим не шутят, и плохие парни в основном тоже. Тут дело не в том, у кого яйца круче, а в превосходящей силе противника, поэтому обычно вообще никто не стреляет. Помню, когда я проходил тактическую подготовку, командир написал на фанерке цитату из фильма «Сильверадо» и повесил в спортзале: «Я не хочу убивать вас, а вы не хотите стать покойниками». Кажется, это произносил Дэнни Гловер. Весьма недурное высказывание.
Так что обычно плохие парни топчутся на месте, с виду выбитые из колеи, и все мямлят что-то по поводу своей невиновности и тому подобное.
На сей раз было иначе.
Джерри, старший в опергруппе, шел впереди, я — сразу за ним, двое прикрывали нас. Мы пинком открыли дверь, прошмыгнули по короткому коридору, сплошь увешанному сертификатами в рамках, и вломились в большой конференц-зал слева. На широком дубовом столе лежало не меньше дюжины портативных компьютеров. Прямо у двери стоял, прислоненный к стене, большой синий контейнер размером с телефонную будку. За столом сидели восемь мужиков в деловых костюмах.
— Не двигаться! — заорал я. — Руки за голову и…
Дальше этого дело не пошло, потому что все восемь внезапно вскочили со своих стульев и выхватили оружие. «Перестрелка в О. К. Коррал», никакого сомнения.
Когда в отделе внутренних расследований меня просили вспомнить, сколько раз я выстрелил и в кого именно, я засмеялся. Двенадцать человек в комнате, и все палят. Если кое-кто одет не так, как твои товарищи, и можно с большой степенью вероятности заключить, что это не случайные прохожие, ты стреляешь и ныряешь в укрытие. Я опустошил обойму «ремингтона», бросил его, чтобы достать свой «глок». Я знаю, что стандартный калибр — сороковой, но всегда считал сорок пятый более убедительным.
Мне сообщили, что я уложил четырех противников. Я не делаю зарубок на своем стволе, поэтому поверил им на слово. Но за «глок» схватился, потому что один из присутствующих в комнате оказался тринадцатым.
Да, помню, я сказал, что их было восемь, нас четверо, однако во время перестрелки я краем глаза уловил справа от себя движение, повернулся и увидел, как распахнулась, закачавшись на петлях, дверца синего контейнера. Ее замок снесло пулей. Наружу вывалился человек. Он не был вооружен, поэтому я не выстрелил в него, сосредоточившись на парне у него за спиной. Тот прошивал комнату из QBZ-95, китайской штурмовой винтовки, какие я видел только на картинках в журналах. Почему винтовка у него оказалась и где он, черт подери, нашел для нее боеприпасы, я так и не узнал, потому что этот тип выпустил очередь, которая оставила ряд дырок в щите Джерри, и Джерри упал.
— Сукин сын! — заорал я и всадил в грудь стрелявшему две пули.
И тогда тринадцатый ринулся прямо на меня. Даже в том бедламе, который творился кругом, я успел подумать: «Торчок». От этого больного ублюдка, бледного, потного, с остановившимся, словно остекленевшим взглядом, воняло, как от сточной канавы. Он попытался меня укусить, однако щитки из кевлара спасли мою правую руку.
— Отвали! — заорал я и врезал ему левой в челюсть.
Вопреки моим ожиданиям, он не упал, а лишь пошатнулся и кинулся мимо меня к одному из наших ребят — тому, кто блокировал выход. Я решил, что торкнутый хочет прорваться к симпатичному катерку снаружи, поэтому крутанулся на месте и пальнул ему в спину. Раз-два, быстро и чисто. Кровь брызнула на стены, он грохнулся на пол, прокатился футов пять и остался лежать у двери.
Я развернулся к центру комнаты и обеспечил огневое прикрытие, чтобы можно было перетащить Джерри за стол. Он еще дышал. Тем временем двое наших автоматными очередями покрошили конференц-зал на мелкие кусочки.
Я слышал стрельбу в другой части склада, поэтому решил отлучиться, чтобы посмотреть, что происходит, и обнаружил троицу противников, успешно поливающих непрерывным огнем другую нашу четверку. Я уложил двоих последней парой пуль из магазина, а с третьим разобрался врукопашную. Внезапно все стихло.
В итоге одиннадцать предполагаемых террористов были подстрелены, шесть из них насмерть, включая ковбоя с китайским штурмовым автоматом и любителя покусаться, которому я прошил спину. Согласно удостоверению личности, его звали Джавад Мустафа. Только мы начали изучать их документы, как явилась толпа федералов в неброской черной форме без знаков различия и заняла всю сцену, пинками выставив на улицу всех лишних. Да и ладно, подумал я. Мне хотелось узнать, как там Джерри. Выяснилось, что никого из нашего отряда не убили, хотя восьмерым требовалась врачебная помощь, в основном по причине сломанных ребер. Кевларовое полотно останавливает пули, однако не может защитить от самого удара. У Джерри была сломана грудная кость, и он оказался единственным, кто пострадал серьезно. Хотя соображал достаточно ясно и, прежде чем парни из медицинской бригады увезли его на каталке, жестом подозвал меня.
— Как чувствуешь себя, дружище? — спросил я, опускаясь на корточки рядом с ним.
— Старым и больным. Но знаешь, что я тебе скажу… угони для меня тот катер, и я почувствую себя юным и полным сил.
— Похоже на план. Сейчас же займусь им, старик.
Он ткнул меня подбородком в руку.
— А как твоя рука? Доктор сказал, тот псих тебя укусил.
— Нет, даже кожу не поцарапал, — я задрал рукав. — Просто большой синяк.
Джерри увезли, а я начал отвечать на вопросы. Некоторые из них задавали федералы, облаченные в боевую форму без знаков различия. Джавад не был вооружен, а я застрелил его, и это неизбежно влекло за собой рутинное расследование, однако мой лейтенант сказал, что дело ясное. Тогда было утро вторника, сегодня — утро субботы. Так почему же я в машине с тремя федералами?
Они молчали.
Я откинулся на спинку сиденья и принялся ждать.
Истон, Мэриленд.
Суббота, 27 июня, 11.58
Они завели меня в комнату. Стол, два стула, большое панорамное окно, закрытое шторами. Помещение для допроса, хотя табличка снаружи гласила: «Архивное хранилище Бейлора». Мы находились где-то в Истоне, поскольку съехали с пятидесятого шоссе более чем в семидесяти милях от того места, где они меня подхватили. Ведроголовый велел мне садиться.
— Можно мне водички попить?
Он проигнорировал мой вопрос и вышел, заперев дверь.
Прошло почти два часа, прежде чем кто-то появился.
