хотелось, но и заняться было нечем. Промаявшись без дела час, Никита решил все же лечь спать, чтобы не пропустить завтрашний автобус. Он надеялся, что Михалыч все-таки будет трезв, чтобы исполнить свой служебный долг и отвезти в Гором всех желающих, в том числе и Никиту. Парень завел будильник на телефоне на половину седьмого утра, закутался по самые уши в колючий шерстяной плед и, хотя в Москве было на четыре часа раньше, уснул почти сразу, дорога вымотала его.
Проснулся он от робких солнечных лучей, пробивающихся сквозь изморозь на окне. Никита проспал свой автобус. Ночью отключили электричество, телефон полностью разрядился, и будильник не сработал.
– Ну, пожалуйста, ну мне очень нужно! Что, вообще никак? – Никита навалился на стойку регистрации и умоляющими глазами кота из мультфильма про Шрека смотрел на вахтершу. От перспективы провести в этой дыре еще один день, вся его робость куда-то испарилась.
– Что ж ты ко мне-то пристал, милый? – отвечала она, – не я ж водитель. Мне что же, на себе тебя туда везти?
– Ну может вы знаете, кто из местных туда поедет? – не унимался парень.
– Да откуда же? – женщина закатила глаза, всем своим видом давая понять, что ей глубоко безразлично, что Никите позарез надо попасть в Гором.
Он сокрушенно покачал головой, поняв, что ничего от нее не добьется.
– Простите, – пролепетал Никита, закинул рюкзак за спину и вышел на улицу.
Солнечные лучи так ярко искрились на сугробах свежего снега, что глазам стало больно. Никита зажмурился, он не привык к такому освещению. Ему был более привычен свет от монитора в темной комнате, да и в Москве солнца немного, а снег, когда выпадает, через полчаса превращается в серую массу, не способную отражать солнечный свет.
А еще непривычен был ледяной воздух. При первом вдохе он забрался по трахее и бронхам в самое нутро, заставил парня закашляться. Придя в себя, Никита натянул шарф на нос, старался вдыхать медленно, чтобы воздух прогревался, пока дойдет до легких. Через пару минут он приспособился дышать по-новому, вдыхал глубоко, не спеша. От избытка кислорода закружилась голова, наступило странное состояние эйфории. Опоздание на единственный автобус уже не так расстраивало Никиту. Он приободрился и пошел в ближайший из двух, на весь поселок, магазин.
«Надо рассуждать логически, – думал он, – поселок маленький, всего два магазина, за водкой все либо сюда, либо туда ходят. С деньгами тут у народа не очень, значит, берут в долг, а для этого надо дружить с продавщицей. Уж она должна знать про своих «друзей», кто в Гором может ездить и зачем. Вот блин, так это мне с ней тоже сейчас любезничать придется?!» Никиту прошиб пот, и похолодело в животе: его организм бунтовал против общения с людьми.
– Добрый день, – еле слышно поздоровался он с продавщицей, тучной женщиной с выбеленными перекисью волосами и жирными голубыми тенями в цвет фартука.
Та сперва глянула на него исподлобья, а потом просияла:
– Здрас-с-сьте, – ответила она развязно и навалилась на прилавок, демонстрируя свое декольте. Не каждый день в такой глуши увидишь новые лица, а этот еще и ничего себе такой.
– Мне срочно нужно попасть в деревню Гором, а единственный автобус уже ушел. Может быть, вы знаете, кто из местных может туда сегодня поехать?
– Ну откуда же мне знать, молодой человек, – кокетливо ответила она.
– Ну вы же тут давно работаете, может, знаете, кто в ту сторону по делам ездит.
– Не знаю, – фыркнула она, увидев, что декольте парня не зацепило, – я не справочная. Если покупать ничего не будешь, так и вали отсюда.
Никита вышел на улицу, побрел к автобусной остановке. Людей там не было, машин и автобусов тоже. Никита сам не знал, что он рассчитывал там увидеть. Он смел рукавицей с лавочки снег, устало плюхнулся на нее. Прошло несколько минут, пальцы на руках и ногах начали замерзать. «Еще пять минут подожду, и пойду обратно в гостиницу», – подумал Никита.
В ту же секунду он увидел серую «буханку», подъехавшую к магазину. Из машины вышел мужичок, обошел ее, открыл заднюю дверь, вытащил оттуда пару коробок и понес их в магазин.
«Продукты привезли, что ли», – подумал Никита, и у него тут же промелькнула в голове мысль, от которой он моментально вскочил на ноги и ринулся к «буханке». Подбежав к машине, он заглянул в открытый кузов. Его догадка подтвердилась: внутри лежало еще много коробок, на каждой была маркировка из одной, двух или трех букв. «Скорее всего, это обозначение населенных пунктов», – решил парень. Из магазина вышел водитель.
– Эй, ты чего там разглядываешь, пацан? – с наездом обратился он к Никите, – стырить что-то хочешь?
– Нет, нет, вы не так поняли, – начал оправдываться парень, будто его и вправду застали на месте преступления. – А вы продукты по деревням развозите?
– Ну да, развожу, – ответил мужик.
– А в Гором не едете, случайно?
– Случайно, нет, – мужик захлопнул дверцу.
Никита сразу скис.
– Специально еду, – вдруг добавил водитель. – Правда в деревню сегодня не заезжаю, но до поворота подкину. А тебе зачем туда?
– По делу, – торопливо отвечал Никита, он семенил следом за водителем.
– Ишь ты, деловой какой, – усмехнулся водитель. – Ладно, запрыгивай в кабину. Сейчас вернусь и поедем.
Никита молча кивнул, открыл дверь кабины. На него пахну́ло застарелым табачным дымом и бензином. «Буханка» была старая, на обивке сидений кое-где виднелись проплешины, на приборную доску скотчем была приклеена пластиковая иконка, а на зеркале заднего вида болталась старая выцветшая елочка-ароматизатор. Никита устроился поудобнее, предвкушая, что сможет подремать дорогой. Водитель вернулся и с грохотом захлопнул дверь.
– Ну, поехали, – скомандовал он сам себе, стянул с головы шапку, закурил и тронулся с места.
Глава 3.
Дорога
По дороге, прорезающей тайгу, они выехали за черту поселка на восток. Высоченные ели, кедры, густой подлесок – все было засыпано снегом. Он лежал на ветвях такой высокой шапкой, что казалось, они должны ломаться под его тяжестью, как спички. Вершины деревьев подпирали низкое хмурое небо.
Машина ехала не торопясь, Никита успевал глядеть по сторонам. Иногда он видел, как что-то мелькало среди деревьев в лесу.
– Зверья тут полно, – будто прочитав его мысли, сказал водитель, – на прошлой неделе в Туру стая волков зашла, еле выпроводили.
Никите не хотелось говорить, особенно сейчас, когда его разморило в кабине «буханки». Язык казался неподъемным, отказывался шевелиться, и единственное, что мог выдавить из себя Никита было «угу».
Его веки отяжелели, монотонный пейзаж за окном убаюкивал, голова стала падать на грудь. А водитель, зараза, видел, что парень хочет спать, и нарочно продолжал болтать:
– А давеча лисицу у себя в огороде нашел, едва из курятника прогнал. Ох, и наглое зверье пошло. Совсем человека не боится. Прямо в огороды заходит. Ну наши-то, чего ж добру пропадать,
