Кроме того, если этот камень и явился разрушительным снарядом, как здраво рассудил милый полковник Хоук, то выпущен он должен был быть с какой-то точки, находящейся к западу, то есть из сосновой рощи, примыкающей к улью с этой стороны. А неугомонный Артур подошел с южной, туда же потом и побежал, спасаясь от пчел. На песчаной почве ясно отпечатались следы его башмаков. Вывод из всего этого кажется мне мрачным, но несомненным: кто-то спровоцировал смерть ребенка. Для этого достаточно было подождать, пока он приблизится к улью, затем под каким-то предлогом привлечь его внимание, вызвав на игру, ну а потом, выбрав удобный момент, обрушить камень на улей. Это несложно, любой может сделать. Но вывод из этого сделать необходимо.
29 мая
Много имен в моем списке, есть в нем и имя моего мужа! Именно поэтому я ничего не сказала Яну. Я решила поговорить с ним позже, когда он окажется чистым после моего расследования. Но это не единственный сюрприз: в нем фигурируют и сам полковник, а также тот милый профессор Симпсон с нашим «сельским джентльменом» Фредом Аверилом. Внесла я в него и красотку Дорин Маршал, от улыбки которой у меня всегда холодок по спине пробегает. Понятно, что ничего дружеского нет в этой улыбке, — она так и не простила меня. Я уверена, что не случайно она вышла замуж за лучшего друга Яна! Во всяком случае, я привожу здесь имена наиболее хорошо знакомых мне людей. А в список я вставила их среди других, потому что у них не было алиби на тот момент, так же как и во время предыдущей драмы, когда молодой Харпер упал в колодец. Для меня та история с подрезанной веревкой явилась откровением, жаль, что большего узнать не удалось.
12 июня
Цветение на «Могиле Адониса», кажется, достигло апогея. Все друзья восхищаются, и я, по правде говоря, очень горжусь этим. Безучастным остается только Ян. Он явно не в духе. Жалуется, что дела идут неважно, но это мне кажется отговоркой. Тут что-то другое. О моем расследовании я ему еще не говорила.
26 июля
Вчера хоронили малышку Сару Кольз. Очаровательная была девчушка. Наш преподобный произнес такую надгробную речь, которая — я уверена — могла бы взволновать даже подлеца, отнявшего у нее жизнь. Здесь было именно убийство, а не несчастный случай, как это пытался внушить нам виновник. Его метод становится таким типичным, что когда-нибудь он сам поймается на нем. Зверя узнают по когтям.
28 июля
Когда какая-либо мысль приходит в голову, она никогда не бывает абстрактной. Субъективность при анализе, по выражению нашего полковника, — это худший враг истины. Охотно верю этому и осознаю, что некоторые выводы влияют на направление мыслей.
Ни один из этих «несчастных случаев» не произошел в выходные дни, и всякий раз Ян находился в Марфорде. Я не говорю «дома», иначе бы я свидетельствовала в его пользу в те роковые моменты. Совершенно очевидно, что это простое совпадение. Правда, ему случается уходить на рыбалку, гулять в одиночестве в лесу, гонять на машине в окрестностях деревни, но я не знаю, что и думать. Последний случай показался мне таким ужасным, гнусным, что у меня возникают наихудшие подозрения. Список подозреваемых после него значительно сократился, однако в нем остались все мои знакомые! Я вычеркнула только Дорин Маршал, уехавшую в Лондон утром того дня, когда утонула маленькая Сара. Кстати, Кользы приходятся ей родней, а за ребенком присматривала ее племянница Кэти Маршал. На этот раз, и впервые, признаки преступления были налицо.
Любопытно, что никто не воспринял всерьез объяснения бедняжки Кэти. Даже ее отец заявил, что у девушки «не все дома» с тех пор, как она начала погуливать с парнями. За какие-то три месяца она из отличницы превратилась в нерадивую ученицу! Так что ничего удивительного, что она не очень-то уделяла внимание малышке, размечтавшись или погрузившись в свой любовный роман! Отец опять же уверял, что история о «таинственном присутствии» — чистейший вымысел.
Не будь предыдущих случаев, я, может быть, тоже не поверила бы Кэти, но ее слова полностью соответствовали слухам о злом умысле, уже несколько месяцев тревожившим Марфорд. Кэти просто почувствовала присутствие кого-то постороннего на берегу пруда. Если бы она не зачиталась, то могла бы расслышать шаги или хруст сломанной ветки. Но она не прислушивалась, так как не видела причин для беспокойства. А раз Сара шумно плескалась в воде, да к тому же у нее была привычка болтать вслух сама с собой, то Кэти не могла сказать, разговаривал ли кто-то с ней. Тихо, само собой разумеется, в противном случае она бы обратила на это внимание.
Когда девушка придет в себя, я лично тактично поговорю с ней. Уверена, она вспомнит что-нибудь более существенное. Это преступление я нахожу еще ужаснее, нежели предшествующее. Убийца еще раз воспользовался детской доверчивостью. Ему ничего не стоило подкрасться к берегу пруда, знаком подозвать свою жертву, шепнуть ей на ухо: «А не надеть ли тебе эти пробки на ножки, Сарочка? Вот увидишь, это будет презабавно! А потом можешь вволю резвиться на середине пруда…»
У кого из перечисленных мною помутился разум настолько, чтобы прибегнуть к подобным коварным приемам? Я смотрю на список и чувствую, как у меня начинается озноб. Особенно когда я вижу самую верхнюю фамилию. Я говорю себе, убеждаю себя, что Ян тут абсолютно ни при чем. Даже если он и стал невыносимым в последнее время, я отказываюсь поверить в его виновность, гоню прочь мысль, которая упрямо лезет в голову. Но, увы! В деревне не только я подозреваю его…
Через несколько дней после обнаружения дневника Дебра и Питер пришли к полковнику. «Сфинкса» они застали за наведением порядка, чисткой восточных безделушек. Хоук сердечно поздоровался с ними, проводил в гостиную и не спеша заканчивал вытирать пыль. Но тотчас уронил тряпочку, когда Питер показал ему страницы из дневника Виолетты.
— Это же неоспоримое свидетельство! — заявил он дрожащим голосом, прочитав их. — Право, вы здорово поступили, начав искать дневник! Об этой детали я совсем позабыл, хотя сейчас вспоминаю, что миссис Гарднер когда-то упоминала о нем. Но как вы-то узнали?
— Отчасти благодаря вам, так как именно по вашему совету мы наведались к миссис Миллер, которая и рассказала о дневнике.
— Ах, да! Конечно! Миссис Миллер! Я всегда считал ее хитрой бестией. И что вы обо всем этом думаете, мистер Сатклиф? Кажется, в прошлый раз вы весьма скептически отнеслись к предположению о виновности Гарднера? А ведь все это не говорит в его пользу, несмотря на явное намерение автора обелить его.
— А если текст подделан? — воскликнул Питер. — Кстати, здесь всего несколько страниц!
— Нет, судя по всему, написано это давно!
— Я имел в виду давнюю фальсификацию.
— Было бы удивительно. Я узнаю почерк миссис Гарднер! Впрочем, надо бы поискать ее старое письмо… — Полковник помолчал, нахмурившись, затем продолжил: — Минуточку! Сейчас мы все выясним. Однажды она прислала мне открытку, когда отдыхала на Лазурном берегу. Думаю, она сохранилась…
Немного спустя он вернулся с открыткой, и Питеру не понадобилось много времени, чтобы убедиться в идентичности почерка.
— Ко всему прочему, — сказал полковник, — в дневнике говорится о гранитном камне, брошенном на улей; о нем мало кто знал. Я даже считаю, что миссис Гарднер поставила в известность лишь меня одного… Так что это отметает последние сомнения.
— Так все-таки, что вы обо всем этом думаете? — с некоторым раздражением в голосе спросил Питер. — Похоже, вы не очень-то верите в то, что Ян Гарднер мог быть палачом детей?
Полковник встал против света у большого окна гостиной.
— Вы правы. Но должен признать, этот документ заставляет призадуматься.
— Кстати, вас неоднократно здесь упоминают и даже цитируют, — с ироничной улыбкой вмешалась Дебра.
— Да, в качестве подозреваемого!
— О нет, не только! Похоже, миссис Виолетта была близко знакома с вами, она даже приводит некоторые из ваших высказываний! Она ценит вас, это несомненно, и не только за ваше логическое мышление! Вот, к примеру, «милый полковник» — это свидетельствует о более чем дружеских чувствах…
Энтони Хоук пожал плечами:
— И я заметил, что она написала «этот милый профессор Симпсон».
— Одно другого не исключает. Она могла бы написать еще «этот дорогой Фред Аверил» или — а почему бы и нет? — «Фред, мой милый»…
— Простите? — удивился полковник, вращая глазами.
— Да, да, «мой милый Фред», — отчеканил по слогам Питер. — Он сам сказал нам, что они были любовниками…
— Неужели?
— Признайтесь, вы удивлены лишь отчасти…
— Ну и что…
— Между нами, полковник: не оделила ли и вас своей благосклонностью прекрасная Виолетта? У нас есть все основания так думать.
Полковник подвигал фигурку слона.
