взяла их и положила себе на колени поверх блокнота, который все еще лежал там.
— Что это? — спросил он. — Чей-то дневник?
— Или часть чьей-то фантазии, скормленная нам по неизвестным причинам. Я не уверена. Но подумала, может быть, имя собаки что-то значит. Показалось что-нибудь знакомым?
— Джексон?
— Да, но в одном месте он называет его Джаксом. — Сиенна взяла копии и быстро отсканировала ее до нужного места, а затем прочитала. — Сначала я пошел на заднее крыльцо, чтобы посмотреть, там ли еще Джексон, свернувшись калачиком в солнечном бассейне. Но когда я выглянул в окно, Джекса не было.
— Нет, Джекс.(Jax). Как… валеты (jacks)? (Прим. В данной ситуации имеется в виду созвучность этих двух слов в английском языке) Карты?
Сиенна вздохнула.
— Я не знаю. — Она потерла висок, и Гэвину захотелось ее утешить. Это его поразило. Не необходимость утешить Сиенну Уокер от ее очевидного разочарования, а ее сила. Еще вчера она приветствовала бы такое, но не теперь.
Но факт оставался фактом: прошло одиннадцать лет, и независимо от силы этого чувства, его испытывал только он один.
— Могу ли я увидеть их еще раз? — спросил он, указав на листы в ее руке. Она молча передала их, и он снова просмотрел строки, но цифр и карточных мастей больше не было. Он постукивал по страницам подушечками пальцев, возвращаясь к тому, что она сказала о собаке.
— Без валетов. Хорошо, давай посмотрим на оставшиеся, — сказал он, понимая, почему она задала ему этот вопрос несколько минут назад.
— Я пробовала, но другие карты по-прежнему для меня бессмысленны. А для тебя?
Он протянул руку, и она, очевидно, знала, о чем он просит, потому что вручила ему фотографию семи карт, разложенных в том порядке, в котором они были вложены в руку жертвы. Их взгляды встретились еще на несколько мгновений, и Сиенна первой отвела взгляд, наблюдая, как он взял фотографию, положил ее поверх других бумаг на столе и стал изучать карты. Без валетов. Итак, без них карты гласят: восьмерка пик, девятка червей, пятерка бубен, туз треф и двойка бубен. Восемь, девять… пять, один, два.
Гэвин посмотрел на Сиенну и увидел, что она изучала его. Ее глаза расширились, и она мгновение показалась смущенной, прежде чем выражение ее лица стала более спокойным.
— Восемь, девять, пять, один — если считать туз за один — два — это почтовый индекс здесь, в городе, — сказал он.
— Ох. — Она дважды моргнула, ее взгляд устремился в сторону. — Да. Да. Где это?
— Думаю, на северо-востоке. Подожди. — Он открыл свой ноутбук и воспользовался поисковой системой, чтобы подтвердить свои слова. — Ага. К северо-востоку. Хотя это довольно большая территория.
Сиенна снова постукивала по колену, как она это делала, когда ее мозг работал так быстро, что тело неосознанно пыталось подстроиться.
— А вот и он, — сказала она, как будто подумав вслух и озвучив лишь половину своей мысли.
— Он оставил подсказки в записках?
— Да. — Она выглядела немного неуверенной, но в то же время взволнованной. Затем откинулась на стуле, ее колено замерло. — Если на карточках указан почтовый индекс (что может быть просто совпадением, не так ли?), то что, черт возьми, мне с ним делать?
Гэвин отложил карточки в сторону и вернулся к записке, перечитав ее во второй раз. Что-то ему запомнилось, но он думал не так, как она, очевидно, — как будто внутри были какие-то подсказки…. что бы это ни было. И не просто подсказки с использованием цифр, а…
— Это, — сказал он, постучав по линии указательным пальцем. — Его мать говорит: — Ты можешь подумать, что я выгляжу лучше, чем играю, любимый, но ты ошибаешься. Эта фраза. В картах вы называете руку, которая выглядит лучше, чем играет, Анной Курниковой.
— Анна Курникова?. теннисистка?
— Ага.
— Хорошо. Так что это значит? Она выглядит лучше, чем она… — на ее лице появилось понимание, и она преувеличенно закатила глаза. — Ну, это грубо.
Он издал смешок, пожав плечами. Гэвин был согласен, но не он придумал эту фразу.
— Настоящий вопрос в том, какое это имеет отношение к… — ее рот сложился в букву «О», и она замерла. — У нее дома был теннисный мяч.
— В чьем доме?
— Жертвы.
— В доме жертвы был теннисный мяч?
Она выглядела задумавшейся, кивнула, взяла телефон и набрала номер. Ее колено снова подскочило, когда она, очевидно, снова ушла в свои мысли, и Гэвин наблюдал за ней, его губа дернулась от желания улыбнуться. Она явно была в своей стихии, и в нем пронесся натиск чего-то, что он не знал, как назвать: радость, облегчение, правота, осознание того ужасного поступка, который он совершил так давно, из-за которого они оба страдали, и этого нельзя изменить. Он сидел перед ней и наблюдал за происходящим в реальном времени.
Он продолжал наблюдать за ней, живя одновременно в двух разных десятилетиях — в равных частях мальчика и мужчины. Да, он чувствовал радость, но была и печаль. За это пришлось заплатить свою цену.
— Черт возьми, Кэт, — пробормотала она. Она бросила телефон в портфель. — Мне нужно вернуться в ту квартиру, — сказала она. — Мне нужно пойти за теннисным мячом.
Он протянул ей копии, лежащие перед ним, и она положила их в портфель, а затем наклонилась, чтобы застегнуть молнию.
— Я пойду с тобой, — сказал он.
— Нет. Ты мне очень помог, и я тебе благодарна. Но это дело полиции.
— А что, если в этой квартире есть что-то, с чем я могу помочь? Кем бы ни был этот человек, он явно на шаг впереди. Я не только бывший профессиональный карточный игрок, но и работаю в сфере безопасности. Возможно, я смогу заметить что-то, чего вы не заметили. Кроме того, если это имеет какое-то отношение лично ко мне….
Сиенна колебалась, очевидно, обдумывая.
— Это может быть пустая трата времени. Почтовый индекс может быть совпадением, а линия Анны Курниковой может быть ничем. — Но по блеску ее глаз он мог сказать, что она в это не верила.
— Может быть. — Он сделал паузу. — А может быть, и нет.
Она колебалась еще мгновение, а затем встала.
— Отлично. Пойдем со мной и осмотримся. Посмотрим, не заметишь ли ты что-нибудь необычное. Но ты не можешь ничего трогать, пока я не скажу, что все в порядке.
Он тоже встал.
— Да, мэм.
Гэвин заметил, как она закатила глаза, и ухмыльнулся.
— Я серьезно, — пробормотала она.
— Я сделаю все, что ты мне скажешь, Сиенна. Ты ведешь, а я следую. — И он показал ей, что имел в виду именно это,
