Я не знала, что ответить.
Джесси оставил работу около половины второго и отправился в продовольственный магазин, который находился на углу. Рядом, прямо на тротуаре, стояли столики. Владелец время от времени выходил к бездомным мужчинам и просил их не выкрикивать благочестивые лозунги водителям проезжавших мимо машин. Джесси заказал итальянский бутерброд с фрикаделькой и салат.
Он решил не возвращаться в кабинет, а перекусить на воздухе в тени. Отдать несколько минут самому себе. Подумать. Он снял перчатки с наполовину обрезанными пальцами и взял бутерброд.
За соседним столиком сидел полный мужчина, одетый во все черное. Кожаная куртка, растянутые на коленях джинсы, тенниска. Его очки с круглыми стеклами, казалось, наполовину ушли в глазницы. Бородка была не более чем рыжеватой закорючкой под нижней губой. И весь он смахивал на французского интеллектуала, похожего, в свою очередь, на надутый гелием воздушный шар, — своего рода надувной Сартр.
Он перехватил взгляд Джесси:
— Можно попросить у вас перечницу?
— Разумеется.
Джесси наклонился, чтобы достать ее. Но когда он делал это, мужчина протянул руку, ухватился за инвалидную коляску и подтянул Джесси к своему столику.
— Что вы делаете? Перестаньте!
Мужчина бросил на колени Джесси конверт из манильской бумаги.
— Там несколько фотографий для вас, — сказал он и поднялся. — Увидимся. Приятного аппетита.
Хозяин магазина, услышав громкий голос Джесси, вышел на улицу и увидел, как полнотелый мужчина хромает прочь, а Джесси разглядывает фотографии. Сначала Джесси потер переносицу, потом порвал снимки.
Парень с собачкой.
Эмбер Гиббс назвала Франклина Брэнда парнем с собачкой. Кажется, в отеле я слышала лай чихуахуа. Развод Мери и Кола Дайамонд пришелся на то время, когда Брэнд объявился в городе. Один плюс один — сколько это будет? Мне нужно было бы догадаться. Опираясь на говорливость Эмбер и на отсутствие у нее должной осторожности, нужно было установить с ней более тесные отношения. Я должна была постараться превратить ее в источник конфиденциальных сведений.
Я позвонила в «Мако».
Ответила Эмбер:
— Я слушаю самые неистовые хиты в Санта-Барбаре!
Фоном к ее словам служила приглушенная речь диджея, рекламировавшего викторину, которую организовывала его радиостанция.
— Эмбер, это Эван Делани. Мы с вами обедали в кафетерии «Джерри».
— О да. — Она откашлялась и обрела деловой тон. — «Мако текнолоджиз». Чем могу помочь?
Я потерла глаза.
— Вы рассказывали мне о том, что Франклин Брэнд дружит с Мери Дайамонд.
— Да, и теперь это не дает мне покоя. Брэнд убил человека, а я была с ним знакома. Ведь он мог и меня…
«В какой мере я могу называть вещи своими именами?» — подумала я и сама себе ответила: «Глупый вопрос».
— У миссис Дайамонд был с Брэндом роман?
Эмбер надолго замолчала. Наверно, она собиралась с мыслями, заставляя работать нейрон за нейроном. В ожидании ответа на вопрос я села за письменный стол и занялась изучением счета за пользование электронной почтой.
Наконец Эмбер выдавила:
— Не знаю.
— А что говорят другие сотрудники «Мако»?
— Не знаю.
— Если вы что-нибудь услышите, расскажете мне?
— Конечно. Я…
Где-то вдалеке диджей настойчиво призывал радиослушателей звонить на станцию.
— Мне надо идти. Потом поговорим, — сказала Эмбер и повесила трубку.
Заработал сигнал моей программы электронной почты. Это были сообщения от издательства «Джакарта Ривера и Тим Норт».
Речь шла о контракте на издание моей книги. Мне предлагалось весьма щедрое вознаграждение за труды. За какие именно, издатели сообщали чуть ниже:
«Мы имеем в виду двадцатичетырехлетнее сотрудничество с компанией и разведывательной службой плюс десятилетний частный шпионаж. Нам требуется материал черный, мокрый и глубокий. Соглашайтесь, мы знаем, что вы заинтригованы».
У меня побежали по спине мурашки. Черное дело? Мокрое дело? Если меня не разыгрывают, если это действительно предложение о сотрудничестве, то издатели — негодяи. Я стерла сообщение.
Охваченная тревогой, я встала из-за стола, переоделась и отправилась прогуляться.
Я проехала под углом к Мишн-каньону, который превосходно смотрелся в полуденном солнечном освещении на фоне гор, и двинулась вверх по Аламеда-Падре-Сьерра. Руки у меня устали. Гудели все четыре конечности. Эту часть прогулки на автомобиле я решила считать чем-то вроде епитимьи. Она освобождала меня от гордыни, вожделения, обжорства, бахвальства и пристрастия к моде восьмидесятых годов. Может быть, даже от Эмбер в качестве доносчицы. «Гори все ясным пламенем», — решила я.
Через сорок пять минут я остановилась у дома Винсентов. По моему лицу катились струйки пота.
Никки выбежала из дома, прижимая к бедру Tea:
— Минут десять назад заезжал Джесси. Искал тебя. Его что-то очень взволновало.
У меня мгновенно засосало под ложечкой.
— Спасибо.
Я позвонила Джесси по сотовому.
— Я еду в Голиту. — Он говорил по телефону, который не нужно держать рукой, и повышал голос, чтобы его было слышно при работающем двигателе. — Это говно продолжает веселиться. Мне позвонил О'Лири, защитник Брэнда, и сказал, что либо я отказываюсь к чертовой матери от обвинения, либо меня привлекут по обвинению в причинении беспокойства.
— Но это какой-то абсурд!
Пот заливал мне глаза, и я была вынуждена вытирать его.
— Дело в том, что О'Лири позвонил Адаму и угрожал ему подобным же образом. Я получил телефонное сообщение от Адама. Он в ярости.
— Ты куда едешь?
— В «Холидей инн». Боюсь, что Адам тоже туда едет, чтобы серьезно поговорить с Брэндом.
Я включила двигатель.
— Брэнд живет в сто двадцать седьмом номере. Буду в отеле через пятнадцать минут.
— Я съезжаю с автострады. Молю Бога, чтобы не опоздать, Эв.
Когда я приехала, «Холидей инн» был битком набит полицейскими. Рядом с отелем стояли две служебные машины с включенными мигалками. Я быстренько свернула на автостоянку, выскочила из машины и побежала к зданию. У меня подкашивались ноги.
У номера 127 собралась толпа. Я увидела Джесси. С его галстука светло-желтой улыбкой усмехалась птичка-щебетунья. Лицо Джесси было бледным.
— Это что-то ужасное, — сказал он.
Дверь в номер Брэнда была широко раскрыта. Я не смогла заглянуть в комнату, но слышала, как помощник шерифа сказал:
— Вы имеете право хранить молчание…
Подъезжая к «Холидей инн», Джесси услышал визг колес и увидел Адама неподалеку от отеля. Джесси припарковал машину, проклиная себя за медлительность, мучительную медлительность. Он поднялся по пандусу и направился во внутренний дворик отеля, где поехал по боковой дорожке, отыскивая номер Брэнда.
«Ну и что же я скажу, если Брэнд откроет мне дверь? — размышлял Джесси. — Вот, пожалуйста, три года подготовки, и все равно — неожиданность… Бить не буду, — решил он. — Во всяком случае, не сразу».
Во внутреннем дворике было спокойно, в бассейне никто не купался. Единственным человеком в пределах видимости была горничная, толкавшая коляску с бельем.
У нужного номера Джесси остановился и постучал в дверь:
— Брэнд, открой.
Спустя некоторое время дверь слегка приоткрылась. Джесси толкнул ее.
— Эй?
Вкатившись на коляске в номер, он почувствовал запах металла и услышал чье-то тяжелое дыхание. Затем он увидел Адама — тот стоял, прислонившись к стене. Лицо его было похоже на застывшую маску.
У Джесси пересохло во рту. В это невозможно было поверить: в руках Адам держал бейсбольную биту.
Адам посмотрел на Джесси:
— Это не… Я этого не делал, Джесси, не…
Джесси перевел взгляд на середину комнаты:
— Нет, о Боже, Адам…
На полу у кровати лежало тело, накрытое мятыми окровавленными простынями.
Помощник шерифа увел совершенно потерянного Адама, которому полицейские успели надеть наручники.
— Я приеду в тюрьму, как только смогу, — пообещал ему Джесси.
Адам в ответ попытался кивнуть, попытался открыть рот, но не мог сделать ни того ни другого.
— Вы касались чего-нибудь в номере? — спросил у Джесси вернувшийся помощник шерифа.
— Я открыл дверь.
— Нам понадобятся отпечатки ваших пальцев. Оставайтесь на месте.
Джесси, как и мне, были известны все тонкости: не болтать лишнего в присутствии полицейских и не давать показаний с чужих слов. Но он посмотрел на помощника шерифа и сказал:
— Адам утверждает, что не делал этого.
— Хорошо, — кивнул помощник шерифа и ушел.
Домой Джесси вернулся в одиннадцать часов вечера. О берег бились волны, фосфоресцируя в темноте. Выглядел он уставшим и печальным.
