— Чушь какая-то, — поморщился Орлов. — Ну и к чему ты мне это рассказываешь?
— Да я вот подумал… А что, если грабители наткнулись на этих мутантов? На гоблинов этих.
Полковник пристально посмотрел на Семенова.
— М-да, — произнес он. — Сдается мне, капитан, что ты там, под землей, вредных испарений нанюхался. Если в эти бредни веришь.
— Да я просто предположил, — смущенно пожал плечами Семенов.
— Делом, — резко сказал полковник Орлов. — Делом надо заниматься, а не сказки сочинять. Ладно, капитан, иди работай.
Полковник вынул изо рта дымящуюся сигарету и с силой вмял ее в пепельницу.
Иркут продвигался по подземелью осторожно, то и дело замирая и прислушиваясь к доносящимся из туннеля звукам. Ему вновь показалось, что он в ночной разведке. Иркут даже поглядывал под ноги, чтобы не проглядеть растяжку. Иногда туннель подрагивал, и из щелей на стенах сыпался песок. Потом дрожь усиливалась, и было слышно, как где-то поблизости, вероятно в соседнем туннеле, с отдаленным грохотом проносятся электрички.
— Рабочий туннель рядом, — сказал себе Иркут, и отчего-то эта мысль успокоила и даже обрадовала.
Оставшийся с группой Гром напряженно вглядывался во тьму, туда, куда ушел пару минут назад Иркут. Заложники сидели на корточках возле стены. Ольга нервно кусала губы, Катя закрыла глаза, но не спала — она то и дело вздрагивала, и возле губ ее появлялась едва заметная страдальческая морщинка. Костя, стоя возле них с автоматом в руках, все время оглядывался, словно был окружен невидимыми врагами, которые собирались застать его врасплох.
Наконец где-то в отдалении коротко вспыхнула и тут же погасла спичка. Гром повернулся к группе и тихо произнес:
— Все, пошли.
Заложники нехотя поднялись на ноги и двинулась вперед. Замыкал процессию Костя. Он шагал за Пахомовым и постоянно оборачивался.
— Слышь, мент, — тихо позвал он. — А что там в ваших сводках про заброшенное метро пишут?
— Пишут, что под Москвой завелся огромный крокодил, который питается придурками, — ответила за сержанта Катя. — Ты — первый кандидат на съедение.
Костя натянуто усмехнулся:
— Юмористка, да?
— Угу, — угрюмо ответила Катя. — Следи за задницей, чтобы крокодил тебе ее не откусил.
— Я лучше на твою полюбуюсь, — огрызнулся Костя. Помолчал немного и заговорил снова. На этот раз голос его звучал примирительно: — Слышь, Кать, чего мы с тобой все время собачимся? Я не такой уж плохой парень. Если бы мы познакомились в другой ситуации, могли бы стать любовниками.
— Лучше я стану любовницей подземного крокодила, — заявила Катя.
— Нет, правда, — не унимался Костя, беззлобно усмехаясь и пугливо косясь по сторонам. — Я не всегда такой злой. С телками я нежен. И башляю по полной программе. Ну там — ресторан, побрякушки, шмотки. Не скуплюсь, в общем. Ты вот чего больше всего хочешь?
— Чтобы ты засунул нос себе в задницу и задохнулся от собственной вони, — отрезала Катя.
Костя усмехнулся:
— Да нет, я серьезно. Вот, допустим, у меня было бы много денег. Что бы ты хотела, чтобы я купил?
— Купи себе новые мозги, — сухо сказала Катя.
Костя нахмурился.
— Ох, и сука же ты, Катька. Я к тебе со всей душой, а ты… Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Вот погоди, найдем выход, я тобой займусь.
Ржавые железные балки крест-накрест перекрывали темный проем туннеля. На одной из балок висела помятая металлическая табличка с надписью: «ОПАСНО».
Иркут остановился перед табличкой, всмотрелся в темноту. Его не покидало ощущение, что во мраке туннеля кто-то прячется. Кто-то или что-то. Иркута бесило, что он не знает своего противника. Он не боялся ни черта, ни дьявола, но неизвестность пугала.
Сзади послышались шаги. Появился Гром, за ним брели, пошатываясь, заложники.
— Ну что, Сусанин недорезанный, куда ты нас привел? — насмешливо спросил Костя. Видно было, что он на взводе. То ли от страха, то ли от волнений.
— Еще кто кого привел, — буркнул в ответ Иркут.
— Да, Гром, сдается мне, что ты не того послал в разведку, — со злостью произнес Костя. — Этот нас приведет — аккурат в лапы к ментам.
— Хлебало завали, — спокойно сказал ему Иркут.
Костя побагровел, он вдруг рванулся к Иркуту и схватил его за грудки.
— Чё, думаешь крутой, да? — яростно крикнул Костя. — Знаешь, сколько я таких крутых переломал? Больше не буду бегать за вами, как сявка!
Иркут молча усмехнулся.
— Да пошел ты! — рявкнул на него Костя и оттолкнул от себя. — Гром! Слышь, Гром?
— Чего тебе?
— Все. Делим деньги и каждый сам по себе! Я ухожу!
Гром испытующе на него посмотрел:
— Значит, хочешь разбежаться?
Костя кивнул:
— Да. Дай мне мою долю, и я уйду.
— Не верьте ему! — закричала вдруг Ольга. — Он что-то знает. Мы видели, как он рылся в шлеме. Потом достал специальный фонарик и светил им на стены.
Гром посмотрел на Ольгу, перевел взгляд на Костю и сухо осведомился:
— Так, значит, это был мотоцикл Шплинта?
— Да кого ты слушаешь! — истерично заскулил Костя. — Она же в банке работает! Она с ментами заодно!
— Я тоже видела, — громко сказала Катя, презрительно глядя на Костю.
— Видела! — засмеялся Костя. — Слыхал, Гром? Да чё они вообще могли видеть? Да у них глаза от страха врассыпную.
— Это был мотоцикл Шплинта? — медленно, почти по слогам, повторил свой вопрос Гром.
— Чушь! Сами подумайте, как он мог проехать сюда на мотике? Может, он еще сам его подвесил к потолку? Вы чё?
— Иркут, обыщи его! — распорядился Гром.
Иркут двинулся на Костю, но тот вскинул автомат и навел на Иркута.
— Только дернись! — с ненавистью произнес Костя.
Иркут остановился. Посмотрел на автомат и сказал:
— Зря ты это, парень.
— Я сам знаю, зря или не зря. Двинешься ко мне — пристрелю.
Гром молниеносным движением схватил автомат за ствол и поднял его к потолку. Костя успел нажать на спуск, и короткая автоматная очередь ушла в потолок, взорвав тишину туннеля.
Гром вырвал автомат из рук Кости и швырнул его на пол, затем коротко ударил уголовника кулаком под дых. Тот согнулся пополам, вытаращил глаза и захрипел.
— А это тебе за то, что наставил на меня ствол, — сказал Иркут и дал Косте хорошего пинка под зад.
Костя повалился на землю, но затем быстро перекатился набок и резко выбросил руку в сторону Иркута. Острое лезвие ножа вспороло Иркуту штанину.
— Ты смотри, он еще сопротивляется, — насмешливо заметил Иркут.
Он легко увернулся от следующего выпада Кости и ударом ноги выбил нож из его пальцев. Потом нагнулся, схватил Костю за шиворот и рывком поставил на ноги. Пару раз съездив подельнику по физиономии, прислонил его к стене и предупредил:
— Стой спокойно, а то покалечу.
После чего быстро обыскал Костю. Вынул из-за пояса пистолет, передал его Грому. Затем достал из кармана кастет с шипами и отшвырнул его в сторону, туда же, куда за несколько секунд до этого полетел нож.
— Ну? — сухо спросил Гром. — Что ты теперь скажешь?
Костя молчал, хрипло дыша и дико вращая глазами. Гром прижал ствол пистолета к голове уголовника и пригрозил:
— Сейчас наша доля станет на треть больше.
— Гром, смотри, что я у него нашел. — Иркут посветил по сторонам маленьким фонариком. — Ультрафиолетовый, — сообщил он.
Гром посмотрел на фонарик, перевел взгляд на Костю, прищурился.
— Спрошу три раза. Зачем тебе этот фонарь?
Костя не ответил.
— Ну? — повысил голос Гром.
Костя вальяжно усмехнулся и сплюнул под ноги Грому.
— Что ж, ты сам напросился. — Гром схватил руку Кости, прижал ее к стене и без всякого предисловия или предупреждения выстрелил ему в ладонь.
Костя заорал. По лицу его потекли слезы. Гром выпустил простреленную руку уголовника и сказал:
— Ну?
— Шплинт! — плача и трясясь от боли, визгливо затараторил Костя. — Шплинт специальной краской пометки делал!
— Что за пометки?
— Куда вести вас.
— Зачем?
Костя не ответил. Иркут недобро усмехнулся.
— Ясно зачем, — проговорил он глухим голосом.
Гром схватил вторую руку Кости и прижал ее к стене.
— Я скажу! — крикнул Костя, безуспешно пытаясь выдернуть руку. — Мы хотели замочить вас!
Гром внимательно на него посмотрел.
— Выходит, ты знал, что он приедет на мотоцикле? Там всего два места — для тебя и него.
— Знал! И шлемак его! Но кто его покоцал, я не знаю! — плакал Костя. — Честное слово, не знаю!
— Иркут, — устало сказал Гром, — пристрели эту кучу говна.
— Нет! — заорал Костя, испуганно отшатнувшись от Иркута. — Не убивайте меня! Я помню дорогу, покажу! От доли своей отказываюсь! Не убивайте меня!
Катя, с презрительной усмешкой наблюдающая всю эту сцену, повернулась к Ольге и тихо сказала:
