Гесс нахмурился, словно не мог сообразить, что все это значит.
— Вы хотите сказать, что имеются причины не задавать вопросов. И если они есть, лучше вообще не спрашивать, чем прекратить дело на полпути?
— Вы сформулировали лучше меня, — признал Аркадий.
Гесс потер глаза, нашарил кисет с табаком и плотно набил трубку. Это была штурманская трубка, которую удобно держать во рту, пока хозяин изучает морские карты. Он раскурил ее короткими затяжками, пыхтя как паровоз.
— Я пока не вижу таких причин. Девушка молодая, заурядная, немного распущенная. Но я предлагаю вот что: если вы наткнетесь на что-нибудь из ряда вон выходящее, на то, что вас встревожит, вы, пожалуйста, сообщите мне первому.
— Временами вас трудновато найти. — В конце концов, до вчерашнего вечера я понятия не имел, что ты существуешь, подумал Аркадий.
— «Полярная звезда» — большое судно, однако не более чем судно. Капитан Марчук или его главный помощник всегда знают, где я нахожусь.
— Главный помощник? Не первый?
— Нет, не товарищ Воловой. — Казалось, вопрос Аркадия позабавил Гесса.
Аркадию захотелось узнать о Гессе побольше. Немцев приглашали селиться, возделывать землю и врастать корнями на Волге с незапамятных времен вплоть до Великой Отечественной войны, когда Сталин перед фашистским нашествием за одну ночь переселил их в Среднюю Азию.
Гесс в свою очередь внимательно изучал Аркадия.
— Генерал Ренько — ваш отец, да?
— Да.
— Где вы служили?
— В Берлине.
— Интересно. А чем занимались?
— Сидел на радиоперехвате, слушал американцев.
— Значит, в разведке были?
— Я бы так громко не называл свою службу.
— Но вы следили за передвижениями противника. Накладок у вас не было?
— Война по моей вине не началась.
— А это самое главное для разведчика — Гесс пригладил волосы, но они упрямо встали ежиком. — Скажите, что вам требуется для работы?
— Освобождение от моих непосредственных обязанностей.
— Так и будет.
Аркадий говорил спокойно, стараясь не выдать, что с каждым словом кровь в жилах пульсировала все сильнее.
— Я могу работать со Славой Буковским, но хотел бы сам выбрать себе помощника. Ведь, возможно, придется допрашивать членов экипажа включая начальства.
— Все возможно, если обойтись без излишней шумихи.
— И допрашивать американцев по необходимости.
— Почему бы и нет? С какой стати им отказываться сотрудничать с нами? В конце концов, это всего лишь предварительное расследование с целью собрать факты для компетентных органов во Владивостоке.
— Вряд ли я с ними смогу поладить.
— По-моему, каюта главного представителя как раз под моей. Поговорите со Сьюзен сейчас.
— Ее, по-видимому, раздражает все, что бы я ни сказал.
— Мы же вместе занимаемся ловлей рыбы. Начните с того, что побеседуйте о море.
— О Беринговом?
— Можно и о Беринговом.
Гесс сидел, уютно сложив руки на животе. Он напоминал Будду немецких кровей. Может быть, он все-таки из КГБ? Кто его разберет?
Аркадий сказал:
— О Беринговом море я впервые услышал, когда мне исполнилось восемь лет. В нашем доме была энциклопедия. Однажды нам пришла в конверте страница. Точно такую же получили все подписчики вместе с приказом вырезать страницу о Берии и вставить эту — с самыми последними сведениями о Беринговом море. Как же иначе — ведь Берию расстреляли, он больше не был Героем Советского Союза. Это была та редкая минута, когда я видел своего отца по-настоящему счастливым. Ему доставило огромное удовольствие вырезать страницу о главе секретной службы.
Если Гесс из КГБ, расследование смерти Зины после этих слов закончится. Но Гесс всего лишь натянуто улыбнулся, как человек, который купил себе собаку и обнаружил, что она скалит зубы на хозяина.
— Вы убили прокурора Москвы, вашего начальника. Воловой был прав.
— Я всего лишь защищался.
— Еще несколько человек погибли.
— Не от моей руки.
— А немец и американец?
— Эти — да.
— Непрофессионально сработали. Вы еще помогли той женщине бежать на Запад…
— Не совсем так. — Аркадий пожал плечами. — Я просто помахал ей на прощание рукой.
— Но сами все-таки не сбежали. Все было за это, но вы не сбежали. Мы учли данный факт. Вы видели тюленей?
— Тюленей?
— Да. Как они прячутся подо льдом зимой, рядом с полыньей. Высунут морду, вдохнут и обратно. Разве вы на них не похожи?
Аркадий смолчал, и Гесс продолжал:
— Не надо смешивать нас и КГБ. Признаюсь: иногда мы бываем жестоки. Когда я был курсантом, давно, во времена Хрущева, мы испытывали водородную бомбу в Северном море. Бомба была мощностью в сотню мегатонн, самая мощная по тем временам. Мы заключили пятидесятитонную боеголовку в контейнер с ураном, чтобы удвоить мощность взрыва. О радиации и говорить не приходится. Мы не предупредили ни шведов, ни финнов и, уж конечно, наших, которые пили молочко после дождей в тысячу раз хуже, чем чернобыльские. И нашим рыбакам, ловящим рыбу в Северном море, мы ничего не сказали. Меня взяли на один корабль третьим помощником. Моя задача заключалась в том, чтобы пронести на борт счетчик Гейгера и помалкивать. Однажды мы поймали акулу, которая на проверку выдала четыре сотни рентген. Ну что тут сказать капитану? Бросай весь свой улов за борт? Матросы засыпали бы нас вопросами, поднялся бы шум. Однако американцам мы сообщили, и в результате Кеннеди напугался и сел за стол переговоров, чтобы в итоге подписать соглашение о запрещении ядерных испытаний.
Гесс без улыбки посмотрел в глаза Аркадию. Он был похож на палача, который случайно проболтался сынишке о своей профессии. Потом лицо его прояснилось.
— Для большинства экипажа плавание на «Полярной звезде» ничем не отличается от работы на любом заводе на суше, разве что тут имеется свой плюс — заход в заграничный порт. Ну а минус — это морская болезнь. Для некоторых имеет значение и то ощущение свободы, которое дает открытое море. От Владивостока мы далеко, кажется, что наши пограничники вообще на другом конце света, а мы — в свободных просторах Тихого океана.
— Так я могу заручиться вашей поддержкой?
— Разумеется, — отвечал Гесс, — и я с большим интересом буду следить за вашей деятельностью.
При выходе из каюты Гесса Аркадий заметил Скибу и Слезко, мелькнувших в конце коридора. Идите спокойно, подумал Аркадий, не бегите, не неситесь сломя голову, а то прикусите языки и не сможете рассказать Инвалиду, кто из матросов навестил главного электротехника флотилии. Донесите до него новость бережно, как чашку кофе, которую мог бы налить вам Гесс. Не расплескайте ни капли.
Сьюзен сидела за столом в своей каюте, подперев голову рукой. Дым от сигареты уходил прямо в копну волос. Ее поза была очень русской, поэтической и трагичной. Рядом с ней сидел Слава. Они ели суп, который Слава, как подумал Аркадий, притащил прямо с камбуза.
— Я не помешаю? — спросил Аркадий. — Я бы не вошел, но ваша дверь была открыта.
— Я взяла себе за правило не запирать дверь от советских мужчин. Даже когда они приносят мне довольно странную пищу.
Без куртки и сапог она выглядела, как девчонка. Карие глаза и светлые волосы — не столь уж редкое, но интересное сочетание. Лицо овальным не назовешь, хотя черты его явно не славянские. Сигарета подчеркивала изящную линию рта, но от курения, видимо, появились первые морщинки вокруг глаз. Сьюзен была очень стройна, словно на нее не действовала советская еда. Суп представлял собой тестообразную жидкость, усеянную каплями жира. Она лениво вылавливала кости, потом бросала обратно.
— Масло у нас сладкое, — растолковывал Слава мудрость советской кухни. — Говорил же Олимпиаде: не клади в суп чеснока… Нет, вы непременно должны побывать на озере Байкал. Оно содержит шестнадцать процентов мирового запаса пресной воды.
— А сколько в этой миске? — спросила Сьюзен.
— Я хотел бы узнать… — начал Аркадий.
Слава глубоко вздохнул. Если Ренько намерен нарушить интимность цивилизованной трапезы, третий помощник капитана быстро поставит его на место.
— Ренько, все вопросы следовало задавать вчера. А по тебе, кажется, разделочная линия плачет.
— Я заметила, — сказала Сьюзен, — что вы всегда просто «хотели бы узнать». Что именно?
— Как вам нравится лов рыбы?
— Как мне нравится? Боже мой, безумно нравится, иначе меня бы здесь не было, верно?
— Тогда делайте так. — Аркадий вынул ложку из пальцев Сьюзен. — Представьте себе, что это траулер. Если желаете поймать кости, тральте дно. В этом супе, как и в море, все плавает на своих глубинах. Капуста и картошка, например, — чуть повыше дна.
— На Байкале водятся тюлени, — Слава старался не потерять нить своего монолога, — много видов…
— Лук выловить труднее, — объяснял Аркадий, — нужно воспользоваться сетью для средних глубин. Ага! — С торжественным видом он выудил луковицу, напоминавшую обугленную жемчужину, и возвратил ложку Сьюзен. Она съела лук.
