– В чем дело, Тесс?
Она перевела дыхание.
– Ох, Терри, я снова сдала анализы.
Ноги у меня подкосились.
– И что они сказали? – Раньше она говорила, что жить ей осталось полгода, может быть, год. Я боялся, что теперь срок сократился.
– У меня, оказывается, все в порядке, – сообщила Тесс. – Они сказали, что те первые тесты оказались ошибочными. На этот раз все точно. – Она помолчала. – Терри, я не умираю.
– Милостивый Боже, Тесс, это же замечательно. Они уверены?
– Уверены.
– Фантастика.
– Если бы я умела молиться, то сочла бы, что мои молитвы услышаны. Но, Терри, надеюсь, ты ничего не говорил Синтии?
– Нет.
Когда я вошел, Синтия заметила у меня на щеке слезу. Она протянула руку и смахнула ее указательным пальцем.
– Терри, в чем дело? Что случилось?
Я крепко обнял ее и ответил:
– Я счастлив. Я просто очень счастлив.
Наверное, она решила, что у меня поехала крыша. Так счастлив здесь никто еще не был.
Следующие пару дней Синтия держалась значительно спокойнее, чем последнее время. Ее утешала мысль, что Дентон Эбаньол занимается нашим делом. Я боялся, что она станет звонить ему на мобильный каждые пару часов, как произошло с телевизионным каналом, желая знать, что ему удалось разыскать, но она сдержалась. Перед тем как отправиться спать, мы сидели за кухонным столом, и Синтия спросила меня, надеюсь ли я, что он что-то обнаружит, то есть эта мысль постоянно крутилась в ее голове, но она не хотела ему мешать.
На следующий день, когда Грейс вернулась из школы, я предложил пойти на общественные теннисные корты, что за библиотекой, и она согласилась. Сейчас я играл в теннис ничуть не лучше, чем в университете, так что редко, вернее, практически никогда не брал в руки ракетку, но мне нравилось смотреть, как играют мои девушки, особенно любоваться коронным ударом Синтии слева. Вот я и потащился с ними, захватив с собой для проверки несколько сочинений. Время от времени я отрывал от них взгляд и смотрел, как мои жена и дочь бегают, смеются и подшучивают друг над другом. Разумеется, Синтия не пользовалась своим коронным ударом во время игры с Грейс, но всегда давала ей дружеские советы. Грейс делала успехи, но через полчаса я заметил, что она устала и предпочла бы читать Карла Сагана дома, как все другие восьмилетние девочки.
Когда они закончили, я предложил по дороге домой где-нибудь поужинать.
– Уверен? – спросила Синтия. – Мы же… и так тратим сейчас довольно много.
– Наплевать, – заявил я.
Синтия ехидно улыбнулась.
– Что с тобой? Со вчерашнего дня ты самый веселый маленький мальчик в городе.
Как я мог ей сказать, что меня радуют хорошие новости Тесс, если вообще не посвящал ее в эти дела? Она обрадуется, конечно, но обидится, что от нее все скрыли.
– Я просто испытываю… оптимизм, – выкрутился я.
– Думаешь, мистер Эбаньол что-нибудь узнает?
– Не обязательно. Просто такое ощущение, будто мы свернули за угол, пережили самое трудное, и дальше все будет хорошо.
– Тогда я выпью бокал вина за ужином, – заявила она.
– Обязательно, – улыбнулся я.
– А я хочу молочный коктейль, – вмешалась Грейс. – С вишенкой.
Когда мы вернулись домой после ужина, Грейс отправилась смотреть по каналу «Дискавери» что-то насчет колец Сатурна, а мы с Синтией уселись за кухонный стол. Я писал цифры в блокноте, складывая, вычитая, крутя так и эдак. Мы всегда так делали, попадая в затруднительное финансовое положение. Можно ли позволить себе вторую машину? Не разорит ли нас путешествие в Диснейленд?
– Я тут высчитал, – сказал я, глядя на цифры, – что мы сможем платить мистеру Эбаньолу не одну, а целых две недели. И при этом не попадем в богадельню.
Синтия положила ладонь на мою руку.
– Знаешь, а я тебя люблю.
В другой комнате кто-то на телеэкране сказал: «Уран», и Грейс хихикнула.
– Я тебе когда-нибудь рассказывала, – спросила Синтия, – как испортила мамину кассету с записью Джеймса Тейлора?
– Нет.
– Мне тогда, наверное, было лет одиннадцать или двенадцать, а у мамы было много музыкальных записей. Она обожала Джеймса Тейлора, Саймона и Гарфункеля, Нила Янга и многих других, но больше всего ей нравился Джеймс Тейлор. Она говорила, что он может сделать ее счастливой и может сделать печальной. Однажды мама меня ужасно разозлила, вроде я хотела что-то надеть, а эта вещь оказалась в грязном белье, и я высказалась в том смысле, что она не выполнила свою работу.
– Вряд ли ей это понравилось.
– Точно. Она сказала, что если мне не нравится, как она приводит в порядок мою одежду, то я хорошо знаю, где находится стиральная машина. Тогда я открыла магнитофон, который она держала на кухне, вытащила оттуда кассету и швырнула ее на пол. Она разбилась, пленка вывалилась, короче, кассета была испорчена.
Я слушал.
– Я замерла. Не могла поверить, что так поступила. Думала, она меня убьет. Но вместо этого она отложила свое занятие, подняла пленку, вся из себя спокойная, и посмотрела, что это за кассета. «Джеймс Тейлор, – сказала она. – На ней была песня „Улыбающееся лицо“. Моя самая любимая. Знаешь почему? Каждый раз, когда она начинается, я вижу твое лицо и улыбаюсь, потому что люблю тебя». Или что-то в этом роде. И добавила: «Это моя самая любимая песня, и каждый раз, слушая се, я думаю о тебе и о том, как сильно тебя люблю. И сейчас мне особенно хотелось бы послушать эту песню».
Глаза Синтии увлажнились.
– Ну и после школы я села в автобус, поехала в магазин и разыскала эту кассету. Она называлась «ДТ». Я купила ее и принесла домой. Мама сорвана целлофановую обертку, поставила кассету в магнитофон и спросила, не хочу ли я послушать ее любимую песню.
Одинокая слеза сбежала по ее щеке и упала на кухонный стол.
– Я обожаю эту песню, – сказана Синтия. – И так по ней скучаю.
Позднее она позвонила Тесс. Просто так, поболтать. После разговора поднялась в гостевую спальню со швейной машиной и компьютером, где я печатал на старенькой «Роял» записки своим ученикам, и по ее покрасневшим глазам я догадался, что она снова плакала.
– Тесс думала, что у нее смертельная болезнь, но все обошлось. Она не хотела говорить мне, считала, что у меня и без нее забот хватает, поэтому решила не нагружать меня своими неприятностями. Она так и сказала – «нагружать». Ты можешь себе представить?
– Это какое-то безумие, – согласился я.
– И тут выяснилось, что на самом деле ничего такого нет, и она может рассказать мне все, но я бы предпочла знать тогда, вовремя, ты понимаешь? Потому что она всегда была рядом со мной и в любой беде… – Синтия схватила бумажный платок и высморкалась. – Страшно даже подумать, что я могла потерять ее.
– Знаю. Мне тоже.
– Когда ты вдруг стал таким счастливым, это не имело никакого отношения…
– Нет, – перебил я. – Разумеется, нет.
Наверное, я мог сказать ей правду. Позволить себе все ей поведать, но предпочел умолчать.
– О черт! – спохватилась она. – Тесс просила, чтобы ты позвонил. Наверное, хочет рассказать тебе обо всем сама. Не говори ей, что уже знаешь. Ладно? Я ведь не могла промолчать, ты понимаешь?
– Конечно, – кивнул я.
Я спустился вниз и набрал номер Тесс.
– Я ей сказала, – призналась она.
– Знаю, – ответил я. – Спасибо.
– Он был здесь.
– Кто?
– Этот детектив. Мистер Эбаньол. Очень милый мужчина.
– Да.
– Пока он был здесь, позвонила его жена. Чтобы сообщить, что готовит на ужин.
– И что это было? – полюбопытствовал я.
– Какое-то жареное мясо, если не путаю. И йоркширский пудинг.
– Наверное, вкусно.
– Короче, я все ему рассказала. О деньгах, о записке. И все ему отдала. Он очень заинтересовался.
– Я так и думал.
– Он говорил об отпечатках без особого энтузиазма. Слишком много лет прошло.
– Разумеется, Тесс, очень много, к тому же ты столько раз брала эти письма в руки. Но считаю, ты поступила правильно, все ему передав. Если еще что-то придет в голову, позвони ему.
– Он сказал то же самое. Дал свою визитку. Я в данный момент на нее смотрю, она пришпилена к моей доске около телефона, рядом с фотографией Грейс.
– Правильно, – одобрил я.
– Обними за меня Синтию, – попросила она.
– Обязательно. Я люблю тебя, Тесс, – сказал я и повесил трубку.
– Она тебе рассказала? – поинтересовалась Синтия, когда я вошел в спальню.
– Рассказала.
Синтия уже надела ночную рубашку, но лежала сверху, на покрывале.
– Я весь вечер думала, что сегодня займусь с тобой безумной, страстной любовью, но до смерти устала. Не уверена, что смогу соответствовать.
– У меня нет завышенных требований, – заметил я.
– Как насчет неиспользованных купонов?
– Годится. Знаешь, можно на выходные отвезти Грейс к Тесс и поехать куда-нибудь. Остаться на ночь, позавтракать.
