— Там было много мужчин?
— Несколько. Парень с хвостиком и бородой, его зовут Карл, он все задавал вопросы о свиньях. У него была грязь под ногтями, так что он меня не слишком заинтересовал. Мне показалось, что его там все знают. А еще мужчина, который занимается компьютерами, коренастый, со светлыми волосами. Я слышала, как он разговаривал с кем-то.
— Мейер, — сказала Меган Лукасу. — Сегодня утром я с ним побеседовала. Не тот, кто нам нужен.
— Довольно симпатичный, — вставила Хайнц, посмотрела на Коннел и подмигнула. — Если вам нравятся интеллектуалы.
— А как насчет…
— Там еще был полицейский, — сообщила Хайнц.
— Мы в курсе, — сказал Лукас.
— Двое мужчин пришли вместе, и я подумала, что это, наверное, голубые. Они стояли друг к другу слишком близко.
— Имена знаете?
— Понятия не имею, — ответила она. — Но они были прилично одеты. Наверное, архитекторы или ландшафтные дизайнеры, что-то в этом роде, потому что они разговаривали с автором о рациональном использовании земли.
— И мужчина с бородой, — напомнила Меган, пытаясь подтолкнуть ее.
— Да. Он появился во время обсуждения. И наверное, сразу ушел, потому что позже я не видела его. Ну… я его искала. Господи, я уже могла бы быть мертвой. То есть если бы нашла его.
— Каким он был? Высоким, низким, толстым, худым?
— Крупный. Не высокий, но мускулистый. Широкие плечи. Борода. Я не люблю бороды, но его плечи мне понравились. — Она снова подмигнула Коннел, и Лукас поднес руку к лицу, чтобы скрыть улыбку. — И вот еще что, — сказала Хайнц, обращаясь к Коннел. — Вы спрашивали меня, не курил ли он. Я видела, как этот мужчина бросил сигарету на улице, а потом вошел в магазин.
Лукас посмотрел на Коннел и кивнул. Хайнц заметила его взгляд.
— Это он? — взволнованно выдохнула она.
— Вы его узнаете, если мы покажем вам фотографию? — спросил Лукас.
Хайнц склонила голову набок и посмотрела в сторону, как будто прокручивала в голове видеопленку.
— Не уверена, — через минуту ответила она. — Может быть, если увижу снимок. Я отлично помню бороду и плечи. Правда, борода показалась мне какой-то смешной. Она была короткая, но густая, как мех. Я еще подумала, что мне она не нравится, неприятная какая-то. Возможно, фальшивая. А вот лицо я запомнила плохо. Оно было какое-то бугристое.
— Борода темная или светлая?
— Мм… темная. Нет, не очень. И волосы у него самые обычные, как мне кажется, каштановые.
— Хорошо, — сказал Лукас. — Давайте подведем итоги и отвезем вас к художнику. Вы сможете поехать с нами в Миннеаполис?
— Конечно. Прямо сейчас? Подождите, я предупрежу босса.
Когда она ушла, чтобы переговорить с начальником, Меган поймала Лукаса за рукав.
— Это наверняка он: курит, появился после начала обсуждения и сразу исчез. Уонамейкер немного задержалась, а потом ушла, как будто встретила кого-то.
— Я бы не стал рассчитывать на это, — сказал Лукас, в глубине души надеясь, что дело сдвинулось с мертвой точки. Он ощутил это, словно учуял запах убийцы, намек на след. — Мы должны показать Хайнц дела сексуальных маньяков.
Хайнц вернулась. Она не скрывала возбуждения.
— Поехали. Я за вами.
Грив хотел, чтобы они заехали в жилой комплекс и Лукас помог разрешить загадку запертой квартиры.
— Слушай, всего двадцать минут. Мы вернемся раньше, чем она закончит с художником, — сказал он, и в его голосе появились умоляющие нотки. — Ну давай же. Это дело сводит меня с ума.
Лукас посмотрел на него: сжатые кулаки, слишком модный костюм…
— Ладно. Двадцать минут, — вздохнув, согласился он.
Они выехали на I-94 по направлению к Миннеаполису, но свернули на юг, в сторону здания городского муниципалитета. Грив показывал дорогу через лабиринт улиц, пока они не оказались у невысокого бетонного дома постройки пятидесятых годов.
На небольшой лужайке стояла вырезанная вручную табличка из натурального дерева с названием «Доки Эйзенхауэра» под изображением птички. Толстый мужчина толкал перед собой газонокосилку, оставляя за собой запах бензина и дешевых сигар.
— «Доки Эйзенхауэра»? — спросил Лукас, когда они выбрались из машины.
— С крыши можно увидеть реку, — сказал Грив. — Владельцы посчитали, что пожилым людям понравится, если в названии будет упомянут Эйзенхауэр.
Мужчина с газонокосилкой развернулся в конце лужайки и двинулся обратно. Лукас узнал Рэя Черри, который стал на сорок фунтов тяжелее с тех пор, как принимал участие в матчах «Золотых перчаток» в шестидесятых годах. Большая часть «накоплений» сосредоточилась в районе живота, свисающего над джинсами без ремня. Его лицо из массивного стало обрюзгшим, и от шеи к плечам сползло около полудюжины складок жира. Футболка промокла от пота. Он увидел Лукаса и Грива, остановил газонокосилку около их ног и выключил ее.
— Ты что тут делаешь, Дэвенпорт?
— Изучаю обстановку, Рэй, — улыбнулся Лукас. — Как поживаешь? А ты растолстел.
— Ты больше не коп, так что убирайся к чертям с чужой собственности.
— Я вернулся в строй, Рэй, — продолжая улыбаться, ответил Лукас. Он очень обрадовался, увидев Рэя. — Ты бы читал газеты, хотя бы иногда. Я теперь заместитель начальника полиции и намерен выяснить, как ты убил старую леди.
На лице Черри промелькнуло выражение, которое Лукас сразу узнал, потому что видел его множество раз. Убийство совершил Черри. Впрочем, он тут же попытался изобразить, что удивлен, достал из кармана грязную тряпку и высморкался.
— Чушь собачья, — сказал он наконец.
— Я до тебя доберусь, Рэй, — пообещал Лукас, все так же улыбаясь, но его голос стал холодным, как сталь. — И до Джойсов тоже. Засажу тебя в «Стиллуотер». Тебе ведь около пятидесяти, Рэй. Убийство первой степени. Ты получишь… о черт, они недавно изменили закон. Когда ты выйдешь, тебе будет около восьмидесяти.
— Да пошел ты, Дэвенпорт, — ответил Черри и снова включил газонокосилку.
— Поговори со мной, Рэй, — сказал Лукас, стараясь перекричать ее рев. — Ты же знаешь, Джойсы сдадут тебя в ту самую минуту, когда решат, что им это выгодно. Но возможно, нам удастся заключить сделку.
— Иди к черту! — рявкнул Черри и отвернулся от них.
— Симпатичный парень, — проговорил Грив с фальшивым английским акцентом.
— Это он, — сказал Лукас.
Он повернулся к Гриву, и тот отступил на шаг назад, потому что лицо Лукаса стало каменным.
— Что?
— Он убил ее. Давай посмотрим на квартиру.
Лукас направился к входу в дом, и Грив поспешил за ним.
— Эй, подожди минутку, ну подожди же…
В квартире обнаружилось около тысячи книг, свернутый восточный ковер, перевязанный коричневой бечевкой, и пятнадцать еще не разложенных коробок из «Сам себе перевозчик».[14] На фортепианном табурете сидела расстроенная женщина средних лет. На голове у нее был повязан носовой платок, на лице, обветренном и очень загорелом, как у садовника, застыло печальное выражение. Дочь Шармань Картер, Эмили.
— Я должна все вывезти по первому требованию, иначе придется платить за аренду квартиры, — объяснила она Гриву и окинула взглядом комнату. — Понятия не имею, что делать с книгами. Я хотела бы сохранить все, но их так много.
Лукас присмотрелся к книгам: американская литература, поэзия, история, эссе. Труды по феминизму, расставленные таким образом, что становилось ясно: это сознательная подборка, а не случайное чтение.
— Я могу кое-что забрать, — сказал он. — Разумеется, если вы назовете цену. Меня интересует поэзия.
— Ну… как по-вашему, сколько это может стоить? — спросила Эмили.
Грив с любопытством посмотрел на Лукаса. Тот быстро подсчитал.
— Здесь тридцать семь книг, в основном в бумажных переплетах. Сомневаюсь, что среди них есть редкие экземпляры. Как насчет ста баксов?
— Давайте я сначала просмотрю их, а потом позвоню вам.
— Конечно, — Лукас отвернулся от книг и посмотрел на Эмили Картер. — Ваша мать в последнее время не страдала от депрессии или чего-нибудь подобного?
— Если вы хотите спросить, не совершила ли мама самоубийство, отвечу: нет. Она ни за что не доставила бы Джойсам такого удовольствия. Это прежде всего. Но главное, она любила жизнь, — ответила Эмили. Вспоминая мать, она немного оживилась. — Накануне вечером мы ужинали вместе, и она рассказала мне про чернокожего мальчишку из своего класса. Мама считала, что он может стать писателем, но ему требуется поддержка. Она не могла покончить с собой. Кроме того, даже если бы она и решила это сделать, то как?
— Да, непростой вопрос, — согласился Лукас.
— Единственное, что беспокоило маму, — это щитовидка. Небольшая проблема, но ей было трудно поддерживать постоянный вес, она худела. И еще бессонница. Возможно, причина отчасти в той же щитовидке.
