— Можно подумать, это тебе поможет, — иронизировала она над его непомерной любовью к устрицам.
— Раньше помогало, — усмехнулся муж.
— Только потому, что я давала тебе допинг, — возразила женщина. — Без него ты ни на что не способен.
— Ты — мой наркотик, — пафосно отозвался мужчина, рассчитывая сделать приятное жене.
В это время позвонила охрана с известием, что явился статс-секретарь «Нового порядка» и просит о срочной встрече.
— Не мог заранее позвонить? — разозлился сменщик. — Я не намерен его видеть. Я тоже имею право на отдых.
— Пропустите его. — Даратэя проигнорировала слова мужа, но затем снизошла и бросила ему, как подачку: — Не забывай, что я его знаю с детства и чья он правая рука. От его слова теперь много зависит.
— Хорошо тебе, бывший любовник Мессия, а друг детства чуть ли не пророк в своём Отечестве, — угрюмо пробурчал глава правительства.
Когда Мерзавой появился, он сразу извинился за вторжение в столь неурочный час, но сослался на чрезвычайные обстоятельства.
— Нет, вы как раз вовремя, минут двадцать было бы некстати, а сейчас, когда я только что доел устрицы, в самый раз, — грубовато пошутил Председатель правительства и сам же расхохотался.
— Смешно, — не улыбнувшись, оценил Мерзавой, при этом глядя на Даратэю так, словно она замужем за последним маргиналом. — Я, между тем, пришёл к вам, зная о ваших договоренностях с лордом Голдмиром по поводу вашего будущего после смены формы правления в России.
— Коньяку? — Слова незваного гостя немного привели в чувство второе лицо государства, и он попытался проявить гостеприимство.
— Да, пожалуй, нам есть что отпраздновать, — охотно согласился поздний визитёр.
Мерзавой был в приподнятом настроении, следовательно, с хорошими новостями. Хорошие, в первую очередь, для «Нового порядка». Когда дорогой французский коньяк заиграл в бокалах, предположения главы правительства подтвердились.
— Я хочу поздравить вас с тем, что Россией будет править принц Харольд Даньелз Виндзор Мессия!
— Вот это новость! — обрадовалась Даратэя, подставляя свой бокал. — За это и я выпью.
— Это как, позвольте поинтересоваться? — скептическим тоном поинтересовался её муж. — Насколько мне известно, жребий состоялся, Собор призвал на трон другое лицо, поэтому после референдума на царском троне будет Романов.
— Только что я получил конфиденциальную новость из Лондона о том, что Михаил Георгиевич Романов решил отказаться от своего законного права в пользу своего дальнего родственника — нашего принца Харольда Мессии. Сейчас в Лондоне обсуждается текст официального отречения, и не позднее чем завтра он будет опубликован всеми информационными агентствами мира.
— Вот это новость! — повторил за женой глава правительства и залпом проглотил. — Не уверен, что Президенту это понравится, он уже вернул на специальный бюджетный счёт кучу денег из своих «пенсионных запасов».
Видя недоумение в лице гостя, хозяин дома был вынужден дать пояснение.
— Ему такое условие Романов поставил: наворованное — обратно в казну. Только так он гарантировал ему неприкосновенность.
— Ну, так ему, значит, приятный сюрприз будет, — возразил Мерзавой. — Ведь он снова обретёт свой утраченный капитал. Моему принцу его ничтожные накопления не нужны. После обретения России он будет владеть всей планетой.
— За исключением Китая, — констатировал собеседник.
— Китай сам приползёт к нему и присягнет, как вассал, своему феодалу, — усмехнулся Мерзавой. — А если нет, будет уничтожен. Причём не с помощью ядерного оружия, а экономической блокадой. Они сами себя поедят, когда у них закончится еда. Ведь они из-за неурожаев уже три года сидят на восьмидесяти процентах импортируемого продовольствия. А то ещё проще — перекрыть им Байкальский трубопровод.
— Значит, мой муж может рассчитывать на должность Премьера? — вставила молчавшая до сих пор Даратэя.
— Безусловно, — кивнул Мерзавой. — Поэтому я и пришёл. Мне нужно, чтобы вы срочно встретились с Президентом и убедили его способствовать нам в переходном периоде. Нам необходимо в кратчайшие сроки передать власть абсолютной монархии без каких-либо ограничений.
— Ещё вчера издан указ о референдуме по смене формы правления, — успокоил гостя хозяин. — На повестке — два вопроса: хотите ли вы смены формы правления в государстве с демократии на монархию и какую монархическую форму правления вы выбираете, конституционную или абсолютную?
— Надеюсь, русские не выберут ограниченную власть для своего царя, — с надеждой произнёс Мерзавой.
— Опросы ВЦИОМа свидетельствуют, что подавляющее большинство хотят реконструировать историческую справедливость, а это значит самодержавие.
— И всё же вы полностью отвечаете за лояльность Президента, — напомнил Мерзавой.
— Я могу информировать Президента, что Романов подписал отречение в пользу нашего принца? — уточнил напоследок Сменщик.
— Да, пусть он в этом не сомневается, — победоносно улыбнулся статс-секретарь Фонда «Новый порядок».
…Дроздов не мог найти Кручинина. Лейтенант пропал, как в воду канул. Вернуться без него значило получить выговор, а может, и понижение в звании. Тем более с таким отцом, как у него, который не позволит похоронить этот случай в анналах Федеральной службы. Подполковник хотел запросить помощи у Скотленд-Ярда, но тут раздался звонок из посольства, и его обязали срочно приехать туда на встречу с военным атташе — официальным руководителем внешней разведки в Англии. Поздоровавшись, он передал ему телефонную трубку специального канала связи.
— Аллё, Дроздов? — На том конце провода подполковник услышал голос генерала Иванова.
— Слушаю вас, Сергей Сергеевич, — подал голос подчинённый.
— Где Кручинин? Ты почему не доложил о его пропаже?
Дроздова удивил вопрос генерала. Интересно, откуда тот у себя в Москве знал о пропаже лейтенанта здесь?
— Я собирался доложить, но не успел, — отрапортовал подполковник.
— Так почему же ты, сукин сын, ещё в аэропорту не доложил, что летишь один? — раздался крик в телефонной трубке, который окончательно сбил с толку офицера.
— Почему в аэропорту? Почему один? Мы прилетели в Лондон, и только сегодня с утра он исчез, — доложил подчинённый.
В трубке возникла тишина. Подполковник подумал, что генерал отключился.
— Тебе что, подполковничьи погоны жмут, хочешь опять майорские примерить или, может, о капитанских мечтаешь? А ну-ка, дай трубку атташе.
Работник посольства подошёл к аппарату.
— Да нет, он не пьян. — Посольский разведчик не понимал сути их разговора. — Хорошо, ближайшим рейсом он будет отправлен в Москву.
— Ничего не понимаю.
Ровно через час Дроздов был уже в Хитроу и ближайшим рейсом вылетел в Москву. Едва самолёт приземлился в Шереметьеве и вырулил к стоянке, подъехала чёрная иномарка с синими номерами. Спускаясь с трапа, Дроздов увидел сотрудника своего отдела, который знаком показал ему на машину.
— Что случилось?
— Ничего не могу сказать, Петь, не обижайся, приказано молчать, — извинился непосредственный подчинённый.
Через полчаса машина была на Лубянке.
Сергей Сергеевич был в ярости. Поначалу хотел собственными руками удавить своих проштрафившихся сотрудников, но потом решил отдать под трибунал. Сегодня утром ему лично позвонил министр обороны России и сказал, что обнаружил своего сына на загородной даче пьяного в хлам, в компании непотребных девок, тот никак не объяснил, как здесь оказался. Генерал подумал, что это шутка, поскольку недавно получил сообщение от подполковника Дроздова о том, что операция успешно завершена и «птица прилетела по назначению». Его подчинённый ни словом не обмолвился о каких-либо происшествиях, а ему СС доверял почти как себе. Однако министр был не склонен шутить, и уж тем более с ним. Поэтому сказал коротко: «Вези ко мне». Видимо, папе стоило большого труда привезти оболтуса, лейтенант появился только после обеда.
Было видно, что это время сынишка провёл «с пользой» для себя, подготовив гламурную внешность наилучшим образом. В результате диалога выяснилось, что лейтенант перед самой посадкой пошёл в туалет и там потерял сознание. Очнувшись, испугался разноса начальства и возможного увольнения, а ещё больше — конфликта с отцом. Поэтому не придумал ничего лучшего, как позвать друзей-подруг и зависнуть на даче, предав забвению под алкоголь, секс и лёгкие наркотики пережитый стресс. Едва дождавшись ухода лейтенанта и его высокопоставленного отца, Иванов хотел уже звонить своему подчинённому в Лондон, но сдержался, опасаясь прослушки английской спецслужбы, и, связавшись с военным атташе в Лондоне, приказал срочно вызвать Дроздова. Он хотел устроить разнос своему доверенному офицеру, считая, что тот, как верный служака, не отменил вылет и довёл дело до конца своими силами.
