– Что значит – поставили на очередь? – спросила я.
Дольф посмотрел на меня.
– У специальных сил есть серебряные пули, и они доберутся сюда, как только смогут.
– И мы будем их ждать? – спросила я.
– Нет.
– Сержант, при столкновении с противоестественной ситуацией полагается ждать прибытия спецсил, – сказал полицейский в форме.
– Это не относится к Региональной Группе Расследования Противоестественных Событий, – ответил Дольф.
– Тогда вы должны иметь серебряные пули, – сказала я.
– Я подал требование, – сообщил Дольф.
– Требование? Это нам очень поможет.
– Ты вообще штатская. Тебе придется ждать снаружи, так что перестань собачиться.
– Я еще и официальный исполнитель штата Миссури. Если бы я ответила на пейджер, а не решила позлить Берта, вампир был бы уже проткнут колом, и ничего бы этого не было. Ты меня не отстранишь, Дольф. Это больше моя работа, чем твоя.
Дольф смотрел на меня чуть ли не две минуты, потом очень медленно кивнул.
– Тебе надо было бы держать язык за зубами, – сказал Зебровски. – И ждать в машине.
– Не хочу я ждать в машине.
Он только коротко на меня глянул.
– А я хотел бы.
Дольф пошел к двери, Зебровски за ним. Я пошла замыкающей. Я – эксперт полиции по противоестественным преступлениям. Если дело сегодня повернется плохо, я свои деньги отработаю.
Всех жертв нападений вампиров свозят в городскую больницу Сент-Луиса, даже погибших в других графствах. Очень уж мало моргов, оборудованных для работы с восставшими вампирами. У них там есть специальное помещение, где повсюду сталь повышенной прочности, а за дверями повсюду кресты. Даже есть питательный бак для снятия первой жажды крови. Крысы, кролики, морские свинки. Закусочка для успокоения вновь восставших.
В обычной ситуации тело этого мужчины было бы в помещении для вампиров и проблем бы не было, но я их заверила, что он опасности не представляет. Я была экспертом, единственным, кого звали протыкать тела колом. Если я сказала, что тело опасности не представляет, мне верят. А я ошиблась. Прости мне Бог, я ошиблась.
Городская больница Сент-Луиса стояла, как кирпичный гигант в зоне боев. Пройди несколько кварталов отсюда – и увидишь свежие мюзиклы прямо с Бродвея. Но здесь мы были как на обратной стороне Луны. Если на Луне есть трущобы.
Местность декорировали выбитые стекла, как неровные зубы.
Больница, как и многие другие в городе, была убыточной, и потому ее закрыли. Но морг остаются открытым, потому что помещение для вампиров переносить было бы слишком дорого.
Оно было построено в начале девятисотых годов, когда еще думали, что можно найти лекарство от вампиризма. Запри вампира в хранилище, подожди, пока он восстанет, и попробуй его “вылечить”. Из вампиров многие сотрудничали, поскольку хотели вылечиться. Пионером исследований был доктор Генри Муллиган. Проект свернули, когда один из пациентов отъел у доктора лицо.
Всего лишь за попытку помочь бедненькому непонятому вампиру.
Но и сейчас хранилище использовали почти для всех жертв вампиров. В основном из предосторожности, поскольку в наши дни, когда поднимается новый вамп, его поджидает вампир-консультант, чья задача – ввести новичка в круг цивилизованных вампиров.
Про вампира-консультанта я и забыла. Это была пилотная программа, и действовала она всего месяц. Сможет Старейший вампир взять под контроль анималистического вампира, или для этого нужен Мастер? Я не знала. Просто не имела понятия.
Дольф уже держал пистолет наготове. Без серебряных пуль – это все же лучше, чем просто плюнуть в монстра, но не намного эффективнее. Зебровски держал ружье так, будто умел с ним обращаться. За моей спиной шли еще четверо полицейских в форме. Все с пистолетами, каждый готов стрелять в нежить наповал. Так чего же я психовала? Да того, что ни у кого, кроме меня, не было этих проклятых серебряных пуль.
Двойная стеклянная дверь разъехалась автоматически. При этом на нее смотрели семь стволов. Мне пришлось напрячь пальцы, чтобы не выстрелить в эту дурацкую дверь.
Один из полицейских подавил смешок. Нервничаем? Мы, крутые ребята?
– Вот что, – сказал Дольф. – Там есть гражданские. Не застрелите никого случайно.
Один из полицейских был блондином, его напарник был негром и был куда старше. Второй паре было за двадцать. Один тощий и высокий, с выступающим кадыком, другой – коротышка с бледной кожей и глазами, почти остекленевшими от страха.
У каждого из них была крестообразная булавка на галстуке. Стандартно для полиции Сент-Луиса. Кресты должны помочь: может быть, даже сохранить жизнь своим владельцам.
У меня не было времени сменить цепочку на распятии. И был у меня только браслет, на котором болтались крестики. И еще была у меня цепочка на лодыжке – не для ансамбля с браслетом, а на случай, если сегодня стрясется что-то необычное, мне хотелось иметь резерв.
Если бросать монету, без чего мне проще обойтись – без ствола или без креста, то я предпочту сохранить и то, и другое.
– Есть у тебя соображения, как нам работать, Анита? – спросил Дольф.
Давно прошли те времена, когда полицию вообще на такой случай не вызвали бы. В добрые старые дни вампирами занималась горстка экспертов-профессионалов. Когда можно было просто засадить вампиру кол в сердце, и дело было сделано. Я была одна из немногих, гордых, храбрых. Истребительница.
– Можем стать в круг стволами наружу. Меньше шансов, что он набросится на нас внезапно.
– А мы не услышим его приближения? – спросил блондин.
– Нежить движется бесшумно, – сказала я.
У него глаза расширились.
– Шучу, офицер, – сказала я.
– Ну... – тихо произнес он. И явно был задет. Что ж, его можно понять.
– Извини, – сказала я.
Дольф посмотрел на меня мрачным взглядом.
– Я же извинилась.
– Не дразни новичка, – сказал Зебровски. – Спорить могу, что это его первый вампир.
Чернокожий коп издал звук, средний между смешком и фырканьем.
– Для ясности: это его первый день.
– Господи, – сказала я. – Он что, не может подождать в машине?
– Я выдержу, – сказал он.
– Не в этом дело, – ответила я. – Но ведь есть же, наверное, правила техники безопасности, запрещающие в первый день работу с вампирами?
– Справлюсь, – сказал он.
Я только покачала головой. Мать твою, первый день. Ему бы стоять сегодня на перекрестке и регулировать движение, а не играть в кошки-мышки с ходячим мертвецом.
– Я пойду впереди, – сказал Дольф. – Анита, ты справа от меня. Вы двое, – он показал на чернокожего и блондина, – позади мисс Блейк. Зебровски, прикроешь с тыла.
– Ну, спасибо, сержант, – буркнул Зебровски.
Хотелось бы мне так это оставить, но нельзя было.
– У меня единственной серебряные пули. Впереди должна пойти я.
– Ты штатская, Анита.
– Я уже много лет не штатская, и ты это знаешь.
Он долгую секунду смотрел на меня, потом кивнул:
– Ладно, давай вперед. Но если тебя убьют, мне начальство голову оторвет.
– Постараюсь не забывать, – улыбнулась я.
Я встала впереди. Они выстроились за мной кругом. Зебровски показал мне большой палец – все путем. Я не могла не улыбнуться. Дольф едва заметно кивнул. Пора было входить. Скрадывать монстра.
Стены были окрашены в два оттенка зеленого. Темный цвет хаки внизу и рвотно-зеленый сверху. Учрежденческая зелень, очаровательная, как зубная боль. По стенам шли толстые паропроводы выше моей головы. Они тоже были покрашены в зеленый и сужали коридор до узкого прохода.
Электрические кабели бежали серебряными струнами рядом с паропроводами. Трудно подвести электричество в здание, если дом строился без всякого расчета на это.
Краска местами вспучивалась на стенах – новую краску клали, не потрудившись соскрести старую. Если вкопаться в стену, пойдут слои разного цвета, как на археологических раскопках. У каждого цвета своя история и своя болезненная память.
Мы были будто в брюхе огромного корабля, только вместо рева машин слышалась почти полная тишина. Есть такие места, где тишина висит тяжелыми осадками. Одно из них – городская больница Сент-Луиса.
Будь я суеверной, каковой я не являюсь, я бы сказала, что эта больница – идеальное место для привидений. Привидения бывают разных видов. Обычно это духи умерших, оставшиеся на земле, хотя им полагалось бы попасть на Небеса или в Ад. Теологи уже столетиями спорят, что должно означать существование привидений для Бога и церкви. Я не думаю, что это волнует Бога, но церкви явно небезразлично.
Здесь умерло достаточно людей, чтобы было не продохнуть от привидений, но я лично ни одного не видела. Пока привидение не обнимет меня холодными руками, я вряд ли в него поверю.
Но есть призраки другого рода. Психические впечатления, сильные эмоции, впитавшиеся в стены и пол здания. Как магнитофон для эмоций. Иногда с видеоизображениями, иногда только звук, иногда лишь дрожь, проходящий по спине холодок, когда минуешь какое-то место.
