Услышав детский плач, я оторопел. Я прижался к стене, будто испугался стаи собак. Молодая мать, везущая своего ребенка в небольшой коляске, настороженно посмотрела на меня. Я кивнул ей в ответ, но не решился посмотреть на ребенка. Я боялся увидеть те глаза, что снились мне в моих ночных кошмарах.
Губная помада на моих пальцах была похожа на кровь. Неудивительно, что никто не обращал на меня никакого внимания. Подумаешь, свихнувшийся. Таких в обществе, практически живущем на антидепрессантах, пруд пруди. Измазался помадой, когда пытался познакомиться, или расстаться. Сколько людей, столько и мнений.
Грязные бары, квадратные лица охранников на входе. Злачное местечко, где всегда можно раздобыть выпивку и плоть на одну ночь. Стать другим человеком, или вообще перестать быть человеком.
Мне казалось, что меня обчистили всего, буквально до ниточки на моем пальто. Как в том такси, водитель которого украл мою личность. Я смотрел на лица манекенов, окружавших меня. Они были злыми, порой просто безразличными.
Я спрашивал себя о том, как я умудрился упасть так низко. Почему мне пришлось целовать грязный асфальт, по которому прошло так много людей? Память не могла пробиться сквозь толстые стены преград, выстроенных моим подсознанием. Баррикады моей жестокости были окружены огнями моих ошибок.
Кто-то толкнул меня в спину. Я обернулся и увидел самого себя, широко улыбающегося и кричащего ругань на всю улицу. Я ненавидел самого себя, толкал, бил по телу. Угрожал.
Лица превратились в одно сплошное месиво. Кожей покрывалось пространство между людьми. Она растягивалась, рвалась, оставалась на асфальте, падала в мутные воды рек и каналов, разрывающих город на части. Под кожей рождалось чудовище.
Лица кричали на меня, гнали прочь с улиц. В каждом из них я четко видел черты своего собственного лица. Почему все они ополчились против меня? Неужели я не принадлежу их стае? Неужели со мной что-то не так?
Я убил Артема из страха потерять самого себя, но, в то же время, я боялся отделиться от общества, перестать быть частью чего-то всеобъемлющего, стирающего все грани и силуэты. Во мне существовало два начала, которые не давали разуму жить спокойной жизнью. Что же настроило эти два начала друг против друга?
Бегун уже давно закончил свой бег. Он шел спокойным шагом, восстанавливая дыхание и ополаскивая горло водой из пластмассовой бутылку. Его лицо покрывали капли пота.
Я остановился перед ним в нерешительности. Теперь, нагнав его и столкнувшись с ним лицом к лицу, я не мог ничего сказать. Вся моя злоба и все мое негодование превратились в пар, исходящий из моего рта.
Бегун попытался обойти меня, но я преградил ему путь. Я не знал, что у него на уме, потому решил ринуться в бой. Толкнул его в грудь, пошел на него.
— Да что с вами?! — завопил он моим голосом. Черная жидкость внутри меня готова была бить фонтаном.
— Отдай мне мое лицо! — заорал я.
Бегун упал на землю. Я наслаждался его позой, весьма эротичной. Я чувствовал власть над ним, пропитывался ею, как пропитывается губка жидкостью. Мое эго разбухало, и никому другому не оставалось места рядом со мной.
— Отдай мне мое лицо! — повторил я.
— Вот… у меня мало денег, — бегун трясущейся рукой вынул из кармана смятые купюры. Они упали на асфальт и их унесло ветром. — Больше нет. Я каждый день выбегаю в это время, и не беру с собой деньги. Поймите, у меня ничего нет…
— У тебя есть мое лицо! Откуда ты взял его?! Кто продал тебе мое лицо?!
Я схватил бегуна и подтянул к себе. Адреналин ускорил работу сердца. Оно билось так быстро, что, казалось, готово было выскочить из груди. Руки и лицо мои налились кровью.
— Говори!
Я видел слезы на лице бегуна. Они меняли структуру его кожи. Стекающая по щеке капля растворяла верхний слой, под которым был другой. И цвет, и структура того слоя кожи были совершенно другими.
Испугавшись, я отбежал от бегуна. Совершенно другое лицо, совершенно другой взгляд. Я затрясся. Испуг взял свое. Я говорил себе, что это всего лишь вымысел. Галлюцинации. Говорил себе, что это смесь таблеток и алкоголя. Я хотел как можно скорее выплеснуть из себя все это.
Засунув два пальца в рот, я машинально наклонился. Из меня рванула жижа мутного цвета. Ее было слишком много. Я не мог остановиться.
Тем временем бегун подорвался с места и показал свою рекордную скорость. Я не хотел его преследовать, да и не мог. Меня скрутило так сильно, что я повалился на асфальт. Легкие конвульсии поразили мое тело. Отказали пальцы рук, онемел язык. Я не чувствовал страха, как это случалось раньше во время приступов. Я не чувствовал уже ничего, кроме боли.
Очнулся я за столиком какой-то грязной забегаловки, название которой я не могу вспомнить. Уткнувшись лицом в стол, я проспал достаточное количество времени. Мысли пришли в норму. Конечно, этот вывод весьма относителен. Действие химии не проходит в один миг. Не по щелчку пальца.
За соседним столиком сидела молодая девушка. Взгляд ее был сонным и нетрезвым, как и у многих девушек в то время суток. Было утро.
Я заметил, что ее колготки были порваны в нескольких местах. Нетрудно было догадаться, что к ней грязно приставали. Она отбивалась, и это было заметно по кровоподтекам на запястьях ее рук.
Я тряхнул головой, будто бы отмахиваясь от навязчивых мыслей, чем привлек внимание девушки. Нет, мне не хотелось подружиться с ней и заиметь короткую, но бурную интрижку, или просто поиметь ее в грязном туалете забегаловки. Нет. Что-то другое влекло меня к ней. Чувство это было ненавязчивым, но глубоким.
Я подошел к стойке официанта и попросил два кофе. Невзначай указал пальцем на столик, за которым сидела девушка. Кивнув, официант принялся готовить кофе, а я подошел к столику и поздоровался с девушкой.
Она ответила мне безразличным взглядом и отвернулась. За окном можно было заметить последние отблески бурной ночи. Молодежь брела в сторону станции метро, еще не открывшей свои двери для ночных гуляк и зевающих утренних работяг. Ушлые таксисты бродили из стороны в сторону, выискивая взглядом какого-нибудь затерявшегося бедолагу, которого можно было бы спокойно развести на деньги. Не слишком приятная утренняя суета.
Я присел напротив девушки. Она снова окинула меня безразличным взглядом. Я подумал, что стоило бы для начала объясниться.
— Просто мы оба не в лучшей форме, — я криво ухмыльнулся. — Взял тебе кофе. Не помешало бы взбодриться.
— Да пошел ты… — ответила она.
Официант принес нам кофе. На вкус оно было не лучше, чем расплавленная резина. Пара потасканных женщин за другим столиком о чем-то живо спорили. Я кинул на них резкий взгляд и сделал глоток кофе. Моя новая собеседница не торопилась присоединиться ко мне.
— Что тебе нужно? — спросила она меня не самым вежливым тоном.
— Я же сказал: просто выпить кофе. Что у тебя случилось?
— Не твое собачье дело!
Она отвернулась.
— А я вот человека убил, — сказал я как будто бы между делом.
Девушка снова повернулась ко мне. Вид у нее был озадаченный.
— И что, об этом нужно рассказывать каждому встречному?
На вид ей было не больше восемнадцати. Я, несмотря на свой более чем средний возраст, чувствовал себя стариком в ее компании. Потому и агрессивная манера ее общения ставила меня в тупик.
— Э… нет.
— Тогда зачем ты сказал мне об этом?
Я промолчал. Сделал глоток кофе. Девушка тоже взялась за кружку. Она отпила немного, после чего выражение ее лица смягчилось, будто в кружке был не кофе, а волшебный эликсир, способный исцелять души.
— За что ты убил того человека? — спросила она меня после некоторого молчания. Я осекся.
— Эмм… ну… он был слишком похож на меня.
Девушка хмыкнула в ответ. Было похоже, что я немало развеселил ее.
— Ты забавный, — сказала она. — И что, теперь ты будешь скрываться от полиции?
— Да нет. Не думаю. Знаешь, буду стараться жить так, как раньше. Если получится, конечно, — я призадумался. — У тебя никогда не бывало такого ощущения, будто все, что тебя окружает, выдумано? Будто все эти стены, и эти люди — всего лишь фикция. Не бывало?
— Каждый день, — резко ответила мне моя новая собеседница. — Особенно это касается тех мудаков, которые сделали со мной это, — она указала жестом руки на разорванные колготки.
— Они приставали к тебе?
— Нет, кофе предлагали выпить! — съязвила девушка. — Конечно, они приставали. Разве не видно?
Я кивнул в знак согласия. Пересекся взглядом с официантом, который мимолетно оглядывал нас. Осознав, что его слежка раскрыта, он принялся заниматься своими делами. Я выпил еще немного кофе.
— Что ты вообще делаешь в такое время в этом районе? — спросил я свою собеседницу.
— Не строй из себя папашу! — резко ответила она. — Мне уже есть восемнадцать. Захотелось прогуляться как следует. Подруги куда-то укатили, — она озадаченно посмотрела по сторонам, будто бы пытаясь найти какую-то важную вещь. — И вот… я здесь.
