— Ладно, ты мне не нужен.
Он опустил предохранитель и прицелился в лицо бандита. Очевидно, взгляд Бена убедил мужчину в том, что это не шутка.
— Я не знаю Саула! — воскликнул он таким тоном, каким молят о пощаде. — Я получаю от него приказы по телефону!
— Кто кому звонит? Ты можешь связаться с ним? Дай мне его номер!
Лысый знал номер телефона наизусть и быстро назвал его шепотом. Бен скептически осмотрел противника, решая, что с ним делать. Куртка парня распахнулась, приоткрыв рубашку и золотую цепочку на волосатой груди. Заметив что-то странное, Бен нацелил оружие в лицо бандита и свободной рукой раскрыл его рубашку шире. В тусклых отсветах луны и уличных фонарей, отражавшихся от рябившей воды, он увидел татуировку. Средневековый меч с прямым лезвием и нож, похожий на крест. На геральдической ленте, обвивавшей лезвие, имелась надпись: GLADIUS DOMINI.
— Что это? — спросил Бен, указывая стволом на татуировку.
Лысый посмотрел вниз на свою грудь.
— Ничего.
— Меч Бога, — прошептал Бен.
Он поставил ногу на пах лысого, и тот вскрикнул.
— Ради бога! — взмолилась Роберта.
— Может, все-таки скажешь? — тихо произнес Бен, усиливая нажим и игнорируя просьбу своей спутницы.
— Ладно, только убери ногу, — простонал бандит.
На его искаженном лице появились капли пота. Бен отступил на шаг, по-прежнему целясь в лоб противнику. Лысый с облегчением вздохнул и опустил голову на землю.
— Я солдат ордена «Гладиус Домини», — прошептал он.
— Что еще за орден?
— Такая организация. Я работаю на них… Мне мало что известно…
Его голос затих.
— Значит, ты солдат Бога? — спросил Бен. — Убиваешь невинных людей ради Него?
Бандит молча смотрел на перекрытие моста. Хоуп нахмурился и вытянул руку, готовый выстрелить.
— Сейчас ты встретишься с Ним.
— Нет! — выбегая из тени, закричала Роберта. — Что ты делаешь? Не убивай его! Пусть он уходит! Пожалуйста! Ты должен отпустить этого парня!
Бен увидел ее умоляющие глаза. Он снял палец с курка и опустил оружие, хотя это было против всех его правил.
— Убирайся, — сказал он лысому.
Тот вскочил на ноги и тут же схватился за пах от острой боли. Его рубашка намокла от крови и пота. Роберта подбежала к Бену и заколотила кулаками по его груди.
— Кто ты, черт возьми? — закричала она.
Он увидел на лице Роберты дрожащее красное пятно, схватил ее за воротник и яростно дернул в сторону. Прежде чем она успела что-то сказать, пули из снайперской винтовки с лазерным наведением вырвали куски кирпичей из стены высокого пандуса. Три выстрела прозвучали почти одновременно. Из-за реки по ним вели автоматический огонь. Одна из пуль угодила в лоб лысого. Его голова разлетелась на части, забрызгав кровью бледные щеки Роберты. Тело мужчины упало на нее и сбило за собой на землю. Ноги Роберты подогнулись под весом трупа. Она завизжала в слепой панике.
Заметив отблеск оптического прицела в пятидесяти метрах на другом берегу реки, Бен выстрелил. Снайпер издал сдавленный крик, выпал из кустов и плюхнулся вводу. Его АР-18 — оружие наемных убийц — осталась лежать на песке.
Еще двое побежали к ним по речному берегу. Пуля просвистела около уха Бена, другая вонзилась в стену рядом с ним. Он снова поднял пистолет. «Спокойно. Сосредоточься на цели. Спускай курок, ни о чем не думая». Через секунду два быстрых двойных хлопка уложили нападавших на песок. Их тела неподвижно лежали на берегу — черные холмики, очерченные лунным светом.
Бен стащил со своей спутницы мертвое тело и пинком отбросил его в сторону. У бандита снесло половину черепа. Одежда и волосы Роберты пропитались кровью.
— Ты ранена? — с тревогой спросил он.
Она, шатаясь, поднялась на ноги. Внезапно побледневшее лицо Роберты сморщилось в гримасе отвращения, и ее вырвало на стену. Бен услышал отдаленный звук сирен. Сюда мчались несколько полицейских машин, сирены завывали, их звук то нарастал, то падал.
— Уходим.
Роберта не отвечала. На уговоры не было времени. Бен обхватил ее за талию и потащил вдоль набережной к лестнице, поднимавшейся вверх к мосту. Когда они оказались на улице, Роберта очнулась. Она высвободилась из хватки Бена и отскочила в сторону.
— Что с тобой? — крикнул он.
Она быстро побежала прочь от него, прямо на звуки сирен. Полицейские могли появиться в любую секунду. Бен погнался за ней и попытался схватить за руку.
— Отойди от меня! — закричала она. — Не прикасайся ко мне!
Роберта вырвалась и выбежала на дорогу. В конце улицы среди немногочисленного транспорта замигали синие огни. У Бена не оставалось выбора, и он позволил ей уйти. По крайней мере, она будет в безопасности, попав в руки полиции. А он через час покинет город и умчится куда-нибудь подальше. Взглянув на Роберту, он повернулся и побежал к «пежо».
Роберта, шатаясь, брела посередине дороги. Две машины, сигналя клаксонами, проехали мимо нее. Бен оглянулся и увидел, как рядом с ней остановилась полицейская машина. Трое жандармов осмотрели ошеломленную женщину в окровавленной одежде и тут же поняли, что она связана с происшествием, о котором им сообщили добропорядочные граждане. Еще несколько сирен завыли в отдалении — три или четыре патрульные машины мчались к месту происшествия.
Пока полицейские усаживали Роберту на заднее сиденье, к ним подъехал черный «мицубиси». Бен находился в сотне метров, когда дверцы машины распахнулись и из салона выскочили двое мужчин, вооруженных дробовиками. Они перестреляли полицейских, не дав им даже вытащить оружие. Роберта сжалась в комочек на заднем сиденье. Двое преступников, передернув затворы, направились к ней.
«Пежо» снес одного из них, подкинув в воздух изломанное тело. Бен выстрелил через открытое окно в другого бандита, но тот пригнулся, спрятавшись за полицейской машиной. Пока преступник убегал к «мицубиси», Бен вытащил Роберту из патрульной машины, усадил ее в «пежо» и стремительно покинул мост. Поворачивая с визгом тормозов на ближайшую боковую улицу, он увидел, как на место происшествия примчалась завывавшая флотилия полиции.
Во время нацистской оккупации этот комплекс однообразных комнат и темных коридоров использовался в качестве гестаповской тюрьмы, где проводились допросы и пытки. В наши дни в огромном подвале под полицейским управлением находились, помимо прочего, морг и лаборатория судебно-медицинской экспертизы. Казалось, это место не могло избавиться от своего ужасного прошлого.
Люк Симон и судебный патологоанатом — высокий худощавый блондин Жорж Рюдель — стояли в препараторской, ярко освещенной неоновыми лампами. На столе перед ними лежал труп, накрытый белой простыней. Из-под ткани выступали лишь бледные окоченевшие ноги. На большом пальце болталась бирка. Симон не был впечатлительным человеком, но ему захотелось отвернуться, когда Рюдель случайно сдвинул простыню и открыл верхнюю часть трупа — изувеченную голову, шею и грудь.
Медики отмыли Мишеля, и он уже не выглядел так ужасно, как в прошлый раз, но Симону было неприятно смотреть на него. Пуля вошла под подбородок, снесла верхнюю часть лица и оставила дыру в районе макушки. Один глаз уцелел и выпирал из глазницы, как круто сваренное яйцо. Люку все время казалось, что зрачок Зарди следит за каждым его движением.
— Чем порадуешь? — спросил инспектор.
Патологоанатом указал на развороченное лицо.
— Увечье вполне совместимо с той пулей, которую мы извлекли из балки потолка, — ответил он менторским тоном, будто диктовал отчет. — Входная рана находится здесь. То есть оружие было прижато к верхней части груди и дуло упиралось в нижнюю челюсть. Края входной раны почернели и обуглились под воздействием сгоравших газов пороха. Выстрел был произведен из револьвера «смит и вессон». Марка «ремингтон магнум», трехдюймовый ствол, сорок четвертый калибр. Этим и объясняется большое количество вырванных костей и тканей.
Симон нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Он надеялся, что Рюдель даст ему какие-то зацепки.
— Обычно для этого калибра используется порох, который горит медленнее, чем в патронах для полуавтоматического оружия, — поучительно продолжил патологоанатом. — Поэтому остается много несгоревших крупиц, особенно у короткоствольного револьвера. — Он указал рукой на подбородок покойника. — Видишь? Вот они, вкрапленные в кожу. И здесь, ниже на шее.
Симон кивнул.
— Хорошо. И что из этого следует?
Рюдель повернулся и посмотрел на него затуманенным взором.
— На рукоятке и курке револьвера мы нашли отпечатки жертвы. Значит, он стрелял без перчаток.
— Да, в отчете говорится, что он сжимал оружие в руке. Никаких перчаток. Установленный факт. Ты объяснишь мне, в чем дело? Или я должен слушать твои занудные речи, пока один из нас не умрет от старости?
