Они атаковали на стыке дня и ночи небольшую железнодорожную станцию и неплохо повеселились, устроив фейерверк из бензиновых цистерн и вздернув на виадуке всех, кого поймали, не разбирая формы. Они неплохо нагрузились качественным товаром евросоюза, но все пришлось бросить, потому что преследование началось почти сразу. Они избежали вертолетов, ввиду наступившей ночи, но не могли знать, что по ближнему шоссе будет проходить колонна польских спецназовцев, которые азартно ринутся в погоню. Сначала поляки потеряли их, запутавшись в посадках, но снова нашли по следам копыт на мягкой земле и, выдернув из какого-то хутора нескольких местных жителей, знавших окрестности, плотно сели на хвост. Осознав, что уйти рывком не удастся, поскольку поляки передвигались на мотоциклах, а первый луч солнца станет смертным приговором, командир сбросил след по пустырю, забитому строительным мусором и увел группу в резервное убежище. Но их снова нашли, вероятно, не без помощи местных гнид. У поляков хватило ума не соваться под землю, но не хватило терпения, чтобы, связавшись с базой, дождаться спецов с газом. Они просто заложили пластит по обе стороны от прохода и обрушили внутрь несколько десятков тонн бетона, навсегда похоронив возможность побеседовать с серыми лисами.
Группа из одиннадцати человек оказалась запертой в тесном пространстве между завалом и стенкой. Стиснув зубы, командир отдал приказ застрелить лошадей, — чтобы людям досталось больше воздуху. Завал был непроходим, оставалось биться в стенку. У них не было взрывчатки, но были маломощные наступательные гранаты. Расковыряв штыками стыки между блоками, они заложили туда гранаты и взорвали их при помощи шнурков от ботинок, укрывшись за трупами лошадей. Фонари были у каждого — отходить планировалось ночью — и они вошли в пролом, за которым мог оказаться очередной тупик. И они уткнулись в тупик через несколько часов полуслепого блуждания по горным выработкам. Они взорвали и эту стену — уже почти ни на что не надеясь. И оказались в лабиринте коридоров, резко отличающихся от шахтных проходок. Им пришлось взорвать еще две железных двери, прежде чем они ступили на дно глубокого бетонного колодца, где лучи издыхающих фонарей уперлись в округлый бок стальной колонны и поползли вверх, высвечивая знаки и устремленное в зенит острое акулье рыло.
- «Уж небо осенью дышало…» — продекламировал он, с наслаждением вдохнув запах хвои и осенних листьев.
- В преддверии ядерной зимы, — хмыкнул Бум. — И не надейтесь, шеф, эту штуку невозможно активировать.
Они прогуливались по лесу неподалеку от усадьбы, с ружьями на плечах, не обращая внимания на вспархивающих фазанов — двух, уже подстреленных, было вполне достаточно.
- Ты это уже говорил. Но у меня чисто спортивный интерес: почему невозможно?
- По целому ряду технических причин.
- Помнится, на советском телевидении, — раздумчиво сказал он, — выставляли такую заставку: «Перерыв по техническим причинам», когда у них случалась какая-нибудь лажа, не с техникой, а с головой.
- С головой у меня все в порядке, — хохотнул Бум.
- Тогда объясни мне, дураку, в чем дело?
- Во-первых, там все прогнило уже давно.
- Нет, не прогнило, и мы оба это знаем. Шахта законсервирована, на командном пульте нет ни пылинки, а сверху туда невозможно пробиться через метровую броню, даже если точно знать, где вход.
- А вот, вы можете объяснить, как можно было украсть ядерную ракету? Документы, что ли, подделали?
- Не заговаривай мне зубы, причем здесь документы? В этой стране украли целую страну, а тебя удивляет какая-то ракета. Не было никаких документов. Ее просто не указали при передаче имущества новому хозяину. Откуда эти шпаки могли знать, что есть, а чего нет у военных? Да и не крали ее, вероятней всего. А просто спрятали до лучших времен. Или до худших. Отсюда до любой натовской базы в Европе лететь намного ближе, чем от Уренгоя, если я что-то понимаю в географии. А сегодня ракета находится в центре такой базы. В структуре советской власти далеко не все были дураками, могли и предвидеть такой поворот дел. Меня другое удивляет: почему ее не вычислили американцы?
- А вот здесь я вам могу дать пояснения, — ухмыльнулся Бум. — Эту шахту построили без вскрышных работ. Ее пробили из-под земли, из промышленной, гражданской шахты, вход в которую находится за тринадцать километров от ракетной точки. На поверхности не было никаких следов работ.
- А как туда воткнули ракету?
- Привезли ночью и опустили краном. То, что все можно засечь из космоса — это сказки для дураков. Надо просто передвигать объект, когда спутник слежения находится над другой стороной планеты, вот и все.
- Давай вернемся к нашим баранам: почему ее нельзя запустить?
Бум помолчал, потер подбородок.
- Может, кто-то и смог бы, а я не смогу.
- Почему?
- Ракета не является автономным объектом. Она управляется через навигационную сеть, расположенную на земле и на орбите. Эти каналы связи заблокированы, если еще существуют. Требуется жидкий кислород…
- Ракета заправлена, и ты это знаешь.
- Я не знаю стартовый код! У меня нет кода доступа к стартовому коду!
- А-а-а, ну ладно, ну и черт с ним. Пусть себе торчит, железяка фуева, пошли домой.
В усадьбе навстречу им вышел Григорий.
- Беда случилась. Таня погибла.
- Как?!
- Американцы обстреляли поселок с вертолетов. Там, в доме, — Гриша мотнул головой, — две женщины с ребенком. Говорят, что больше никого не осталось, — он быстро прошел в дом.
- Ай-й-й, не знаю, почему, не знаю, зачем! — кричала женщина, Берта бинтовала окровавленную руку ребенка. — Прилетели, начали стрелять, убили всех!
- Откуда ты знаешь, что это были американцы? — спросил он.
- Звезды на них были, белые.
- Где Таня, где ее тело?
- Ничего не осталось, золотой ты мой, ничего! — женщина замотала распатланными волосами. — Они бросали что-то такое, что горит, сразу загорелось все, камень горел, люди горели, нечего хоронить! Вторая женщина лежала на диване, не произнося ни слова и глядя потолок мертвыми глазами, похоже, у нее был шок. В комнате стояла едкая вонь напалма, которой пропиталась их одежда. Он взял с собой семь человек, включая фельдшера и, плюнув на безопасность, выдвинулся к месту трагедии на двух автомобилях, забитых медикаментами.
Но помогать было некому. Ничего не осталось, кроме золы и пепла, даже развалин. Поселок находился в глубокой балке, и по двум узким дорогам, которые обстреливались из пулеметов, люди не смогли спастись из ловушки, залитой напалмом.
Там было еще очень горячо, по сожженной земле пробегали огоньки пламени. Он искал долго, искал безуспешно, размазывая по мокрому, как в бане, лицу, черную гарь. Потом, зачерпнул в горсть легкого пепла и съел его.
Они находились глубоко под землей, на командном пункте ракетной точки. Отсюда, через анфиладу распахнутых стальных дверей, было видно тело ядерной акулы, устремленное в зенит. Теперь здесь все было залито ярким, бестеневым светом, гудело напряжение в проводах. Он успел отдать по рации последний приказ серым лисам, — разбегаться, кто куда может. Но теперь это уже не имело никакого значения.
Он атаковал сердце города, юго-восточный штаб войск НАТО. Он сделал это в самой зеленой из всех ядовито-зеленых зон в этой черной от страха и крови стране. Для этого пришлось подчистить своих бывших сообщников по освободительной борьбе — их база, маленький завод в пригороде, была идеальным местом для расположения ракетных установок. Но зачистку не удалось произвести стерильно — кое-кто ушел, и в тот момент, когда он нажимал первую пусковую кнопку, контрразведке уже было известно имя инициатора атаки.
Инициатору удалось вырваться из города, потеряв почти всю группу, но логово серых лис перестало быть логовом. Серых лис больше не существовало, этот этап жизни закончился. Собственно, и жизнь уже подходила к концу.
Он поправил цветы на груди мертвой Берты — Берта и ее цветы было все, что он сумел унести с поверхности земли. Но оставалось еще кое-что.
«Судьба прядет нити наших жизней», — сказала когда-то Таня, — «а узлы завязываем мы».
И разрубаем их тоже мы. Он подошел к аппарату спутниковой связи и набрал длинный код.
- Боже мой, как ты сумел ко мне пробиться? — закричала Рита. Он хмыкнул в трубку.
- Есть способы. Как дела у Эвелины?
- А почему ты не спрашиваешь, как у меня дела?
- Как у тебя дела?
- Я вышла замуж. Мой муж — профессор консерватории, очень интеллигентный человек.
- Я рад за тебя. А как…
- Все нормально у нее, она сидит в тюрьме. Это лучше, чем сдохнуть под бомбами.
- Что ты мелешь?
- Я ее посадила. Она пыталась уехать к тебе. Не волнуйся, она через два месяца выйдет. Как у тебя дела? У вас же там кошмар.
