– Неуместен, – переспросил Чип. – Наверное, кто-нибудь из здоровых?
Глаза Перкинса превратились в щелочки.
– Мы ничего не видели, сержант, – произнес я. – Здесь было тихо. А почему вы спрашиваете?
– Благодарю вас, – ответил Перкинс и ушел.
Я заметил, что он немного замедлил шаг, проходя мимо прозекторской.
* * *
Мы с Чипом поднялись по лестнице в вестибюль. Толпа работающего в ночную смену медперсонала скопилась в восточной части холла, люди теснились у стеклянных дверей, ведущих наружу. По другую сторону дверей ночная темнота пересекалась вишнево-красным пульсированием полицейских мигалок и белыми огнями софитов.
– Что здесь происходит? – осведомился Чип.
Какая-то медсестра ответила, не поворачивая головы:
– На кого-то напали. На автостоянке.
– Напали? Кто?
Медсестра взглянула на Чипа. Увидела, что он не из числа персонала, и отошла.
Я огляделся, отыскивая хоть одно знакомое лицо. Никого. Слишком долго меня здесь не было.
Какой-то бледный и худой санитар с коротко остриженными волосами цвета платины и с белыми усами, как у Фу Маньчу[16], проговорил гнусавым голосом:
– Все, чего мне сейчас хочется, это отправиться домой.
Кто-то поддакнул ему.
По вестибюлю пронесся неразборчивый шепоток. По ту сторону стеклянной двери я увидел фигуру в униформе, загораживающую выход. Снаружи просочился внезапный всплеск переговоров по радио. Оживление на улице. Какой-то автомобиль на мгновение осветил фарами дверь и умчался прочь. Я успел прочесть промелькнувшую надпись: «СКОРАЯ ПОМОЩЬ». Но ни гудков, ни сирены не было.
– Почему они просто не принесут ее сюда? – спросил кто-то.
– А кто сказал, что это она?
– Это всегда она, – проговорила незнакомая мне женщина.
– Разве вы не слышали? Отъехали без сирены, – заметил еще кто-то. – Может быть, на этот раз не неотложный случай.
– А может быть, – заявил блондин, – в сирене уже нет необходимости.
Толпа вздрогнула, как гель в чашке Петри. Кто-то произнес:
– Я пытался выйти через заднюю дверь, но они и ее закрыли. Мы как в ловушке.
– Мне показалось, что один из полицейских сказал, что это был доктор.
– Какой доктор?
– Я больше ничего не слышал.
Гудение. Шепот.
– Изумительно, – проговорил Чип и, внезапно повернувшись, начал пробираться сквозь толпу обратно в вестибюль. Прежде чем я успел что-либо сказать, он исчез.
* * *
Через пять минут стеклянные двери открылись, и толпа хлынула на улицу. Сержант Перкинс проскользнул сквозь нее и поднял желтовато-коричневую ладонь. Он выглядел как вышедший на замену учитель перед недисциплинированным классом средней школы.
– Прошу минуту вашего внимания. – Он дожидался тишины и в конце концов примирился с весьма относительным спокойствием. – На вашей автостоянке произошло нападение. Нам нужно, чтобы вы выходили по одному и отвечали на кое-какие вопросы.
– Что за нападение?
– Что с ним?
– На кого напали?
– Это доктор?
– Где это случилось?
Глаза Перкинса опять превратились в щелочки.
– Эй, друзья, давайте сделаем это как можно быстрее, тогда все вы сможете отправиться домой.
Мужчина с усами Фу Маньчу заявил:
– Как насчет того, чтобы сообщить нам, что же произошло, чтобы мы могли защитить себя, а, офицер?
Одобрительное гудение в толпе.
– Давайте-ка просто успокоимся, – предложил Перкинс.
– Нет уж, сами вы успокаивайтесь, – возразил блондин. – Вы, ребята, только тем и занимаетесь, что штрафуете за переход бульвара в неположенном месте. А когда происходит что-то серьезное, вы задаете свои вопросики и смываетесь, оставляя нас расхлебывать кашу.
Перкинс не двинулся с места и не сказал ни слова.
– Послушай, приятель, – начал другой мужчина, чернокожий и сутулый, в форме медбрата. – У некоторых из нас есть, между прочим, своя личная жизнь. Скажи нам, что произошло.
– Да! Скажи!
Ноздри Перкинса раздулись. Он еще некоторое время разглядывал толпу, а затем открыл дверь и попятился наружу.
Толпа в вестибюле гневно гудела.
Кто-то громко проговорил:
– Собака!
– Чертовы копы, только пешеходами-нарушителями и занимаются.
– Ага, шайка грабителей – больница ткнула нас на автостоянку через улицу, а эти подлавливают, когда мы спешим на работу.
Шум одобрения. Никто не сказал больше ни слова о том, что произошло на стоянке.
Дверь вновь открылась. Появился другой полицейский – молодая суровая белая женщина.
– Итак, – заявила она. – Сейчас вы просто будете выходить по очереди, друг за другом, полицейский проверит ваши удостоверения личности, и вы сможете отправиться домой.
– Да что ты? – воскликнул чернокожий мужчина. – Добро пожаловать в Сан-Квентин[17]. Что дальше? Личный досмотр?
Ворчание в том же духе продолжилось, но вскоре толпа задвигалась и притихла.
Для того чтобы выбраться на улицу, мне потребовалось двадцать минут. Полицейский списал мое имя со значка-пропуска, спросил подтверждающий документ и записал номер моего водительского удостоверения. Шесть машин полицейского отделения стояли прямо у входа в больницу, за ними виднелся автомобиль без каких-либо опознавательных знаков. Посредине наклонной дорожки, ведущей к автостоянке, расположилась кучка людей.
– Где это произошло? – поинтересовался я у полицейского.
Он указал пальцем на стоянку.
– Я ставил машину там же.
Он поднял бровь:
– Когда вы приехали сюда?
– Около девяти тридцати.
– Вечера?
– Да.
– На каком этаже вы поставили машину?
– На втором.
Он поднял глаза на меня:
– Вы заметили что-нибудь необычное, когда парковали машину? Может, какой-нибудь подозрительный тип там вертелся?
Вспомнив странное ощущение, будто за мной наблюдают, я тем не менее ответил:
– Нет, но освещение было неровным.
– Что вы подразумеваете под «неровным», сэр?
– Неравномерное. Половина пространства была освещена, а другая – находилась в темноте. Там было легко спрятаться.
Полицейский посмотрел на меня. Сжал зубы. Еще раз взглянул на мой значок и сказал:
– Можете идти, сэр.
Я пошел вниз по дорожке. Проходя мимо кучки людей, я узнал одного из них. Пресли Хененгард. Начальник службы безопасности больницы курил сигарету и поглядывал на звезды, хотя небо было затянуто тучами. Другой мужчина в костюме с золотым щитом[18] на лацкане пиджака что-то говорил. Казалось, что Хененгард не слушает его.
Наши глаза встретились, но его взгляд не задержался на мне. Он выпустил дым через ноздри и огляделся вокруг. Для человека, чья служба потерпела такое фиаско, он выглядел поразительно спокойно.
Из газет, вышедших в среду, я узнал, что случилось не просто нападение, а убийство.
Жертвой – ограбленной и забитой насмерть – действительно оказался врач клиники. Его имя мне ничего не говорило: Лоренс Эшмор. Сорок пять лет. Всего год проработал в Западной педиатрической. Преступник ударил его сзади по голове и украл бумажник, ключи и магнитную карточку-ключ от автостоянки для врачей. Представитель больницы, чье имя не упоминалось, подчеркнул, что все въездные шифры изменены, но пройти в клинику своим ходом по-прежнему так же легко, как подняться на один лестничный пролет.
Преступник неизвестен. Никаких предположений.
Я отложил газету и начал рыться в ящиках письменного стола, разыскивая групповую фотографию сотрудников больницы. Но снимок был сделан пять лет назад, задолго до того, как в ней появился доктор Эшмор.
Чуть позже восьми я подъехал к больнице и обнаружил, что автостоянка для врачей отгорожена металлической гармошкой, а машины стоят вдоль круговой подъездной дороги перед главным входом. У въезда на дорогу висело объявление «МЕСТ НЕТ», и охранник вручил мне размноженную на принтере инструкцию для получения новой магнитной карточки-ключа.
– А где мне сейчас поставить автомобиль?
Он указал на изрытый колесами открытый участок через дорогу, где парковали свои машины медсестры и санитары. Я дал задний ход, объехал квартал и закончил тем, что пятнадцать минут простоял в очереди на стоянку. Еще десять минут ушло на поиски свободного места.
Нарушая правила, я пересек бульвар и бегом направился к больнице. В вестибюле – два охранника вместо одного, но больше ни единого признака того, что в двух сотнях футов отсюда вчера угасла чья-то жизнь. Разумеется, я понимал, что в подобном месте смерть человека – не новость, но все же мне казалось, что убийство вызовет большую реакцию. Я взглянул на лица проходивших мимо людей. Да, ничто не способствует ограничению восприятия так, как тревоги и горести.
Я направился к задней лестнице и прямо за справочным бюро заметил более свежую фотографию сотрудников. Лоренс Эшмор в верхнем ряду слева. Он специализировался в токсикологии.
