Ткнув подушку кулаком. Внезапно она показалась мне крохотной и сгорбленной.
— Донни очень умный, совсем как Элдон. Целый год учился в государственном университете Сан-Франциско. Я надеялась, он тоже станет врачом. У него были хорошие оценки. Он очень любил науку.
Миссис Мейт стояла, прижимая подушку к груди.
— И что было дальше? — спросил я.
Ее плечи опустились.
Я подошел было к ней, но она, отпрянув назад, положила подушку в гардероб.
— Мне сказали, это были наркотики. Подруги в церкви. Но я никогда не видела, чтобы Донни принимал наркотики.
— Быть может, он переменился, — заметил я.
Нагнувшись, Гиллерма закрыла лицо руками. Я подхватил ее под локоть. Ее кожа оказалась мягкой, клейкой. Проводив ее до кресла, я дал ей платок. Миссис Мейт долго мяла его в руках, прежде чем поднести к глазам.
— Донни стал совсем другим, — сказала она. — Совсем перестал за собой следить. Отрастил длинные волосы, бороду, стал грязным. Совсем как бездомный. Но у него был дом, вот только он не хотел возвращаться.
— Вы давно с ним не виделись?
— Два года.
Вскочив с кресла, Гиллерма стремительно вышла в ванную и закрыла за собой дверь. Некоторое время было слышно, как льется вода. Наконец миссис Мейт вышла к нам и заявила, что очень устала.
— Когда я проголодаюсь, где здесь можно будет поужинать?
— Вам нравится китайская кухня, мэм? — спросил Майло.
— Ну да, все что угодно.
Он позвонил в ресторан и попросил доставить ужин через два часа. Когда мы уходили, Гиллерма изучала программу кабельного телевидения.
Сев в машину, Майло нахмурился.
— Счастливая семейка. А? Младший — бездомный с проблемами психики, возможно, наркоман. Человек, имеющий причину убить Мейта, — возможно, мечтающий о том, чтобы стать Мейтом. Может, я ошибся, так быстро сбросив со счетов бродягу с улицы.
— Если Донни действительно умен, то, даже несмотря на психический срыв, у него хватило бы ума разработать план. Мейт отверг, бросил его самым гнусным образом. Именно такая изначальная обида ведет к жестокости. И то, что Мейт со временем стал знаменитым, лишь распалило злость. Вполне возможно, внутри у Донни все кипело, бурлило, и наконец он решил унаследовать семейное дело... Эдипов комплекс. Возможно, Мейт наконец согласился встретиться с сыном, условился о встрече в Малхолланде, потому что не хотел приглашать Донни к себе домой. Быть может, у него даже возникли какие-то опасения, поэтому он подал фургон задом. И все же Мейт не остановился — или им двигало чувство вины, или же он наслаждался опасностью.
Ничего не сказав, Майло взял телефон и, связавшись с управлением, попросил узнать, есть ли что-нибудь на Элдона С. Мейта. Ничего. Но на запрос "Элдон Салсидо" пришел ответ. Три судимости, все в штате Калифорния. Судя по биографическим данным, это был именно тот, кого мы искали.
Управление машиной в состоянии наркотического опьянения шесть лет назад, через два года кража, затем через полтора года разбой. Отбывал срок в округе Марин. Освобожден шесть месяцев назад.
— Провел полтора года в тюрьме и ни разу не позвонил матери, — сказал я. — Социальная изоляция. И от наркотиков за рулем скатился до разбоя. Стал более агрессивным.
— Это наследственное, — заметил Майло. — Будет любопытно посмотреть, что сделает скорбящая вдова, узнав, что Мейт держал в банке триста штук. Интересно, наша Алиса или еще кто-нибудь предъявит права на эти деньги? На самом деле, именно за этим и приехала сюда старушка Вилли. В конечном счете все всегда сводится к припадку гнева и деньгам. Ладно, я займусь этим Донни, но сперва давай попробуем разыскать нашего чертова адвоката.
Рой Хейзелден жил гораздо лучше, чем его основной клиент, и все же роскошью султана он похвастаться не мог.
Его непримечательный одноэтажный особняк, выкрашенный в розовый цвет, стоял на Кэмден-авеню, к западу от Уэствуда и к югу от Уилшира. Подстриженный газон, но ни одного кустика. Пустая подъездная дорога. На лужайке знак, сообщающий, что дом стоит на охранной сигнализации. Майло позвонил, постучал в дверь, наглухо запертую на солидный замок, приоткрыл окошечко почтового ящика и заглянул в щель.
— Только рекламные листки, — объявил он. — Ни газет, ни писем. Значит, наш клиент отсутствует недолго.
Он снова позвонил, постучал. Ругаясь, попытался рассмотреть что-нибудь сквозь белые шторы, которыми были занавешены окна фасада. Обойдя дом, мы обнаружили сзади еще дну лужайку, а посредине нее — небольшой овальный плавательный бассейн, выложенный плиткой. Вода уже зацвела, плитка была покрыта налетом водорослей.
— Если к Хейзелдену и приходил человек, ухаживающий за бассейном, — заметил я, — похоже, он давно не появлялся. А насчет почты — возможно, Хейзелден предупредил, что будет долго отсутствовать.
— Корн и Деметри это проверили. Да и садовник сюда заглядывал. Гараж на две машины был заперт. Майло удалось приоткрыть ворота на несколько дюймов и заглянуть внутрь.
— Машин нет; старый велосипед, шланги, прочая ерунда.
Он обошел дом со всех сторон. Большинство окон были забраны решетками и зашторены; на задней двери красовался висячий замок. Узкое окошко на кухне оказалось незашторенным, но оно было слишком высоко, и Майло пришлось подсадить меня.
— Посуда в мойке, но, кажется, чистая... продуктов не видно... на стекле наклейка охранной сигнализации, но проводов я не вижу.
— Скорее всего, муляж, — сказал Майло. — Наш умник считает, что внешнее впечатление — это все.
— Сверхуверенный, — согласился я. — Совсем как Мейт.
Майло опустил меня вниз.
— Ладно, давай посмотрим, что смогут нам предложить соседи.
В домах по соседству никого не было. Нацарапав на обратной стороне визитных карточек просьбу связаться с ним, Майло бросил их в почтовые ящики. Во втором доме к югу дверь открыл молодой чернокожий парень. Гладковыбритый, круглолицый, босиком, в серой футболке с гербом университета и красных хлопчатобумажных шортах. Под мышкой он держал книгу. В зубах зажимал желтый маркер. Парень вынул маркер изо рта и взял книгу в руку, при этом я успел прочесть ее название: «Развернутый курс организационных структур». Обстановка комнаты у него за спиной состояла из двух ярко-синих кресел. Кроме того, на тонком коврике защитного цвета стояли бутылки с содовой, пакетики картофельных чипсов, громадная коробка из-под пиццы, пропитанная маслом.
Он любезно поздоровался с Майло, но при виде полицейского значка нахмурился.
— Да?
В этом слове явственно послышалось: «Ну что на этот раз?» У меня мелькнула мысль, как часто его останавливают на дорогах Уэствуда.
Майло отступил назад, отставив ногу.
— Сэр, я хотел узнать, видели ли вы в последнее время вашего соседа мистера Хейзелдена.
— Кого... а, этого. Нет, уже несколько дней не видел.
— Вы бы не могли уточнить, мистер...
— Чамберс, — подсказал черный. — Кертис Чамберс. Я видел, как он уезжал из дома. Кажется, это было дней пять-шесть назад. Возвращался ли он с тех пор, сказать не могу. Я безвылазно сижу над учебниками. А что?
— Мистер Чамберс, вы помните, в какое время суток видели мистера Хейзелдена?
— Утром. До девяти часов. У меня была назначена встреча с профессором ровно на девять утра. По-моему, это было во вторник. Но что случилось?
Улыбнувшись, Майло поднял палец, предлагая не торопиться.
— На какой машине уехал мистер Хейзелден?
— У него был фургон. Серебристый, с синей полосой сбоку.
— Других машин у него не было?
— Я не видел.
— Он жил один?
— Насколько мне известно, — сказал Кертис Чамберс. — Вы не могли бы мне объяснить, в чем дело?
— Мы пытаемся связаться с мистером Хейзелденом по поводу...
— Убийства доктора Смерть?
— Вы видели его с доктором Мейтом?
— Нет, но все знали, что он был поверенным доктора Смерть. Об этом говорила вся округа. Этот Хейзелден — тот еще подонок. В прошлом году мы устроили вечеринку — нас здесь живет четверо, все студенты. Ничего дикого, мы все зубрилы, просто захотели устроить себе праздник раз в году, отметить окончание семестра. Мы постарались никому не мешать, предупредили соседей записками. Одна женщина — миссис Каплан, она живет вон в том доме — даже прислала нам бутылку вина. Проблем не было ни с кем, кроме как с этим Хейзелденом. А он натравил на нас полицию. В двадцать минут двенадцатого. Поверьте мне, все было спокойно, ну, может быть, музыка играла излишне громко. Какой же он лицемер! После того разгрома, что он учинил здесь.
— Какого разгрома?
— Ну, телевидение, журналисты, прочий мусор.
— Это случилось недавно?
— Нет, несколько лет назад, — сказал Чамберс. — Сам я не видел, в то время я еще жил в другом месте. Но один из моих друзей уже снимал этот дом. Он говорит, вся улица превратилась в зоопарк. Это было еще тогда, когда Мейта арестовывали после каждого случая. Они с Хейзелденом устраивали пресс-конференции прямо здесь. Приезжали телевизионщики: телекамеры, софиты, оборудование. Перегораживали движение, после них газоны оставались усеянными мусором. В конце концов кто-то из соседей пожаловался Хейзелдену, но тот пропустил это мимо ушей. И вот после всего этого он натравил полицию на нас. Подонок, на лице у него вечно недовольное выражение. Вы полагаете, это он? Он пришил своего дружка?
