Максим Петрович Белов появился в четвертом часу. Стряхнув снег с плеч черного пальто из викуньи, он подошел к Уилсону энергичным шагом и крепко пожал ему руку. Выглядел Белов, как говорят в Америке, на миллион долларов, а стоил, по слухам, раз в сто больше.
То немногое, что Уилсон узнал о Максиме Петровиче в Интернете, сводилось к следующему: сорок три года, бывший майор КГБ, окончил экономический факультет Московского института международных отношений. В последнее время числился восходящей звездой среди торговцев оружием, работающих в одиночку. Начинал в большом бизнесе с того, что возил самолетами из Южной Африки в Дубай гладиолусы: тысяча процентов прибыли. Что было до гладиолусов — история умалчивала.
— Добро пожаловать в Империю Зла! — сказал Белов на безупречном английском языке. — Или, точнее, в ошметки Империи Зла. Как вам наша жемчужина у моря?
В глазах его играла улыбка. Голос был с хрипотцой, веселый.
— Простите? — не понял Уилсон.
— Мы так называем Одессу.
— Видел немного. Однако впечатляет… Я немножко испугался, когда в порту меня встретили не вы.
Белов рассмеялся.
— Я обычно своих мальчишечек шлю, сам корабли никогда не встречаю, — сказал он с лукавой ухмылкой. — Чтоб с таможенниками не нарваться. Ведь черт его знает, что гость привез — может, наркоту какую. А то и хуже — виагру. Нам тут только этой дряни не хватало. И без того у каждого здешнего сукина сына стоит до неба — чуть зазеваешься, тут же впендюрят по самый корень!.. Ну, вы готовы к путешествию?
Уилсон кивнул и махнул Зеро и Халиду: «Поднимаемся!»
Американцу показалось странным, что Белов один, без телохранителей. Но тут же все объяснилось. С белого дивана за ними подхватились спортивного вида «бизнесмены», листавшие газеты. Они сидели там еще до появления Уилсона — стало быть, вестибюль отеля давно был под контролем.
На улице, между сугробами, их ожидали два совершенно одинаковых «кадиллака»-внедорожника с дипломатическими флажками. Тут Уилсону вспомнилось, что Белов — гражданин Объединенных Арабских Эмиратов. Может, он и дипломатическую безопасность себе уже обеспечил. Или просто красуется.
Еще двое телохранителей стояли на тротуаре.
Когда все разместились, Белов дважды постучал костяшками пальцев по прозрачной перегородке, отделявшей его от водителя, и машина тронулась.
— Итак, в Одессе вы первый раз, да? — спросил Белов.
Уилсон рассеянно кивнул. Он с интересом осматривался. По одной толщине на палец приоткрытого стекла было очевидно, что «кадиллак-эскалада» превращен в крепость на колесах: все тут было по высшему разряду и вместе с тем со всех сторон неуязвимое для пуль, бомб и других превратностей повседневного существования украинского торговца оружием. Уилсон чувствовал себя отделенным от всего мира — как в подводной лодке.
Белов продолжил светский разговор:
— Уже видели Лестницу?
— О да! Впечатляет.
Белов откинулся на спинку сиденья и с улыбкой произнес:
— Я как эту легендарную лестницу первый раз увидел — так не поверите, сердце в груди запрыгало! Слезу уронил! Что-то вроде национальной гордости. Ну, как у вас со статуей Свободы. Вот вы плакали у статуи Свободы?
— Была бы охота! — презрительно хмыкнул Уилсон.
Белов расхохотался в ответ.
— А я думал, американцы сплошь оголтелые патриоты.
Обе «эскалады» выехали из города и мчались по шоссе между заснеженными полями, периодически стремительно меняясь местами и держа между собой дистанцию метров в пятьдесят.
— Как и где мы закончим наше дело? — спросил Уилсон.
— Легко и нигде.
Уилсон настороженно сдвинул брови.
— Я серьезно, — сказал Белов. — Сейчас мы едем в страну, которой не существует на официальной карте мира. Эта чудесная Нигдения называется Приднепровская Республика. Слышали про такую?
Уилсон отрицательно помотал головой.
— Там как на Луне. Черная дыра для Интерпола и прочих не в меру любопытных. Помните нашу перестройку? Стена в Берлине рухнула. Советская армия вдруг вернулась домой из всех заграниц — с Кубы, из Германии и прочих стран, которые мы держали под пятой дружбы. И вдруг выяснилось, что оружие у нас хоть и несвежее, зато его до… и больше. Танки, бронетранспортеры, самолеты, вертолеты, пушки и зенитки, ну и все прочее — в количестве, которое великой державе с тютельной экономикой девать некуда, а выбрасывать жалко. Ну и с ходу придумалось: Приднестровье.
По пути к границе Белов коротко объяснил, как возник феномен Приднестровья. Молдавия когда-то была одной из республик Советского Союза, а после развала СССР стала независимым государством. Однако на молдавской территории, к востоку от Днестра, успело поселиться столько русских, что они составляли большинство населения. Им не улыбалось стать подданными Молдавии, которая тогда рвалась воссоединиться в Румынией. Другое дело быть маленькой независимой страной, имеющей тесные связи с Россией. Самопровозглашенная республика получила от Москвы достаточное количество оружия, чтобы отстоять себя в войне с Молдавией. У нового «государства», помимо вопиющей нищеты населения, была и другая проблема: никто в мире его не признал. Де-юре Приднестровье не существовало. Соответственно и его граждане юридически были никто из ниоткуда.
— Приднестровье — в страшной жопе, — рассказывал Белов. — Дипломатическая ничейная земля — это не смешно. Здравомыслящие люди не торгуют со страной, которой нет на карте. Нет торговли — нет денег. Поэтому из ямы нищеты нет ни малейшей надежды выкарабкаться. В мире полно бедных стран, которые живут припеваючи. Бедность не порок. Посмотрите на Латинскую Америку — загорают на пляжах, пляшут круглый год, суперроскошные карнавалы забацывают и в ус себе не дуют! А Африка, та вообще профессиональная нищенка — организации и отдельные миллионеры выстраиваются в очередь, чтобы ее облагодетельствовать. Международный валютный фонд, Международный банк… Но какому Соросу придет в голову жертвовать что-то жителям страны, которой не существует? Нет международного юридического статуса — нет и помощи. Конечно, первая мысль — удрать из этой черной дыры. Но чтобы слинять за рубеж, нужен паспорт. А приднестровский паспорт — ничего не значащая разрисованная бумажка.
— И как же они выходят из положения? — спросил Уилсон.
— Получают всеми правдами и неправдами российские или украинские паспорта. Самые ушлые покупают себе гражданство через Интернет. Если судить по документам, Тирасполь — место массовой эмиграции с благословенного острова Мальта!
— Что такое Тирасполь?
— Столица нашей Нигдении. Километров тридцать от места, где мы сейчас. В Тирасполь заедем. Но сначала аэродром. Покажу ожидающий вас товар. Чтоб вы могли все проверить.
Уилсон пожал плечами:
— Я полагаюсь на вашу честность.
Белов весело шлепнул американца по колену.
— Эх, все бы клиенты были такими покладистыми! — рассмеялся он. — И тем не менее бросьте взгляд — для порядка. Вы отчаянный малый. Прибываете вы в Конго с моими ящичками, тамошние ребята сбивают крышки — и — ой-ой-ой! — вместо противотанковых гранат — гранаты, которые фрукты. Как вам это понравится?
— Тогда у меня проблема, — сухо отозвался Уилсон.
— И еще какая!
— Но я уверен, ничего подобного не случится. В противном случае проблема будет у вас.
— Обещаете меня урыть?
— О нет. К тому моменту я буду уже трупом.
— Верно, — опять рассмеялся Белов. — Аккуратная дырочка в этом месте. — Он ткнул пальцем в середину своего лба.
— Вам придется объясняться не со мной, а с нашими мусульманскими друзьями.
— Тоже правильно, — сказал Белов. — Но я еще никогда никого не подводил. Только поэтому и преуспеваю. Только поэтому и живой, хотя тут у многих на меня чешутся руки и прочие места. Ладно, разговоры разговорами, а мы едем все-таки на аэродром. Вы, как я понимаю, ничего не смыслите в оружии, но гранаты от грейпфрутов уж как-нибудь отличите.
— Да, — наконец рассмеялся и Уилсон, — грейпфруты розовые внутри.
— Ну а говорили — не специалист. Посмо́трите — и доложите Хакиму: проверено — ничего розового не было.
Уилсон ожидал чего-то вроде аэродрома в карибской глубинке: волнистая асфальтовая взлетно-посадочная полоса и лачужка в качестве аэровокзала. Однако Белов привез его на взаправдашнюю военную базу: добротные казармы, внушительные ангары, бетонное покрытие, подходящее для посадки даже самого большого транспортного самолета. Всё — за высокой стеной, по верху которой колючая проволока под напряжением.
Машины остановились у караулки. Пока Белов, опустив стекло, разговаривал по-русски с подошедшим офицером, солдат-часовой при помощи зеркала на конце палки заглянул под днища «кадиллаков». Потом офицер взял шутливо под козырек и махнул: «Проезжайте!»
