Уилсон хотел воспользоваться предложением — пусть кровососы подавятся его деньгами. Но он едва стоял на ногах от усталости. Постоянное ожидание неприятностей его вымотало. Он присел на кровати, поерошил волосы, уговаривая себя принять холодный душ. Должно взбодрить. Вместо этого он на секундочку прилег на перину. В гостинице было тихо, как в гробу. За окном посвистывал ветер.
Проснулся Уилсон уже в темноте.
Он нашел пульт дистанционного управления и включил телевизор. Пощелкав кнопками, с радостью обнаружил Си-эн-эн. Передавали прямой репортаж из Ирака. Подростки с упоением пинали труп американского солдата, лежавшего в луже крови. Толпа взрослых смотрела на это с одобрительным гоготом. На этом видеофоне президент Буш бубнил что-то про демократию, которая достается трудным путем.
Уилсон только головой покачал.
Потом были новости из Кабула. Опять много дыма и оторванных конечностей. Самоубийца взорвал себя на многолюдном базаре. Мужчины бегают с носилками. Визжат женщины и сирены машин «скорой помощи». Затем камера показала раненых в госпитале — кровь, бинты, искаженные болью лица…
Уилсон презрительно усмехнулся: «И это они называют трагедией!.. Ничего, погодите немного, я покажу вам, что такое настоящий ад!»
Вдохновленный этими мыслями, он вынул свой ноутбук и подключился к Интернету.
В папке черновиков его ждало сообщение, оставленное Бободжоном два дня назад.
Одна короткая строка:
Не могу найти Хакима.
Тирасполь — эмират Шарджа 4 марта
Когда «Антонов», пролетев над бетонными многоэтажными трущобами Тирасполя, набрал максимальную высоту и взял курс на юг, Уилсон наконец расслабился. Они с Беловым сидели в просторной кабине пилота. Торговец оружием попыхивал сигарой, глядя через стекло на крыло.
— Видите выхлоп? — спросил он Уилсона.
— Да, а что? — отозвался Уилсон, рассматривая турбулентную струю за самолетом.
— Башковитые русские ребята поставили двигатель не под крыло, а сверху. Поэтому мой старикан при посадке обходится более короткой полосой. И взлетает тоже в два счета. По бугристому полю лупит словно по асфальту, без проблем. В Африке, при нужде, я сажусь прямо в траву. На западном стандартном грузовом самолете такой фокус можно проделать разве что один раз.
— Полагаю, такое расположение двигателей имеет и свои недостатки, — возразил Уилсон.
— Верно. Мой берет только десять тонн груза. А «Антонов-12», к примеру, вдвое больше. Но и взлетная полоса ему нужна идеальная, да чтоб не меньше мили.
Уилсон еще раз посмотрел на крыло. Где бы ни стоял двигатель, перспектива садиться «в траву» его не радовала.
— Если вы не против, я навещу своих ребят в хвосте.
— Валяйте, — сказал Белов. — Только не позволяйте им самостоятельно кухарничать!
— Что вы имеете в виду? — удивился Уилсон.
— Из опыта я знаю — арабам, по простоте, нипочем развести огонь прямо на полу самолета. «Ведь металл — чего страшного!» Скажите вашим лоботрясам, чтоб не баловались. Их накормят.
— Ладно. А до эмирата Шарджа еще долго?
— Часов пять, — ответил Белов. — От силы шесть.
Пилот повернулся к ним.
— Над Ираком могут быть проблемы, — сказал он.
— Что за проблемы? — насторожился Уилсон.
— Американские «F-16».
Стараясь не думать о возможных превратностях полета, Уилсон отправился в хвост. Зеро и Халид курили, сидя на откидных металлических стульях, привинченных к стенке фюзеляжа. У каждого на коленях лежала сумка с автоматом. Неподалеку от них на полу чернело большое вытянутое пятно, словно от пожара. Стало быть, Белов не шутил насчет огня.
— Вы вчера кому-нибудь из отеля звонили? — строго спросил Уилсон.
— Нет, — ответил Халид. — Ни он, ни я никому не звонили. А что?
— Интернетом пользовались?
Тут самолет угодил в воздушную яму, и Зеро побледнел от страха.
Халид тем временем размышлял, запираться ему или нет. Может, отель выставил такой счет, что Уилсон пришел устроить головомойку!.. Халид решил все свалить на приятеля.
— Это Зеро! Пока я был в душе, он влез на www.pussy.com.
— А что ж ты не выключил, когда вернулся? — парировал Зеро. — Сам от голых баб не мог оторваться!
— Да ладно, мне плевать, — сказал Уилсон. — Хулиганьте сколько влезет… Меня интересует только одно: есть у вас новости от Хакима? Когда вы имели с ним контакт в последний раз?
Халид облегченно вздохнул.
— Нет, с Хакимом у нас никакой переписки. Мы про него ничего не знаем.
В Шардже ослепительно сияло солнце, и жара, по контрасту с Молдавией, казалась ошеломляющей. Уилсон, выйдя из самолета, тут же надел темные очки.
Вдалеке виднелись высокие дома — безупречно белые. Еще дальше, в жарком мареве, покачивались небоскребы.
— Одно слово — Дубай! — сказал Белов, щурясь в сторону города.
За ними небольшой тягач прилаживался утащить их самолет в ангар.
— Сколько мы здесь пробудем? — спросил Уилсон.
— Недолго. До вечера. Есть хотите?
— Неплохо бы.
— Ну и хорошо. Идемте, я вам одолжу смокинг, и рванем чаевничать в Дубай.
— Да мне чая мало будет… — разочарованно сказал Уилсон.
— Будут и бутерброды! — рассмеялся Белов. — А на большее не рассчитывайте. Это в Москве я бы вас и в бордель сводил, и напоил до поросячьего визга. А тут страна мусульманская — надо соответствовать. Поэтому ограничимся чаем.
* * *
В «бентли» Уилсон ехал в первый раз. Понравилось.
Да и знаменитый небоскреб-парус на насыпном острове, соединенном с сушей длинной дамбой, произвел сильное впечатление. Белов хвастался, что в этом отеле все самое-самое: вестибюль и теннисный корт — чемпионы мира по высоте, номера лидируют по цене.
В ресторане кондиционеры работали так хорошо, что Уилсон даже поеживался от холода. Метрдотель провел их между пальмами к столику у фонтана. Струи били с хитрыми перерывами, то разом, то порознь, и бегающие вокруг фонтана детишки приветствовали водяные фейерверки веселым визгом.
Когда официант поставил перед ними заказ и с заученной улыбкой попятился прочь, Уилсон спросил в лоб:
— Зачем мы здесь?
— Я же говорил — дозаправиться. До Конго путь неближний.
— Нет, зачем мы потащились перекусывать так далеко?
— Всемирно знаменитое место!
— Мы что, туристы?
— А чем плохо быть туристом? Нюхайте розы, наслаждайтесь пейзажем.
— Сколько времени нужно на дозаправку? — не унимался Уилсон.
— Полчаса.
— Так зачем же этот туристический цирк? Вы-то сами небось тут все давно знаете. А мне нужно как можно быстрее закончить дело. Я и без того опаздываю из-за простоя в стамбульском порту.
— Какой вы, однако, любопытный, — вздохнул Белов и добавил, резко понижая голос: — Ладно, дозаправка тут ни при чем.
— Так-так…
— Мои ребята самолет перекрашивают.
— Пере… перекрашивают?
Белов кивнул:
— То, что я скажу, сугубо между нами. На этот груз знаете сколько охотников? Я ведь вам говорил — чуть зазеваешься, ушлые ребята ввинтят тебе по самый корень. Поэтому у меня тут в ангаре точно такой же «Антонов» стоит. Как раз сейчас номер два поднимается в воздух — с тем транспондером, который стоял на номере один. Он летит в Алма-Ату. Знаете, где это?
Уилсон отрицательно мотнул головой.
— Ну и не важно. Главное, что это противоположное направление от Африки, и все радары благодаря подмененному транспондеру принимают его за тот самолет, на котором мы с вами прилетели в Шарджу. А на машине номер один сейчас рисуют другой номер на хвосте и малюют еще кой-какие мелочи для сбивания с толку. К ночи взлетим — конечно, с новым транспондером. Ну, удовлетворили нездоровое любопытство? Может, немного поедим?
Уилсон, не мудря, заказал несколько сандвичей. Белов, уже знаток, — какую-то экзотику.
— Про Конго что-нибудь знаете? — спросил торговец оружием, когда оба немного заморили червячка.
— Совсем чуть-чуть. Жуткое количество больных СПИДом и лакомые алмазные копи. Бывшая бельгийская колония. Природные богатства такие, что народ должен по идее купаться в долларах. На самом деле — удручающая нищета. — Уилсон задумался на пару секунд и потом добавил: — Любимый национальный спорт — убийство соотечественников.
Белов кивнул:
— Да, эти придурки своей гражданской войной даже ко всему привычную Африку огорошили: в пять лет три миллиона положили ни за что ни про что… А ведь и золото у них есть, и медь, и еще половина таблицы Менделеева! Чего не жить? Вот мы сейчас направляемся в провинцию Утари — на границе с Угандой. Горы красотищи неописуемой. — Белов даже глаза закатил от воспоминания. — Век бы сидел и любовался. Будь там мир, от туристов не было бы отбоя. Оставляли бы там миллионы. Но в долбаной Утари люди десять лет только тем и заняты, что друг дружке кишки выпускают. Конечно, по мне — пусть бутузятся хоть до скончания времен. Мне прямая выгода. Но вчуже иногда и жалко — хоть и черномазые, тоже ведь люди.
