ласковым, и всем им было ясно, что Пол был его любимым ребенком. Он всегда казался слегка озадаченным своими девочками, а они, в свою очередь, тяготели к матери. Поэтому в перспективе увидеть его снова не было ни предвкушения, ни волнения, только холодный узел страха в животе. Она не знала своего отца как человека, и она определенно не знала и не хотела встретиться с тем, кем он был сейчас.
Глория подошла к окну, отодвинула занавески и выглянула наружу, все время думая о том, насколько это не в ее духе. Как и все члены ее семьи, она не была религиозной и не верила в сверхъестественное или паранормальное. Она даже не интересовалась этой темой; насколько ей было известно, канал "Трэвел плюс" стал непригодным для просмотра с тех пор, как с путешествий и кулинарных передач перешли на программы об охоте за привидениями. И все же она была здесь, проверяя их передний двор, чтобы убедиться, что ее мертвый отец не затаился где-то там, пытаясь шпионить за ней из-за кустов.
— Что ты делаешь?
Она вздрогнула и поспешно опустила занавеску, когда Бенджамин вошел в гостиную.
— Ничего.
— Я слышал, как ты разговаривала по телефону. Кто это был?
— Никто.
Он посмотрел на нее. И одна его бровь поползла вверх.
— Это точно был кто-то.
— Хорошо-хорошо! Я позвонила Полу.
— И?
Она раздумывала, говорить ему или нет, но раздумья были недолгими. Бенджамин ни за что не поверит ни одной части истории Пола, а если он почувствует, что она хоть немного поколебалась, он напустит на себя неодобрительный вид и начнет читать лекцию о ее доверчивости. Глория не хотела иметь дело с этим сейчас, поэтому она просто солгала:
— Оказалось что он в полном порядке.
— Твои сестры видели то, чего не было.
— Думаю, да.
Он кивнул, довольный.
— Я же говорил тебе. Я всегда чувствую людей!
Очевидно, Бенджамин зашел в гостиную, чтобы взять газету с журнального столика, а затем отнес ее в ванную и стал просматривать разделы, пока не нашел спортивные страницы. Глория подождала, пока он выйдет из комнаты, а затем вышла во двор. Она вела себя как обычно, говоря себе, что все, что она хотела сделать, это проверить свои цветы и убедиться, что их не нужно поливать, но она думала о том, что сказал ей Пол, и она прошла мимо герани в горшках, мимо роз и хризантем, до самого тротуара. Она посмотрела вверх и вниз по улице. Она не была уверена, чего ожидала — что ее отец спрячется за кустом или будет сидеть в машине и шпионить за ней? — но, к счастью, не было ничего подозрительного, ничего необычного.
Ее взгляд отвлек мужчина на пол квартала вверх по улице, стригущий свой газон. Маленький мальчик, вероятно его сын, катался на своем трехколесном велосипеде взад-вперед по тротуару, явно подчиняясь строгим правилам не выезжать за пределы их дома. Он с бешеной скоростью проносился мимо того места, где косил его отец, затем быстро останавливался перед подъездом соседей и разворачивался. Эта сцена заставила ее осознать, чего она раньше не замечала, что они с Бенджамином были настоящими жителями пригорода, этакими "воскресными жителями Плезант Вэлли" [2]. Они жили по соседству с домами высшего среднего класса, у них было две машины в гараже, они делали покупки в дорогом маркете "Вхоли Фудс", смотрели платный "Нетфликс". Это было неприятное осознание, потому что она думала о себе совсем не так. В ее представлении она была свободной натурой, творческой и изобретательной. Богема одним словом. Бенджамин мог иметь генетическую склонность к глупости, но она держала его, по крайней мере старалась держать в тонусе, ее артистическая внешность придавала им альтернативную достоверность. Этакая среднестатистическая богатая семейка. По крайней мере, так она думала. Но теперь она понимала, что и она, и Бенджамин принадлежат этому пригороду не только потому, что он удобно расположен для их работы, но и потому, что в социальном плане и по темпераменту здесь им было наиболее комфортно. Они вписывались в группу своих соседей, в район, в стиль жизни, и хотя это, вероятно, должно было заставить ее чувствовать себя подавленной, тот факт, что этого не произошло, то, что она ощущала лишь смутное и мимолетное чувство досады, доказывало, насколько это было правдой.
Глория вернулась в дом. Будучи профессором информатики в Калифорнийском университете в Бреа, Бенджамин имел отпуск на все лето, чему она завидовала. Ее собственная работа в качестве сотрудника по связям с общественностью в Музее искусств округа Орандж предоставляла гораздо меньше отпускных дней, и она взяла только два дня на Четвертое июля, превратив его в четырехдневные выходные. Ее большой отпуск будет в середине августа, когда они планировали недельную поездку на север, чтобы посетить Йосемити и страну Золотой лихорадки. Это означало, что завтра снова выходить на работу.
Ей хотелось, чтобы они запланировали что-нибудь на этот отпуск, даже если это будет просто отдых в Лагуна-Бич или быстрая поездка на шопинг в Сан-Диего.
Глория направилась на кухню, доставая из холодильника "Снаппл" [3]. Слава Богу, у них еще была диетическая малина; за последние несколько лет компания "Снаппл", похоже, поставила перед собой цель устранить все вкусы, которые ей нравились. На прилавке лежала упаковка печенья, оставшегося со вчерашнего дня. Она сказала детям взять их домой, не желая бороться с искушением, но их родители все отказались — очевидно, в наши дни дети должны были есть только полезные закуски, — и теперь "Чипс Ахой" звали ее — съешь меня! К счастью, они не сочетались с диетическим малиновым чаем со льдом, и она уже открыла бутылку, так что эти маленькие системы доставки жира должны были подождать следующего удобного случая.
Допив бутылку, она пошла в туалет. Бенджамин все еще был там? Унитаз в хозяйской ванной засорился, а Бенджамин все еще не починил его — он был засорен уже два дня; ремонт бытовой техники не был его сильной стороной, да и ее тоже, поэтому им обоим приходилось пользоваться туалетом в коридоре. Она просунула голову в дверной проем кухни.
— Поторопись там! Мне тоже нужно!
Глория услышала, как спустился унитаз, почувствовала, как вода хлынула по трубам под полом, поставила свою пустую бутылку на кухонную стойку и вышла в коридор как раз в тот момент, когда открылась дверь ванной комнаты.
И из нее вышел... ее отец.
Пол
