– Это ничего не меняет. Если хозяин погиб, защитник должен умереть.
– Кодекс бусидо? – Каргин бросил взгляд на японца и выдохнул:
– Ну-ну…
Однако ты не спеши умирать, Томо-сан. Хозяин мертв, зато остались наследники.
Как-никак, его семейство… Выходит, работа наша не закончена.
Том промолчал. Они обошли Слейтера и Тейта; техасец угрюмо месил грязь, повар бежал ровным экономным шагом, будто пехотинец на учениях. “Надежный мужик, обстрелянный”, – снова подумал Каргин.
Алая майка Нэнси маячила перед ним как полковое знамя. Он догнал девушку, схватил за локоть, зачерпнул ком грязи, размазал по ее спине. От неожиданности Мэри-Энн вскрикнула, потом обернулась и с яростью уставилась на Каргина.
– Ты чокнулся, ковбой? Какого дьявола…
– Маскировка, – пояснил Каргин. – Если мэм-сагиб не хочет, чтобы ей продырявили задницу…
Он собирался добавить кое-что еще, но низкий рокочущий гул заставил его обернуться. “Грифы” не были видны, однако звук моторов наплывал с обеих сторон, с севера и юга, будто на гребне скалистой стены разворошили парочку шмелиных гнезд. Мэри-Энн вздрогнула, прижалась к нему; он с силой потащил ее вперед – туда, где древесные корни змеились по земле, а с ветвей зеленым ливнем падали лианы. Почва здесь тоже была влажной, чавкающей под ногами, засыпанной слоем гниющей листвы, и пахло тут немногим лучше, чем на свалке. Зато под кронами деревьев сгущалась полутьма, и полог их казался непроницаемым – таким, как и положено в джунглях, прибежище разбойников и партизан.
– Рассредоточиться! – велел Каргин. – Всем на землю, закопаться по уши!
Лежать и не дышать! И никакой пальбы!
Толкнув Мэри-Энн под воздушные корни пандануса он забросал ее листьями, продвинулся метров на десять к опушке и там залег, всматриваясь в колыхавшийся над болотом туман. Белесая мгла растворялась и редела под первыми солнечными лучами, и мангровый лес, будто приветствуя зарю, оживал, наполнялся движением и звуками: где-то закурлыкала жаба, промчалась ящерка в коричневой блестящей чешуе, мелькнули пестрые крылья бабочки, а наверху вдруг зазвучал разноголосый птичий хор. Подопечных Каргина было не слышно и не видно, лишь правее возились в кустах Мэнни и Боб: парень скулил и дрожал в своей изодранной одежонке, а Боб пытался его успокоить.
"Вот уроды! – со злостью подумал Каргин. – Сладкая парочка на мою шею! Ладно, если геи, а вдруг – торчки? Особенно этот, в пеньюарах… И что я с ним делать буду?”
Он замахал рукой, рыкнул, чтоб успокоились, потом, слушая гул приближавшихся вертолетов, посмотрел на часы. Пять тридцать семь… Минут пятнадцать, как вылезли из мусоропровода… “Быстро работают, – решил он с невольным уважением. – Быстро!” Только зачем? Босса убрали – выходит, наиглавнейшая задача решена. И гарнизон перебит, и все свидетели упокоены… Что остается? Ну. для порядка обшарить виллу, а также развалины на берегу… особенно виллу – ради трофеев и всякой любопытной информации… Обшарить-то можно, но как догадаешься, что перебиты не все? Что кто-то под шумок слинял, сумел пробраться в кратер и прячется теперь в лесах?
Вопрос, собственно, сводился к одному: будет ли, поиск целенаправленным, упорным, или “вертушки” покружат час-другой над болотами и джунглями, да уберутся восвояси. Вторая ситуация казалась более вероятной. С чего искать охапку сена из сожженного стога? Да и есть ли та охапка… Весьма сомнительно! Скорей всего, остались дым и пепел…
Были, однако, в той охапке заметные соломинки, и если отстрел проводился по спискам и с опознанием трупов, то дело могло повернуться иначе. Смотря по тому, как сформулирован заказ: на одного Халлорана или с включением наследников.
Додумать эту мысль Каргин не успел: два “помела” пали с прояснившихся небес. Они летели навстречу друг другу, одно – от южного блок-поста, другое – от северного; скользили неторопливо ниже скал, плевали в лес короткими очередями – не по какой-то цели, а так, на всякий случай, для проверки. Каждая очередь вызывала переполох: резкие вопли попугаев и негодующий щебет пичужек, метавшихся среди деревьев.
Ищут? “Непохоже, – решил Каргин. – Скорей развлекаются. Либо палят на удачу в белый свет…” Пальба его не слишком волновала, и под случайным обстрелом он не нервничал. Главное – не высовывать нос, не шевелиться и прижиматься покрепче к земле. Даже к такой вонючей, как в этом гребаном лесу, где места сухого не сыщешь… Мокро, зато безопасно. Если не начнут бомбить по площадям и жечь напалмом. Но, как он полагал, до этого дело не дойдет.
"Грифы”сближались. Гул моторов заполнил пространство, пулеметный стрекот сделался чаще и назойливей; пули посвистывали где-то вверху, секли древесные кроны, и в воздухе зеленой метелью закружились сбитые листья. Продолговатые, с волнистым колючим краем – с падубов, небольшие и узкие – с сейб, овальные, глянцевитые – с саподилловых деревьев. Очередь прошила панданус – высоко над замершей под корнями Мэри-Энн; брызнула кора, полетели пучки листьев, похожих на растрепанные страусиные хвосты. “Спокойно, бэби, – прошептал Каргин, будто девушка могла услышать. – Лежи, не дергайся. Это все семечки!”
Нэнси лежала, то ли сомлев от страха, то ли понимая, что ноги не спасут. Скорее первое, чем второе. Для непривычного человека, попавшего под обстрел, ужас – нормальная реакция, но следствия из нее различны: один замирает, другой вопит, третий, теряя голову, пускается в бега. Пули, однако, летят, быстрее.
Пронзительный визг ворвался в скороговорку пулеметов. Скосив глаза, Каргин увидел, как поднимается Мэнни – грязный, жуткий, в изорванном буром халате, с растрепанными волосами. Губы его кривились, к щекам прилила кровь, взгляд остекленел – как у оленя загнанного волчьей стаей. И, словно у гибнущего оленя, мысль у него была одна: бежать. Бежать!
Его халат взлетел, оголив покрытое грязью тело. Он двигался с трудом, нелепыми скачками – ноги вязли в топкой почве. Он мчался по болоту, а не в лес; видно, страх отбил соображение или пустое пространство мнилось ему более подходящим для побега. Для бегства в никуда.
Короткая хлесткая очередь. Пуля в шею, пуля под лопатку. Два кровавых пятна на грязной ткани… Мэнни рухнул, нелепо вывернув голову. Брызги взлетели фонтаном и опали, вода вокруг его тела начала розоветь.
"Все, конец, – решил Каргин. – Теперь они знают, что кто-то смылся с виллы.
Знают, и не отстанут”.
Увидев, что вслед за Мэнни приподнимается Паркер, он вырвал из кобуры пистолет и прорычал:
– Замри, кретин! Лежи, не то я сам тебя прикончу!
Бобби ткнулся в палые листья лицом. Плечи его вздрагивали.
Один из “Грифов” пошел вниз, повернувшись боком к лесу. Пилота Каргин в деталях не разглядел, но ему показалось, что тот осматривает покойника, причем тщательно и не спеша. Неужели отстреливали по списку?.. Вздохнув, он сунул пистолет в кобуру. Против “вертушек” “беретта” была оружием несолидным, если не сказать смешным. Как и его сюрикены, удавка-проволока и мачете.
Вертолеты поднялись метров на двадцать, и на опушку обрушился свинцовый град. Теперь пули свистели над головой Каргина, буравили воздух со всех сторон, с глухим треском впивались в древесные стволы, с чмоканьем входили в землю. Сбитые листья снова закружились над ним, всполошенно заголосили птицы, из Дупла метнулся нетопырь – кожистые крылья, раскрытая пасть, когтистые лапки, прижатые к брюшку. Он взлетел бесшумно и плавно, скользнул над деревьями и умер. Кровавые клочья упали рядом с ногой Каргина.
Тот лежал, приникнув щекой к земле, вдыхая ее гниловатый сырой запах. Лежал и молился. Не за себя, а лишь о том, чтобы не повторилась история с Мэнни. Чтобы никто не вскрикнул, не вскочил, не дернулся и не поддался панике; чтобы Боб не начал палить, Тэрумото – искать смерти, а Крис не вышел из леса с поднятыми руками; чтобы пули их миновали, обошлось без ран, и чтоб у пилотов скорей закончило боезапас.
Грохот выстрелов смолк, машины покружили над лесом, поднялись и исчезли за гребнем кратерной стены.
Наверное, его молитва дошла до Бога.
– С какой стати? – побагровевший Боб сверлил Хью злобным взглядом. – С какой стати, я спрашиваю? Снимать, назначать… Кто вам это позволил, Арада?
– Ситуация и здравый смысл, – на губах аргентинца играла холодная усмешка. – Признайтесь, ситуация несколько… э-э… неординарна. Вы это понимаете?
Они сидели на камнях у темного входа в грот; утес нависал над ними уступчатой майской пирамидой. Собственно, сидели Боб и Хью; Каргин лежал, опираясь на локоть, а остальные беглецы, утомленные утренним маршем, спали в пещере. Все, кроме Тома, назначенного часовым.
– Ситуация…– пробормотал Боб. – В любой ситуации я принимаю решения! Я, и только я!
– Решения должны быть разумными, иначе нам не дожить до рассвета. Надеюсь, вы не хотите, чтоб вас пристрелили? Вас и вашу сестру?
