Из супермаркета на углу Парк-авеню и 22-й я прошел в круглосуточную аптеку напротив. В девять тридцать пять я описал петлю и внимательно осмотрел место предстоящей встречи с 24-й улицы. Но не увидел ничего подозрительного.
Ровно в десять я вошел в парк Мэдисон-сквер.
Терезу Ли и Джейкоба Марка я нашел на скамейке у площадки для выгула собак. Они выглядели отдохнувшими, но явно нервничали.
Я присел рядом с Ли.
— Догерти отправлял мне сообщения всю ночь, пока телефон был выключен, — сказала она.
Ли достала из заднего кармана согнутую пачку листов.
— Ты что, все записывала? — удивился я.
— Это были длинные сообщения. Не хотелось лишний раз включать телефон, если вдруг понадобится что-то перечитать.
— И что же нам известно?
— Парни из 17-го проверили все пограничные терминалы. Стандартная процедура. Четверо мужчин покинули США спустя три часа после наступления смерти. Из Международного аэропорта Кеннеди. В 17-м их считают возможными подозреваемыми.
— Так и есть, — вставил я. — Лиля Хоц это подтвердила.
— Ты что, виделся с ней?
— Нет. Она мне звонила.
— Куда?
— На еще один сотовый, который я взял у Леонида. Он и его приятель меня нашли.
— Она призналась?
— Более-менее.
— И где она сейчас?
— Полагаю, восточнее Пятой и южнее 59-й.
— В Квинсе нашли сгоревший автомобиль, — продолжала Тереза Ли. — Взятый напрокат. В 17-м считают, что подозреваемые использовали его, чтобы выбраться из Манхэттена. После чего пересели на надземку к аэропорту. Но это еще не все. Все четверо направлялись в Таджикистан.
— Это где такое? Все эти новые слова меня только путают.
— Таджикистан — это по соседству с Афганистаном. У них общая граница. Как и с Пакистаном.
— До Пакистана из Нью-Йорка есть прямой рейс.
— Верно. Значит, те четверо либо из Таджикистана, либо из Афганистана. Таджикистан — то место, откуда можно перебраться в Афганистан, не привлекая к себе внимания.
— Ясно.
— И еще одно. У Министерства национальной безопасности есть специальный протокол. Что-то вроде компьютерного алгоритма. Они могут отслеживать группы людей по сходным маршрутам и сопряженным рейсам. Как выяснилось, все четверо въехали в США из Таджикистана три месяца назад — так же, как и еще несколько людей, включая двух женщин с паспортами Туркменистана. Одной — шестьдесят, другой — двадцать шесть. По их утверждениям, они мать и дочь. В иммиграционной службе готовы поклясться, что их паспорта — подлинные.
— О'кей.
— Так что Хоцы не украинки. Все, что они рассказывали, — ложь.
Я прокрутил в уме то, о чем говорила Лиля Хоц, вычеркивая пункт за пунктом. Все равно как вынимать папки из шкафа, одну за другой, пролистывать и швырять в корзину для мусора.
— Где находится этот Туркменистан? — спросил я.
— Там же, рядом с Афганистаном. Афганистан окружают Иран, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан и Пакистан — по часовой стрелке, если смотреть от Персидского залива.
— А этнически Туркменистан и Афганистан близки?
— Возможно. Все эти географические границы абсолютно условны. Значение имеют лишь родоплеменные связи.
— Откуда такие познания?
— Полиции Нью-Йорка об этом регионе известно больше, чем ЦРУ. Наша разведка — самая лучшая. Думаешь, Хоцы из Афганистана?
— Уж слишком много они знают о той войне с русскими.
— Может, они просто много читают?
— Нет, этого недостаточно. Книги не передают чувств. И атмосферы. Деталей, которые известны только ограниченному кругу людей. Тем, кто там был. Многое из того, о чем говорили Хоцы, для меня звучало как информация из первых рук.
— И?..
— Возможно, Светлана действительно воевала в Афганистане.
Ли чуть помедлила:
— Ты думаешь, Хоцы из моджахедов?
— Если Светлана воевала в Афганистане, но не на стороне Советов, то — да.
— То есть Светлана поведала нам всю историю с другой стороны? Вывернув наизнанку? Включая все зверства и злодеяния?
— Да, — ответил я. — Светлана не страдала от них. Она их совершала.
Мы все замолчали. Джейкоб Марк глядел в землю прямо перед собой. Наконец он наклонился вперед, повернул голову и посмотрел на меня. «Начинается», — подумал я.
— Когда Лиля Хоц звонила тебе, она упоминала о Питере?
Я кивнул:
— Это она подцепила его в том баре.
— Где он?
— По ее словам, где-то здесь, в городе.
— Он в порядке?
— Нет, я не думаю, что он в порядке. Но я могу ошибаться.
— Что конкретно она сказала?
— Я заявил, что не боюсь ее, и она ответила, что то же говорил и Питер Молина.
— Зачем им вообще было связываться с Питером?
— Чтобы подобраться к Сьюзан. Зачем же еще?
— Но для чего? Пентагон же помогает Афганистану!
— Если Светлана была моджахедкой, — ответил я, — она воевала против Советов. Но когда русские ушли, моджахеды не разбрелись по домам, пасти своих коз. Некоторые из них стали Талибаном. Все остальные стали Аль-Каидой.
— Ты ведь понимаешь, — сказал Джейкоб Марк. — Я должен сообщить о Питере полицейским.
Я попытался отговорить его:
— Подумай хорошенько. Что сделают копы? Они просто-напросто вызовут федералов. Те снова тебя закроют, а дело Питера положат под сукно, потому что сейчас у них дела поважнее.
— Все равно. Я должен попробовать.
— Питер мертв, Джейк.
— Шанс еще есть.
— Тогда самый быстрый способ отыскать его — это найти Лилю. И мы справимся с этим лучше, чем федералы.
— Ты так думаешь?
— Взгляни на список их достижений. Один раз ее уже упустили — и прошляпили нас, позволив выбраться из тюрьмы.
Я перевел взгляд на Терезу Ли:
— Ты говорила с Сэнсомом?
Она пожала плечами:
— Очень кратко. Он ответил, что, может быть, приедет сюда. И попросил перезвонить, чтобы договориться, где и когда. Я ответила, что держу телефон выключенным. Тогда он сказал, что позвонит на мобильник Догерти, а тот отправит мне сообщение. Так я и сделала. Но Догерти ничего не прислал. И его телефон молчит. Я пробовала связаться с ним через коммутатор участка. Но диспетчер ответил, что Догерти недоступен.
— Что это означает?
— Что он, вероятнее всего, под арестом.
Это меняло все. Ли протянула мне сложенные листки.
— Ты ведь уже все понял? Мне придется явиться с повинной. Он мой напарник. Я не могу допустить, чтобы Догерти остался один на один с этим сумасшествием.
— Из тюремной камеры ты никому не сможешь помочь.
— Пойми, для тебя это совсем другое. Ты птица перелетная. Сегодня — здесь, завтра — там. Но я так не могу. Я здесь живу.
— А как же Сэнсом? — спросил я. — Мне нужно знать время и место.
— Этой информации у меня все равно нет. К тому же тебе стоит быть осторожнее с Сэнсомом. По телефону у него был очень подозрительный голос.
С этими словами она вручила мне сотовый Леонида — мой первый трофей — и внешний аккумулятор.
Теперь наше временное товарищество распалось окончательно.
Джейк уже стоял на ногах.
— Я обязан так поступить. Ради Питера. Да, они могут меня посадить, но по крайней мере они начнут его поиски.
— Вы уверены? — Я еще раз посмотрел им обоим в глаза.
Оба молча кивнули. Они вышли из парка и встали на тротуаре, дожидаясь полицейской машины: так стоят люди, когда пытаются поймать такси. Я посидел на скамейке еще минуту, а затем встал и зашагал в противоположную сторону.
Следующая остановка: где-то восточнее Пятой и южнее 59-й.
Я сел в автобус: неспешно-неуклюжее средство передвижения, парадоксальный выбор для беглеца с безумными от страха глазами, идеальное убежище для меня. Человек в городском автобусе — практически невидимка.
Вышел я на 59-й. Популярная торговая зона, следовательно, главный район туризма, а значит, и полиция на каждом углу. У входа в Центральный парк было полно уличных торговцев. Я купил черную футболку с надписью «Нью-Йорк-Сити», солнцезащитные очки и черную бейсболку с вышитым на ней красным яблоком. Зайдя в туалет ближайшей гостиницы, я переоделся и отправился на Мэдисон-авеню.
Отыскать тайное убежище в многомиллионном городе — задача почти невыполнимая. Я просто следовал географической интуиции. Отель «Времена года». Не за соседней стенкой, но и не далеко. Где-то под рукой. В двух минутах езды? В пяти минутах ходьбы? В каком направлении? Не на юг, решил я. Не за 57-й — одной из главных и наиболее оживленных артерий города. Куда как привлекательнее север, с его более тихими кварталами.
«Не в двух минутах езды», — подумал я, взглянув на потоки транспорта. Езда — это отсутствие контроля над ситуацией, потеря гибкости, задержки и пробки. Кем бы ты ни был, в большом городе всегда лучше передвигаться пешком.
