Роби посмотрел на дом.
— Джули еще ребенок. А она во всем этом по самые уши. Нельзя ее в это втягивать.
Вэнс сказала:
— Но вы же киллер, Роби. Так почему же вас волнует, что с нею станет? Это же просто работа.
— Но она не должна умереть. Она заслуживает того, чтобы жить.
— Странное заявление для хладнокровного убийцы.
— Ладно, Вэнс, я вас понял.
Она кивнула на дом:
— Пойдемте выработаем план. Все вместе.
— Что бы ни случилось, Джули должна остаться в живых. — И Роби опять пошел в дом.
Вэнс сказала:
— Я сделаю все, чтобы и вы тоже остались в живых.
Роби пил кофе за кухонным столом, глядя на эти три имени. Джером Кассиди. Габриэль Сигель. Элизабет Клэр Ван Бюрен — она соединила свою девичью фамилию Клэр с фамилией мужа Ван Бюрен.
Он услышал, как наверху зашумел душ, и сообразил, что это Вэнс его включила. Джули, надувшись, сидела в своей комнате.
Через пятнадцать минут Вэнс и Джули сидели напротив него. Он придвинул лист бумаги к Джули.
— Ты знаешь эти имена?
Она внимательно посмотрела, подумала.
— Нет. Мои родители не упоминали никого из них.
Роби взял лист, заглянул в него.
— Сигель живет ближе всех. Сначала поедем к нему.
— Ладно, — сказала Вэнс. — Что там у него в послужном списке?
— Он был старший сержант. Командир отделения. Сейчас ему пятьдесят лет. Давно в отставке.
Джули достала телефон, который дал ей Роби.
— Давайте посмотрим, что скажет «Гугл». — Она загрузила данные. — У мистера Сигеля есть страничка в «Фейсбуке». На ней значится, что он воевал в Персидском заливе, он даже указал, в каком подразделении. Согласно его профилю, он работает в банке «Сантраст» управляющим филиалом.
— Здесь много филиалов банка «Сантраст», — сказала Вэнс.
— Посмотри про Кассиди, — сказал Роби.
Джули нажала несколько клавиш.
— Здесь несколько Джеромов Кассиди. И ни одного, который упомянул бы о службе в армии или привел этот адрес.
— Попробуй Ван Бюрен. Это не столь распространенная фамилия, — сказала Вэнс.
Джули ввела данные.
— Более распространенная, чем можно подумать, — сказала она. — Мне понадобится какое-то время, чтобы разобраться.
— Времени у нас нет, — сказал Роби. — Надо спешить.
Машина стояла в сарае, уже заправленная топливом, которое Роби держал в бункере под сараем. Он показал Вэнс оружие на заднем сиденье. Она дотронулась до МР-5, посмотрела на крупнокалиберную снайперскую винтовку «баррет», которая способна пробить дыру в бронированном «хаммере».
Роби достал три бронежилета. Один надел на Джули.
— Тяжелый, — сказала она.
— Но это лучше, чем получить пулю, — ответила Вэнс.
Они сели в машину, Роби завел двигатель и, закрыв за собой ворота сарая, выехал на дорогу.
Улочка была тихая, утопавшая в зелени, со скромных размеров домами. Роби сбросил скорость. Вэнс первая увидела нужный дом.
— Третий справа, — сказала она. — Там фургончик на подъездной дороге. Значит, дома кто-то есть.
Роби запарковался на тротуаре и огляделся.
— Здесь выходим, — сказал он.
— Понятно, — ответила Вэнс. — Я пойду. Вы меня прикроете.
Роби и Джули смотрели, как Вэнс подошла к двери и позвонила в колокольчик. Дверь открылась, на пороге показалась женщина. Вэнс показала удостоверение, они с минуту поговорили, и Вэнс быстрым шагом вернулась в машину.
— Габриэль Сигель работает в филиале банка «Сантраст» в десяти минутах езды отсюда. Я взяла у его жены адрес. Вероятно, она ему сейчас звонит. Поехали.
Они доехали до филиала быстрее, чем за десять минут. Роби спросил, можно ли видеть Габриэля Сигеля, и его провели в кабинет со стеклянными стенами площадью примерно десять квадратных футов.
Сигель, тучный и бледный, ростом примерно пять футов восемь дюймов, поднялся из-за стола:
— В чем дело?
Очевидно, жена ему позвонила.
— Во время войны в Заливе вы командовали отделением.
— Да, и что?
— Меня интересуют люди, с которыми вы служили.
— И все-таки в чем дело?
— Вопрос национальной безопасности. Мы расследуем взрыв автобуса и обстрел ресторана на Капитолийском холме, вызвавший много человеческих жертв.
Сигель побледнел:
— Господи! И в этом замешан кто-то из моего отделения? Не могу поверить.
— С кем из этих людей вы продолжаете общаться?
Сигель негромко сказал:
— Дуг Биддл, Фред Альварес, Билл Томпсон и Рики Джонс мертвы. Уже давно. Фред погиб в автомобильной катастрофе, Билли выстрелил себе в рот, Дуг и Рики умерли от рака.
— А со старыми друзьями, которые живут здесь неподалеку, вы общаетесь?
— Несколько раз виделся с Лео Брумом. Лет десять назад. На Ближнем Востоке я ближе всех был с Кертисом Гетти, но его я после возвращения не видел ни разу.
— А еще? Рик Уинд?
— Я читал, что его убили. Вы поэтому ко мне пришли?
— Вы поддерживали отношения с Уиндом?
— Много лет уже не поддерживал. А раньше виделись. Но он стал какой-то странный. Купил ломбард в подозрительном районе. Не знаю. Он стал другим.
— А с Джеромом Кассиди?
— Нет. Ничего о нем не слышал с тех пор, как мы ушли из армии.
— А с Элизабет Ван Бюрен? Ее девичья фамилия…
— Элизабет Клэр, я знаю. Лиззи была куда лучшим солдатом, чем я, вот что я вам скажу.
— Но она уже не в армии, — сказал Роби.
— Ну, этому есть причина, — сказал Сигель. — У нее рак. Началось все с груди, потом пошло дальше. Она при смерти. Лежит в хосписе в Гейнсвилле.
— Вы ее навещали?
— Еще месяц назад навещал регулярно. Она была то в сознании, то без сознания. И все чаще без. На морфии. А сейчас я даже не знаю, жива ли она еще. Нехорошо, конечно, но очень уж тяжело было видеть ее такой.
— Как называется место, где она лежала?
— Центральный хоспис. Ехать по Двадцать девятому шоссе. Я вам скажу, всю эту ерунду мы привезли оттуда. Обедненный уран, ядовитые коктейли при взрыве каждого артиллерийского снаряда. И мы во всем этом по уши.
— Спасибо, вы очень помогли мне. — Роби протянул Сигелю свою визитку. — Если вспомните еще что-нибудь, позвоните мне.
Через двадцать минут они въезжали на парковку хосписа. Роби остановил машину и посмотрел на Вэнс:
— Вы пойдете или я?
— Я хочу пойти, — сказала Джули. — Может быть, она знает что-нибудь о моем папе.
— Возможно, она уже не в состоянии говорить, — заметила Вэнс.
— Зачем же мы тогда сюда приехали? — спросила Джули.
Роби сказал, обращаясь к Вэнс:
— Я возьму ее с собой. А вы ждите.
Хоспис представлял собой двухэтажное кирпичное здание со множеством окон, в нем царила приветливая, доброжелательная атмосфера. Было непохоже, что сюда людей привозят умирать.
Роби предъявил удостоверение, и их проводили в палату Элизабет Ван Бюрен. На подоконнике стояли цветы, из окна лился солнечный свет. У постели Ван Бюрен дежурила сиделка.
Неизлечимо больная женщина напоминала скелет. Она была подключена к аппарату искусственного дыхания — он закачивал ей в легкие воздух через вставленную в горло трубку. Еще одна трубка, для питания, была вставлена в желудок, и вокруг стояли многочисленные капельницы.
— Чем я могу вам помочь? — обратилась к ним сиделка.
— Мы хотели задать миссис Ван Бюрен несколько вопросов, — сказал Роби. — Но, кажется, это невозможно.
— Шесть дней назад ей подключили искусственное дыхание. Она на сильных болеутоляющих.
— Я из министерства обороны. Мы делаем опрос относительно службы в армии, и ее имя было названо как возможный источник информации.
— Ну, я не думаю, что она сможет помочь. У нее последняя стадия болезни.
Джули подошла к окну и взяла с подоконника фотографию.
— Мой папа служил в армии в одном отделении с миссис Ван Бюрен. Я хотела узнать от нее о его прошлом.
— Да, милая, я понимаю. Но что поделать. А это она со своей семьей.
Роби взял в руки фотографию. На ней была Ван Бюрен в ее лучшие дни, в зеленом костюме, с грудью, увешанной медалями. Рядом стояли мужчина, предположительно ее муж, и девочка возраста Джули.
— Это ее муж? — спросил Роби.
— Да. Джордж Ван Бюрен. А это их дочь Брук. Сейчас учится в колледже. Они регулярно сюда приходят.
— А еще кто-нибудь к ней приходит?
— Приходят несколько человек.
— У вас есть гостевая книга?
— Есть, на рецепции. Но там расписываются далеко не все.
— Почему?
— Потому что люди, которые приходят сюда навестить родных и близких, обычно очень опечалены и порой забывают расписаться. Или кто-то один расписывается за всю группу. И мы, как вы понимаете, проявляем гибкость.
— Понятно. Как давно она здесь?
— Четыре месяца.
