Ознакомительная версия.
Райли вздохнула.
— Теперь я в серьёзной беде, да?
Билл горько рассмеялся.
— «Придурок в руководящем звене»? Да, если это дойдёт до него — а это точно дойдёт — ты действительно в беде. Ты уже была в беде из-за происшествия с камерой. Волдеру о нём точно известно. И ты прекрасно знаешь, что он только ищет повода отобрать у тебя значок.
Они уже выехали на шоссе. Ольман был всего в пятнадцати минутах езды.
Билл добавил:
— А если ты ошибаешься насчёт жены Эрхарда, нам никогда не отбрехаться.
Райли ничего не ответила. Правда была в том, что она надеялась, что ошибается. Даже если это значило то, что она потеряет свою работу, она надеялась, что Николь Дероуз стала жертвой обычного похищения, и что выкуп всё решит. Райли не давала покоя мысль об ещё одной женщине, которую ждёт та же участь, что и остальных жертв.
Остаток дня прошёл непродуктивно, но Райли всё равно не удалось вернуться в комнату в гостинице до десяти вечера. Они всё ещё нисколько не приблизились к тому, чтобы найти убийцу или женщин, которых он держал в заложницах. Но хуже всего было то, что куда бы они с Биллом ни пошли, всюду их подкарауливали репортёры.
Райли села на кровати и посмотрела на сообщения, которые Эприл отправляла в течение дня. Последнее всё ещё носило отметку «доставлено», а не «прочитано». Если Эприл будет продолжать её игнорировать, она может схлопотать наказание.
Райли набрала свой домашний номер, и трубку взяла Габриэлла.
— Как дела дома? — спросила Райли. — Что происходит с Эприл?
— Я не знаю, сеньора Райли, — сказала Габриэлла, в её голосе слышалось беспокойство. — Она вела себя очень странно, почти ничего не говорила. И рано легла спать.
Райли заволновалась.
— Она же не прогуливала школу? — спросила она.
— Нет. Она поздно вернулась в четверг, сказала, что была в библиотеке.
Райли слышала нотку сомнения в голосе Габриэллы; сама она чувствовала то же.
Габриэлла пообещала позвонить, если возникнут проблемы, и они попрощались. Райли всё ещё сидела на кровати, не зная, сможет ли сейчас заснуть. Было слишком много причин для беспокойства. Расследование шло плохо, но в любом случае, было похоже на то, что скоро её отстранят. А кроме того, она не понимала, что делать с Эприл.
Хуже просто некуда.
Она собиралась встать, чтобы раздеться и ложиться спать, когда у неё зазвонил телефон.
— Я говорю с Райли Пейдж? — спросил женский голос.
— Да, — ответила Райли.
— Мисс Пейдж, боюсь, у меня для вас серьёзные новости, — сказала женщина.
Райли села.
По тону голоса женщины она чувствовала, что звонок этот недобрый.
— Меня зовут Гвен Баннистер, я работаю в приюте в Молине, Вирджиния.
Райли был знаком этот маленький городок в горах Аппалачи. Она часто проезжала через него, когда ездила к своему отцу. Там, в горах, он много лет жил в маленькой лачужке. Она вспомнила, как он был болен во время её последнего к нему визита.
— Вы по поводу моего отца? — спросила Райли.
Гвен Баннистер говорила спокойно, как будто стараясь не встревожить её.
— Он в хосписе здесь, в Молине.
— От чего он умирает? — спросила Райли.
Как только слова вылетели у неё изо рта, Райли поняла, что они прозвучали резко и чёрство. Повисла пауза.
— У него последняя стадия рака лёгких, — ответила женщина. — Он не хотел, чтобы мы кому-то сообщали. А ещё он отказался от радиотерапии. Боюсь, у него осталось немного времени. Я бы дала ему трубку, но он слишком слаб.
«Рак лёгких, — подумала Райли. — Мне следовало догадаться». Она вспомнила, как он кашлял во время их последней встречи. Кроме того, он был гораздо бледнее и худее, чем обычно. Она видела, что он сильно болен, однако понимала, что он не захочет это обсуждать.
— Он просил меня приехать? — спросила Райли.
— Нет.
«Как же», — подумала Райли.
В их последнюю встречу они чуть было не подрались. Она поклялась себе больше никогда его не видеть и не говорить с ним.
Теперь пришло время решиться раз и навсегда. Даже если она выедет прямо сейчас, она может не успеть добраться до Молина прежде, чем он умрёт. Следует ли ей последний раз увидеться с отцом, когда она так нужна на работе и дома?
Она вспомнила жестокие слова, произнесённые им в их последнюю встречу.
«Ты должна быть благодарна мне, маленькая плаксивая сучка».
Она не была благодарна. Ей не за что быть благодарной. Если она приедет, пока он будет жив, что она могла ожидать от него, кроме обид? Зачем ей доставлять ему удовольствие от проклятия её на смертном одре?
— Я не смогу приехать, — сказала Райли.
— Вы уверены? — спросила женщина.
Голос у неё не был удивлённый. Райли понимала, почему. Ухаживать за её отцом было неблагодарной работой.
— Уверена, — сказала Райли.
— Хотите, я ему что-нибудь передам от вас?
— Нет, — сказала Райли. — Спасибо, что позвонили. Спасибо за то, что вы делаете.
— Ну, ваша сестра очень помогает.
Райли онемела. Венди с ними? Помогает им в хосписе? Она не разговаривала со старшей сестрой уже много лет и даже не знала, где та живёт. На мгновение ей захотелось поговорить с ней. Но прошло столько времени… Райли поняла, что просто не знает, что ей сказать.
— Это здорово, — наконец произнесла она.
— Давайте я оставлю вам свой номер на случай, если вы передумаете, — предложила женщина.
Райли записала номер и положила трубку.
Она пошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Ей не было приятно смотреть на своё отражение, по крайней мере, сейчас. Она видела в нём сильное сходство с отцом. Она посмотрела в свои глаза, пытаясь найти в них следы вины или желание в последний раз увидеть отца. Но в них было пусто.
И всё-таки, она чувствовала, что оставаться в стороне неправильно.
«Новый повод для беспокойства», — подумала она, ложась в кровать.
* * *
Райли открыла папку с делом. На первой фотографии, которую она увидела, был ужасно истощённый труп семнадцатилетней Метты Луной. Она отложила карточку. Под ней была фотография тела настолько же худой Валери Брунер.
Она отложила фото в сторону, но под ним увидела ещё одну жуткую картинку: Челси Макклюр. Когда Райли сдвинула её, она увидела ужасное изображение Элим Дэвей. Она помедлила. Это точно всё. Конечно же, теперь она лишь должна прочитать отчёты.
Но вместо этого она увидела другое фото другой мёртвой жертвы с прошлого дела. Она отложила его, но нашла лишь другое тело, а за ним ещё и ещё…
Вскоре она обнаружила, что по колено стоит в фотографиях, а на всех них — жертвы дел, над которыми она работала.
Она услышала угрюмый смешок, а затем знакомый скрипучий голос…
— Да, тут полно мертвецов.
Она подняла глаза и увидела своего отца. Он тоже стоял по колено в море фотографий, которое простиралось до горизонта.
Он не выглядел больным. Он выглядел таким, каким был, когда был сильным и здоровым: высокий и нескладный, в охотничьей шапке и красном жилете.
На его морщинистом, суровом, выветрившимся лице была усмешка.
— Ты, наверное, очень горда собой. Конечно, ты поступила с этими людьми правильно. Ты добилась для них справедливости. Для каждого. Хоть и не спасла от смерти. Но ведь в этом вся ты, не так ли? Живым от тебя толку нет. Единственные люди, кому ты принесла хоть какую-то пользу, были мертвецы.
— Да что ты об этом знаешь? — горько спросила Райли. — Ты сам-то ещё жив?
Отец снова рассмеялся.
— Что ж, это будет интересно, верно? — сказал он. — У тебя есть шанс для разнообразия поступить правильно с живым. Но тебе придётся поторопиться. Если только ещё не поздно.
— Я тебе ничем не обязана.
— О, нет. Ничем особенным. Только тем, кто ты есть, и всем, кем ты собираешься стать, и хорошей, и плохой своими сторонами. Потом уже будет поздно меня благодарить. Сейчас или никогда.
Райли почувствовала в горле знакомую ярость.
— Ты никогда не дождёшься от меня слов благодарности, — бросила она.
Отец откинул голову и открыл рот, чтобы расхохотаться, но вместо смеха воздух наполнил резкий, звенящий звук…
Райли стряхнула с себя остатки сна и нащупала рукой телефон; перед её глазами всё ещё висели яркие картинки из сна.
— Новое тело, — сообщил Билл. — Николь Эрхард.
Райли всё ещё слышала следы смеха отца.
— Уже еду, — сказала она и повесила трубку. Она пошла в ванную комнату и плеснула в лицо холодной воды. Они проиграли Николь Дероуз Эрхард, и теперь её фотография пополнит папку с трупами. А с её смертью их жизни превратятся в ад.
Иногда Райли терпеть не могла оказываться правой. Она смотрела сверху вниз на тело, которое лежало на поле у ферм в нескольких километрах к западу от Ольмана. Это действительно была Николь Дероуз Эрхард.
Ознакомительная версия.
