Я — ярость - Делайла Доусон

Она ходит по дому, задергивая шторы, запирая все двери, выключая свет. Находит телефон — он все это время был в ванной, лежал прямо на раковине. Два сообщения. Одно от матери: стандартное напоминание быть поосторожнее. Другое — от лучшего друга Дэвида, адвоката Брайана: «Будь уверена, сучка, тебя обдерут до нитки. Я лично прослежу».

Больше никакого притворства, понимает Челси.

Что ж, это работает в обе стороны, не так ли?

Дядю Чеда Элла знает всю свою жизнь. Он младший из друзей отца и ведет себя хуже всех, когда напьется. Однажды она даже видела, как он разбил пивную бутылку о собственную голову и, смеясь, вытряхивал из волос осколки. В последние несколько лет Челси строго запрещает Элле спускаться вниз, когда у папы гости, — и Элла рада подчиниться. Ей не нравится, как смотрят на нее все эти мужчины, которых ей с малых лет велели называть «дядями». Дядя Брайан, дядя Чед, дядя Джимми, дядя Гэвин говорят ей, что она красавица, с таким видом, будто она что-то должна им взамен за этот комплимент.

Самое отвратительное — это когда дядя Чед спрашивает, есть ли у нее парень.

Она слушает, сидя на верхней ступеньке, и в груди клокочет давно скопившаяся там ярость. Он явно угрожает маме, и ему плевать, что папа избивал ее и что Элле пришлось позвонить в полицию. Оперативники Группы по борьбе с Яростью, врачи скорой помощи — всем им, казалось, было дело до мамы, Эллы и Бруклин. Они были очень добры, двигались медленно, а говорили тихо, будто не хотели напугать их еще больше. Но дядя Чед ведет себя как злодей из кино, и когда он наконец уходит, то Элла медленно выдыхает — до этого она даже не подозревала, что едва дышала в его присутствии. Хорошо, что Бруки спит, растянувшись поперек кровати, а Олаф свернулся калачиком у нее под боком. Хорошо, что Бруки не видела, каков дядя Чед на самом деле, что прячется за его темными очками.

Входная дверь захлопывается. Мама ходит по дому, запирает все и выключает везде свет, как будто они уезжают в отпуск. Элла раздумывает, не надо ли спуститься и поговорить с ней, но понятия не имеет, что сказать. Иногда кажется, что в их отношениях Элла должна вести себя как мама: как будто мама ждет, что Элла все исправит или, по крайней мере, сделает все возможное, чтоб папа не сорвался. Вся жизнь Эллы — сплошная ответственность. Она присматривает за Бруклин и за мамой, она с тринадцати лет подрабатывает, выгуливая чужих животных (потому что это было проще, чем выпрашивать деньги у папы), она старается хорошо учиться, водит машину, помогает по дому. Она все время уставшая, но когда ложится спать, то мозг будто бы не может выключиться.

Поэтому Элла возвращается к себе в комнату, ставит на место стул, который еще недавно подпирал дверную ручку, заправляет кровать, на которой они с сестрой прятались от отца. Берет телефон и…

О, вот дерьмо.

Телефон просто разрывается.

Пятьдесят семь сообщений, больше сотни уведомлений из соцсетей. Большая часть приходит с номеров, которые у нее даже не забиты в контакты.

«ОМГ [11], дорогая, мне так жаль!»

«Забей на него, он неудачник!»

«Ты просто королева!»

Вот черт.

Кажется, Бет все-таки опубликовала видео, которое записала на парковке. И его репостнули буквально все.

Элла находит ролик на Ютубе и кривится, как будто это фильм ужасов, который она не хочет, но вынуждена смотреть. Черт, телефон у Бет что надо. Качество у видео великолепное, и по нему однозначно можно сказать, что Хейден ведет себя как полный урод. Он не дает ей открыть дверь, ставит подножку (вне всякий сомнений, это не случайность!), удерживает ее за руку, а потом…

Господи, удар в самом деле был такой сильный?

Она смотрит видео и морщится, проводит кончиками пальцев по щеке, вспоминая ощущения.

Ну ладно, хватит уже.

Элла останавливает видео и бегло просматривает входящие сообщения. Интересно, как все эти люди достали ее номер? Чьи это сообщения, так остро выделяющиеся в потоке сочувствия и утешения: «Если б ты со мной так разговаривала, я избил бы тебя так, что ты бы уже не встала» и «Поделом тебе, сучка»? По большей части люди пишут анонимно или с подставных аккаунтов: никто здесь не оставляет комментарии от своего имени. Первое реальное имя, на которое натыкается Элла, — это Линдси, с которой они в прошлом году вместе делали лабораторные. «Надеюсь, ты выдвинешь обвинения», — пишет Линдси. Очень мило, но абсолютно бесполезно. Выдвигать обвинения в такой ситуации — это уже перебор.

Элла продолжает пролистывать входящие и натыкается на ворох сообщений от Хейдена. Он начал написывать еще до того, как выложили видео, — в тот момент она как раз общалась с женщиной из 9–1–1. Всего несколько часов назад, но кажется, будто несколько недель.

«Детка, прости меня, пожалуйста».

«Прошу тебя, ответь».

«Мы можем поговорить где-нибудь вдвоем спокойно?»

«Почему ты не отвечаешь?»

«Ну и пошла ты на хер».

«Детка, ну пожалуйста, я не хотел. Мне очень-очень жаль. Нам надо поговорить».

И все в таком духе, как по кругу.

Уговоры, мольбы, требования, оскорбления, извинения, снова уговоры.

Когда идешь по кругу, хуже всего то, что со временем понимаешь, что попал в ловушку.

Однако когда видео выложили в сеть, тон сообщений изменился.

«Кому ты рассказала? Кто это видел? Ты все подстроила?»

«Скажи Бет, чтоб удалила видео. Скажи, что она все не так поняла».

«У меня Ярость, я бы никогда так с тобой не поступил».

«Прости, я себя не контролировал».

«Моя мама с ума сходит, пожалуйста, детка, сделай что-нибудь».

«Тут полиция».

«Это все из-за тебя».

«Мама сказала им, что это Ярость».

«Они хотят меня забрать».

«Ты во всем виновата».

Элла отшатывается, будто смартфон может ее укусить.

Папа сказал маме ровно те же слова, держа ее за горло.