Бен Бердсонг улыбнулся.
— Ну, если нам захочется кого-нибудь застрелить, то полагаю, что Фокси — именно тот человек, который нам нужен.
— Скорее наоборот: застрелят именно его, — заявил Идес.
Но Холмс был неумолим:
— Я обещал Фокси, что прослежу за тем, чтобы его заявление было рассмотрено самым внимательным образом.
— Вот и будем считать его рассмотренным, — произнес Бен Бердсонг.
Хором прозвучали слова одобрения.
— Ставлю на голосование заявление Фрэнсиса Фандерберка о предоставлении ему должности начальника полиции, — объявил Холмс.
— Поддерживаю, — произнес доктор Мадтер.
— Все, кто желает удовлетворить просьбу, изложенную в заявлении, произнесите слово «Да».
Последовало молчание.
— Все, кто возражает против удовлетворения просьбы, изложенной в заявлении, произнесите слово «Нет».
Последовало наперебой сказанное «Нет».
— Я тоже говорю «Нет», и это означает, что совет единодушно отклоняет заявление Фрэнсиса Фандерберка.
Холмс отложил в сторону письмо Фокси и взял со стола другой лист бумаги.
— Следующий кандидат на должность начальника полиции — Уильям Генри Ли.
После многозначительной паузы началось обсуждение:
— Как, Уилл Генри?
— Долгоносик его донял?
— Да.
— Ну, зато он абсолютно честен, как и его отец.
— Умеет убеждать. На заседаниях церковного совета он в состоянии проводить резолюции, не разозлив народ.
— А он сможет себя защитить?
— Я учился вместе с ним в деревенской школе и насколько я помню, он никогда первым не лез в драку, но и никогда никому не позволял взять над собой верх.
— А он будет работать за эти деньги?
— Будет, — пояснил Холмс. — Но если работы прибавится, то думаю, что мы заранее должны предусмотреть возможность прибавки. Ведь у него семья.
— А с оружием он умеет обращаться?
— Из ружья ему стрелять, конечно, не придется, но я наблюдал, как ловко он стреляет белок из двадцать второго калибра.
— Он добрый прихожанин. Думаю, он пользуется таким же уважением, как и любой из сидящих здесь его сверстников.
— А кстати, сколько Уиллу Генри лет?
— Около тридцати. Он года на два меня младше.
И опять воцарилась тишина. До сих пор Холмс не высказывался, а только отвечал на вопросы. Зато теперь он решил сказать свое слово:
— Уилл Генри — человек ответственный. Он неглуп и, думаю, никогда не будет использовать свою должность кому-нибудь во зло, на что Фокси вполне способен. Он аккуратно платит по счетам, и семья его давно укоренилась в графстве Меривезер. Особенно удачливым фермером он никогда не был, но у него хватало смекалки, чтобы оставаться на плаву, пока не появился долгоносик. Ну, а когда это случилось, у него хватило ума покончить с этим, не дожидаясь, пока окажется по уши в долгах. Все знают, что он человек с характером и добрый христианин. Раньше он не занимался ничем, кроме фермерства, но полагаю, что если его назначат на эту должность, он будет чувствовать себя обязанным отдавать ей всего себя, и думаю, что это хорошо. Считаю, что нам следует принять его на работу.
— Ставится на голосование, — без колебаний заявил Фрэнк Мадтер.
— Постановку на голосование поддерживаю, — проговорил Бен Бердсонг.
— Все, кто «за», скажите «Да».
Раздалось дружное «Да». Промолчал лишь Идес Брэй, который счел нужным сделать отдельное заявление.
— Ну, раз уж вы решили, что вам непременно нужен начальник полиции, назначение Уилла Генри станет наименьшим злом. Итак, «Да».
— Следовательно, совет принимает единодушное решение удовлетворить просьбу Уильяма Генри Ли и назначить его на пост начальника полиции, — проговорил Холмс. Послышался шум отодвигаемых стульев. — Есть еще один вопрос. В первый раз город нанимает человека на должность, где исполнение служебных обязанностей может быть сопряжено с опасностью для жизни и здоровья. Мы просим этого человека носить оружие, чтобы защищать нас, и в любой момент может случиться так, что, исполняя это поручение, он будет убит. Полагаю, что нам следует что-нибудь предпринять в отношении страховки, которая помогла бы его семье в случае, если он, выполняя свой долг, будет убит или станет инвалидом.
— Не думаю, — проговорил Идес Брэй, — чтобы город должен был приобретать за свой счет страховые полисы для своих служащих. Вижу в этом нежелательный прецедент.
— А почему бы нам не увеличить ему оклад на десять долларов в месяц с условием, что эта прибавка имеет целевое назначение и должна быть истрачена на оплату страховки? — высказался Бен Бердсонг.
— Ставится на голосование, — заявил Фрэнк Мадтер.
— Постановка на голосование поддерживается, — произнес Ламар Мэддокс.
— Кто за то, чтобы принять это предложение?
— «Да»! — проговорили четверо.
— Кто против?
— «Нет»! — раздался одинокий голос Идеса Брэя. — Это дурной прецедент.
— Предложение принято, — заявил Холмс. — Других вопросов нет?
— Есть предложение закрыть заседание.
— Предложение поддержано.
— Кто за то, чтобы принять его?
— «Да»! — хором воскликнули все.
— Тогда с Новым годом, с новым счастьем, джентльмены!
Уилл Генри Ли спустился с фасадного крыльца, обуреваемый страхом и преисполненный решимостью человека, наконец-то рискнувшего броситься с огромной высоты в неведомые воды. Знание истории семьи подсказывало ему, что пять ступенек, по которым он должен был спуститься, чтобы выйти во двор, — это путь, пройдя который, он переменит не только собственную жизнь, но и судьбы следующих поколений. Где-то в одном из ящиков, стоящих на гладком полу фургона, лежит Библия, владельцы которой прослеживаются вплоть до 1798 года, а теперь, во второй половине последнего дня 1919 года, он становится первым из семьи, кто покидает землю, не идя при этом на войну.
Он подошел к небольшой группе людей, дрожавших от холода возле работавшей на холостом ходу машины. Двое чернокожих попрощались и отошли, направившись по промерзшей земле к одному из маленьких некрашеных домиков в нескольких ярдах оттуда. Двое других произносили последние прощальные слова. Чернокожая женщина утирала слезы.
— Ну, Флосси, не надо, — произнес Уилл Генри. — Ты же знаешь, что очень скоро опять будешь с нами.
— Это правда, Флосси, — подтвердила жена Уилла Генри, Кэрри, в свою очередь вытирая глаза. — Ты же знаешь, что без тебя и Роберта нам не обойтись.
— Да, мэм, — отвечала Флосси. Она, чтобы отвлечься, поглядела на детей. Крошечная девочка, младшая из двоих, осторожно несла коробку, перевязанную бечевкой. — Смотрите, дети, не ешьте лимонный кекс с сыром весь сразу. Я не скоро смогу испечь новый. И, Элоиза, проследи, чтобы Билли не съел его один, слышишь?
— Не надо об этом беспокоиться, Флосси, — твердо заявила девочка.
Уилл Генри отозвал в сторону Роберта, мужа Флосси.
— Пока не говори ничего Флосси, но думаю, через неделю или дней через десять все встанет на место. И я еще разок переговорю в банке с мистером Холмсом, чтобы мы вместе подобрали для вас дом в городе. Мистер Холмс хотел бы, чтобы Джесс и Нелли оставались на ферме до тех пор, пока банк не найдет покупателя. — Джесс и Нелли были единственными из оставшихся на ферме работников. Нелли была сестрой Флосси.
— Это замечательно, мистер Уилл Генри, ну, просто замечательно. А я довезу все ваши вещи в город так быстро, как быстро ходит мул.
Мужчины пожали друг другу руки в первый раз в жизни. Роберт на мгновение задержал руку Уилла Генри в своей.
— Мистер Уилл Генри, вы хороший фермер, вы хороший фермер.
Уилл Генри благодарно улыбнулся, хотя и знал, что это неправда.
— Лучше не бывает, — проговорил Роберт. — Никто не может победить долгоносика, только богатый человек, только страшно богатый человек.
Когда семья садилась в «форд», Уилл Генри в последний раз окинул взглядом дом и двор. В эту холодную погоду все вокруг казалось насквозь промерзшим. Весной станет веселее, если будет, кому смотреть на это весной. Он заставил себя не думать о случившемся с ним на этой земле, о том, как тут жили отец и дед. Об этом он подумает, наедине с собой. Он вывел машину со двора, аккуратно двигаясь по раскисшему краснозему в сторону основной дороги на Делано. В подпрыгивающем зеркале он увидел на мгновение, как Флосси и Роберт стоят во дворе и глядят им вслед. Он быстро отвел глаза. В машине Билли вцепился в переднее сиденье.
— Мама, почему в городе у меня не будет своей комнаты? Не хочу, чтобы Элоиза занимала половину моей комнаты. — Уилл Генри услышал, как Билли осекся, боясь, что его сочтут эгоистом. Он решил переменить тактику. — Не могу спать в одной комнате с Элоизой, — продолжал он. — Она храпит.
