Эли провела ладонями по волосам. Секунду ее лицо выглядело растерянным, как будто что-то вышло из-под контроля, но девушка быстро оправилась от замешательства.
– Ну что, идем ко мне, понежимся в джакузи? – оживленным голоском предложила она своей свите, беря под руку Наоми. Подруги пошли к лесу позади школы, чтобы срезать путь к дому ДиЛаурентисов. Из бокового кармана желтой сумки Эли торчал знакомый листок бумаги. «Завтра стартует «Капсула времени», – гласила надпись на нем. – Готовьтесь».
Действительно, пора готовиться.
* * *
Спустя несколько коротких недель, после того как почти все частички «Капсулы времени» были найдены и закопаны, круг приближенных Элисон поменялся. В одночасье ее всегдашние подпевалы были изгнаны, а их место заняли другие. У Эли появились четыре новые лучшие подруги: Спенсер, Ханна, Эмили и Ария.
Ни одна из них не задалась вопросом, почему из всех шестиклассниц Эли выбрала именно их, – боялись спугнуть свое счастье. Правда, время от времени они вспоминали некоторые моменты своего существования «до Элисон» – какими несчастными и потерянными себя чувствовали, как были уверены в том, что в школе их всегда будут считать серыми мышками. И вспоминали другие особенные моменты, например, день, когда было объявлено о старте «Капсулы времени». Раз или два вспомнили слова Йена, обращенные к Эли и на удивление встревожившие ее. Обычно Эли мало что трогало.
Однако чаще всего девчонки отмахивались от подобных мыслей – куда приятнее мечтать о будущем, чем копаться в прошлом. Теперь они слыли элитой роузвудской частной школы, а такая репутация налагала определенные обязательства. Впереди их ждали отличные времена!
Но, может быть, не следовало им так быстро забывать тот день. А Джейсон должен был активнее заботиться о безопасности сестры. Ведь всем известно, что случилось. Каких-то полтора года спустя Йен исполнил свою угрозу.
Он на самом деле убил Элисон.
Откинувшись на спинку красно-коричневого кожаного дивана, Эмили Филдс наматывала на большой палец прядь своих иссушенных хлоркой волос. Рядом с ней сидели, потягивая горячий шоколад из полосатых керамических кружек, ее бывшие лучшие подруги – Ария Монтгомери, Спенсер Хастингс и Ханна Марин. Все они находились в домашнем киносалоне Хастингсов – комнате с огромным двухметровым телевизором и акустической системой с объемным звуком. На журнальном столике стояла большая корзинка с кукурузными чипсами, но к ним никто не притронулся.
Напротив подруг, на узком клетчатом диванчике, сидела женщина по имени Мэрион Грейвс, державшая на коленях свернутый пакет для мусора. Трое из девочек были одеты в потертые джинсы и кашемировые свитера, Ария – в поношенную джинсовую мини-юбку поверх легинсов томатного цвета; наряд Мэрион состоял из дорогого на вид синего шерстяного блейзера и плиссированной юбки из той же материи. Ее темно-каштановые волосы отливали блеском, от кожи исходил запах лавандового лосьона.
– Итак. – Мэрион улыбнулась Эмили и остальным. – В прошлый раз я попросила вас принести некие предметы. Давайте выложим их все на журнальный столик.
Эмили достала розовый кошелек из лакированной кожи с монограммой в виде замысловатой буквы «Э» на кармашке. Ария полезла в свою мохнатую сумочку из шкуры яка и извлекла мятый пожелтевший рисунок. Ханна бросила на стол сложенный листок бумаги – очевидно, записку. А Спенсер бережно положила черно-белую фотографию и потрепанный синий веревочный браслет. Глаза Эмили наполнились слезами: этот браслет она узнала сразу. Эли сделала по одному такому для каждой из них в то лето, когда произошла трагедия с Дженной. Браслеты символизировали нерасторжимость их дружбы, напоминая, что ни одна живая душа не должна знать, как они нечаянно ослепили Дженну Кавано. Тогда подруги даже не подозревали, что на самом деле инцидент с Дженной – вовсе не их собственный тщательно оберегаемый секрет, а тайна, в которую Эли их не посвятила. Как оказалось, Дженна сама попросила Элисон устроить фейерверк, чтобы подставить своего сводного брата Тоби. Это, как и многие другие кошмарные факты, стало известным уже после гибели Эли.
Эмили проглотила комок в горле. Свинцовый шар, образовавшийся в ее груди еще в сентябре, снова дал о себе знать.
Был первый день нового года. Завтра им предстояло снова идти в школу, и Эмили молилась, чтобы грядущий семестр выдался более спокойным, чем предыдущий. В первый учебный день одиннадцатого класса, практически в ту же минуту, как они прошли через каменную арку роузвудской частной школы, каждая из них получила сообщение за подписью некоего «Э». Поначалу девочки думали (а Эмили надеялась), что «Э» – это, возможно, Элисон, их давно пропавшая лучшая подруга, но потом рабочие обнаружили ее тело в зацементированной яме во дворе дома, где некогда жила семья ДиЛаурентисов. Анонимные послания, в которых содержались намеки на самые сокровенные тайны подруг, продолжали приходить, а спустя два головокружительных месяца выяснилось, что «Э» – это Мона Вондервол. В средней школе Мона слыла туповатой. Помешанная на телепередаче «Фактор страха», она постоянно шпионила за Эмили, Эли и остальными во время ночных девичников, которые девчонки регулярно устраивали по пятницам. Однако сразу же после исчезновения Элисон Мона превратилась в королеву – и стала лучшей подругой Ханны. Этой осенью Мона украла дневник Эли, вычитала в нем все секреты ее подруг, которые Эли старательно записывала, и принялась разрушать их судьбы за то, что они, по убеждению Моны, сломали ей жизнь. Мало того что они глумились над ней, так еще по их милости на теле Вондервол остались ожоги от фейерверка, ослепившего Дженну. В тот вечер, когда Мона сорвалась в карьер, – едва не утащив за собой в бездну Спенсер, – полиция арестовала Йена Томаса, возлюбленного Элисон. Он был старше ее, и свои отношения с ним Эли держала в глубочайшей тайне. Йена обвиняли в ее убийстве, и в конце этой недели ожидалось начало судебного процесса, на котором Эмили вместе с подругами предстояло давать показания против него. Выходить на свидетельскую трибуну Эмили было в миллион раз страшнее, чем исполнять соло на школьном праздничном концерте, но по крайней мере это означало, что происходящий с ними кошмар наконец-то закончится.
На четырех юных подруг свалилось слишком много суровых испытаний, поэтому их родители решили прибегнуть к помощи профессионала. И тогда появилась Мэрион, лучший в Филадельфии специалист по оказанию психологической помощи в тяжелых жизненных ситуациях. Девочки встречались с ней третье воскресенье подряд. На этом сеансе психотерапии перед ними стояла задача освободить свое сознание от пережитого ужаса.
Глядя на предметы, выложенные на стол, Мэрион разгладила юбку на коленях.
– Все эти вещи напоминают вам об Элисон, верно?
Подруги кивнули. Мэрион раскрыла мусорный пакет.
– Бросайте все сюда. После моего ухода вы закопаете этот пакет на заднем дворе дома Спенсер. Этот ритуал ознаменует символические похороны Элисон. А вместе с ней вы похороните весь тот губительный негатив, что окружал вашу с ней дружбу.
Мэрион постоянно пересыпала свою речь фразами в духе учений «Нью Эйдж»[6]: губительный негатив, духовная потребность покончить с прошлым, не поддаваться горю. На предыдущем сеансе им пришлось снова и снова хором скандировать: «Гибель Эли – не моя вина» – и пить вонючий чай, призванный «очистить» их чакры от чувства вины. Мэрион требовала, чтобы они и перед зеркалом повторяли нечто вроде: «Э» умерла и никогда не вернется» или «Никто больше не стремится навредить мне». Эмили страстно желала, чтобы заклинания работали: ей очень хотелось, чтобы жизнь возвратилась в привычную колею.
– Итак, встаем, – распорядилась Мэрион, держа на вытянутых руках раскрытый пакет. – И за дело.
Подруги поднялись со своих мест. Эмили смотрела на розовый кошелек, который подарила ей Элисон в шестом классе, когда они подружились, и чувствовала, как у нее дрожит нижняя губа. Лучше бы она принесла на этот сеанс очищения что-то другое – например, одну из старых школьных фотографий Эли, их у нее миллион. Мэрион, не отрывая взгляда от Эмили, дернула подбородком, показывая на пакет. Всхлипнув, Эмили опустила в него кошелек.
Ария взяла со стола свой карандашный набросок – изображение Эли, стоявшей у школы.
– Я нарисовала это еще до того, как мы стали подругами.
Спенсер подняла со столика браслет, подаренный Эли после происшествия с Дженной, подняла осторожно, двумя пальцами, словно он был измазан соплями.
– Про-щай, – прошептала она решительно.
Ханна, закатив глаза, бросила в пакет сложенный листок бумаги. Что это такое, она не потрудилась объяснить.
