Видя, как сестра заливается краской, Кристиан подумал, что у нее совсем плохо с чувством юмора. Вернее, оно полностью отсутствует. Глупой Анну не назовешь, но она все принимает за чистую монету.
Обычно сдержанная, на этот раз сестра разошлась, произнеся пламенную речь в защиту писателя. Дескать, не каждый день на остров приезжают люди такого ранга…
Поймав недоуменный взгляд брата, Анна застенчиво улыбнулась и, чтобы сгладить горячность своих доводов, проговорила:
— Не хочу, чтобы он принял нас за невеж. Впрочем, решать тебе.
Но для Кристиана уже все было решено. Раз сестра так упадочно улыбается, то кто бы ни был Риан — местный или нет, — y него он будет желанным гостем.
Пиво лилось рекой уже несколько часов, когда наконец пожаловал писатель. Окинув взглядом сизый от дыма зал, импровизированный оркестр, поднос, уставленный кружками, который, казалось, самостоятельно перемещался поверх голов, он улыбнулся, разглядев Анну, — это она держала поднос на кончиках пальцев, — выплывшую из однородной мужской толпы, нетрезвой и крикливой.
— Мы уже не надеялись, что вы придете. Почти все выпито, — прибавила она извиняющимся тоном.
— Это мои первые похороны по-бретонски. Ни за что на свете я бы их не пропустил!
Заметив, что у Анны слегка вытянулось лицо, он снова улыбнулся:
— Сочтите это не слишком удачным каламбуром стареющего писателя, который на самом деле очень польщен приглашением его в столь тесный круг друзей.
Пока Анна обдумывала слова Риана, к ним подошел Кристиан. Бросив небрежный взгляд на гостя, чье присутствие явно волновало его сестру, он протянул ему руку. Рукопожатие писателя оказалось крепким, энергичным, и шкиперу это понравилось. Он подал Риану стакан, чокнулся с ним, поприветствовав его на бретонском, и повернулся к остальным, ожидавшим продолжения прерванной речи.
— На чем мы остановились? Так вот… Когда я взял главный приз на Вандейской кругосветке…
— Первую яхту построил ему я! — взревел Жильдас.
— Зато я научил его управлять парусами! — не отставал Лойк.
К голосам братьев добавились другие:
— Так-то оно так, только через Атлантику поплывет он, а не вы!
— Одиночное плавание без захода в порт — самое опасное!
— Ерунда, если разговариваешь с морем на равных!..
— Можно продолжать? — нетерпеливо проворчал Кристиан. — Значит, когда я выиграл «Вандею», мне показалось, что это — лучший день в моей жизни…
Остаток тирады утонул в пьяном хохоте.
По пути на кухню за чистыми стаканами Анна заметила в другом конце зала Риана, облокотившегося на стойку бара, и решила потихоньку обойти свои владения, чтобы быть к нему поближе. Писатель принадлежал к той породе шестидесятилетних мужчин, которым несправедливая природа вместе с морщинами лишь добавляет очарования. Отлично сшитый костюм. Ни унции лишнего жира, насколько она могла судить. И сердечная улыбка, несмотря на тревожно-проницательный взгляд серых глаз. Минуту назад ей показалось, что в них промелькнула грусть. Риан смотрел тогда на светившегося от счастья Кристиана, который в сотый раз сообщал публике, что самым главным стал для него день, когда Мари сказала ему «да».
Вскоре Анну окликнул кто-то из гостей. Риан, оглянувшись, заметил ее присутствие, и смущенной девушке пришлось вернуться к своим обязанностям. Писатель проводил ее глазами. Странная особа. Несколько дней не решалась заговорить с ним о том, что хочет провести презентацию его книги, все как положено, с автографом автора. А уж когда заговорила… Риан готов был поклясться, что она затвердила речь наизусть — такой она показалась ему искусственной. Посмотрев на витрину киоска, он нахмурился: там, где еще утром на небольшом возвышении лежал его роман, было пусто.
В этот момент Риан увидел, что к нему нетвердой походкой очень пьяного человека приближается Жильдас. Сразу стало ясно, куда делась книга.
— А-а, писатель! Ты должен знать, что все это значит!
От него разило алкоголем, язык заплетался. Риан невольно отшатнулся.
— Что именно?
— Если чайка издохла в фате новобрачной, чего ждать?
Риан молчал. Жильдас ткнул ему под нос книжку. «Говорящие камни». Красная бумажная полоска указывала на то, что это историко-фантастический детектив. Модный жанр.
— Ты или не ты это написал? Выскажи свое мнение! — И он громко икнул.
Риан попытался его урезонить:
— Сейчас не время об этом заводить разговор. Мое мнение таково — ты порядком набрался.
— Я и пьяный понимаю, что ты корчишь из себя неизвестно кого! Эксперт по кельтским легендам, дьявол тебя дери!
Жильдас размахнулся и запустил книжкой в стойку бара. Сбив несколько стаканов, она упала на пол.
Никто не обратил на них внимания. Кроме Анны. Риан сделал ей знак: «Не поднимай шума», подобрал книгу, поправил покосившуюся красную ленточку и спокойно положил ее на стойку. Подойдя к Жильдасу, он впился в него взглядом и произнес:
— Фата, превратившаяся в саван, предупреждает, что вскоре семью невесты постигнет несчастье.
Увидев, что брат Мари стиснул челюсти, Риан слегка пожал плечами.
— С судьбой можно и поспорить! Давай говори, что нужно делать! — настаивал Лойк.
— Заклинания не относятся к точным наукам, и мои рекомендации вряд ли тебе понравятся.
— Говори, я сказал!
Писатель не спеша достал из пачки сигарету.
— Старики советовали выгнать невесту из родительского дома, пока она не потеряла девственность.
— Сволочь!
С противоположного конца зала Анна увидела, как Жильдас схватил Риана за ворот рубашки, вплотную приблизив к нему побагровевшую физиономию. Со стуком опустив поднос на стойку, девушка подбежала к парню лет тридцати с открытым лицом и насмешливым взглядом, в котором никто не признал бы местного стража порядка.
— Стефан, посмотри, что творит Жильдас! Боюсь, он… — сбивчиво обратилась она к старшему сержанту жандармерии.
У писателя, по-видимому, сдали нервы. Он нанес противнику удар такой силы, что брат Мари не устоял на ногах и, падая, опрокинул стол со стаканами, поднявшими фонтан стеклянных брызг. Публика загалдела, готовая вмешаться в поединок.
Стефан Морино, не затрудняя себя правилами хорошего тона, грубо схватил Риана за плечо:
— Проспитесь в камере!
— Я выпил лишь кружку пива. Он первым начал меня оскорблять.
— Зато вы первым полезли драться. Потом, он — это совсем другое дело.
— Выходит, виноват всегда чужак?
Жандарм спокойно выдержал его взгляд.
— Не всегда, но часто.
Писатель, с досадой махнув рукой, покорно дал себя увести под сочувствующим взглядом Анны, не осмелившейся открыто за него вступиться. Покидая кафе, он успел увидеть, как Лойк помог брату подняться и вытянул вперед руку с пустым стаканом: «Вина!»
Веселье возобновилось.
Повисший над морем туман окружал гребни скал молочно-белым ореолом, влажным, как морозное дыхание. По зарослям папоротника волнами пробегал легкий ветерок. В мертвенно-бледном сиянии полной луны пейзаж Ти Керна казался нереальным, обретая фантастические черты. В этом царстве света и тени темные величественные глыбы менгиров напоминали заколдованных исполинов, которые вот-вот оживут. Ничто не нарушало тишину и покой, однако в воздухе словно разлилось беспричинное, необъяснимое чувство тревоги.
На тропинке, которую местные прозвали «таможенной», возникла молчаливая процессия из шести человек. Ровным шагом, след в след, не останавливаясь, они обогнули менгиры и один за другим исчезли за дольменом, словно их поглотила гранитная плита.
Потом появилась седьмая фигура. Двигалась она нерешительно, покачиваясь из стороны в сторону, временами делая странные скачки. Не приближаясь к дольмену, подобно остальным, она остановилась возле древнего захоронения — невысокой кучи из больших камней.
Ти Керн снова погрузился в тишину, нарушаемую лишь шумом прибоя: двадцатью метрами ниже волны неистово бились о прибрежные скалы Разбойничьей бухты.
* * *
Захлебываясь соленой водой, Мари задыхалась, чувствуя, как быстрое течение увлекает ее на глубину. Сопротивляясь, она изо всех сил колотила ногами по воде и, не ощущая боли в израненных руках, цеплялась за острые как нож обломки скалы. Наконец ей удалось выбраться на поверхность. Похолодев от ужаса, смотрела она, как прямо на ее глазах морская волна постепенно превращалась в кровавую пену. В этот миг ночную тишину разорвали непонятные резкие звуки, слившиеся с ее немым криком…
Лежа во «внутриутробной позе» — колени подтянуты к подбородку, руки сложены на груди, рот открыт в безнадежной попытке глотнуть хоть немного свежего воздуха, Мари наконец проснулась, испуганная и вся в поту.
Она выбежала на балкон и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь восстановить сердечный ритм. К черту обычаи! Ей захотелось побежать за Кристианом, упасть в его объятия, крепко-накрепко прижать к своей груди, лишь бы избавиться от чувства тревоги, которое никак не хотело ее отпускать. Испачканная наяву фата во сне превратилась в кровавую пену! Посмотрев вниз, на поблескивающие в лунном свете серебристые гребешки волн, она обозвала себя идиоткой. Море не могло быть врагом. Просто ночной кошмар.
