Сейчас, в это августовское утро в Чарльз-Тауне, Хадсон продвигался вдоль Фронт-Стрит, на которой раздавленные устричные раковины уступили место цивилизованному образцу белого и серого камня, обозначающего, что этот город стремится иметь свой определенный статус среди колоний. Кусты карликовых пальм и их более величественные собратья, соседствуя с подстриженными живыми изгородями, раскидывались по обеим сторонам улицы, отбрасывая приятную тень на дорогу, по которой изредка проезжали запряженные вагоны, однако с лошадиным пометом здесь дела обстояли еще не так плохо, как в Нью-Йорке. Хадсон заметил, что некоторые магазины уже открылись, несмотря на ранний утренний час, и хорошо одетые мужчины и женщины под своими роскошными зонтиками неспешно прогуливались по тротуарам.
Каррингтон-Инн представляла собой двухэтажный дом, очень аккуратный, выкрашенный в белый и темно-зеленый цвета. Хадсон вошел через парадную дверь и поднялся по трем ступеням, чтобы оказаться внутри, где он нашел обоих хозяев — мужчину и его жену, застав их за чаепитием в приемном зале и просматриванием записей посетителей.
На вопрос от опрятно одетого мистера Каррингтона о том, чем они с супругой могут помочь посетителю, Хадсон ответил:
— Я ищу своего друга. Его зовут Мэтью Корбетт, он мог останавливаться здесь…
— О, да, — протянула миссис Каррингтон, перевернув журнал записей на несколько страниц назад, и показала Хадсону знакомую подпись Мэтью. — Он здесь останавливался в конце июня. Собирался отправиться на бал Дамоклова Меча. Вы говорите… он был вашим другом?
— Да, — Хадсону страшно не понравилось, как прозвучало это «был».
— Что ж, жаль, — сказала миссис Каррингтон. — Подумать только! Погибнуть в столь юном возрасте!
— Погибнуть… — повторил Хадсон и вдруг почувствовал, что в этот жаркий тропический день ему стало очень холодно. — Давайте вернемся немного назад… — он попытался собраться с силами, голос его звучал напряженно. — Что с ним произошло?
— Он был участником той истории об убийстве дочери четы Кинкэннонов, Сары, — ответила женщина. — На плантации Грин Си. О, это была жуткая история! Сару очень любили…
— Мэтью тоже… довольно высоко ценят в Нью-Йорке, так что… не могли бы вы рассказать подробнее про него? Продолжайте, пожалуйста.
— Ох, да. Что ж… печально это говорить, но, похоже, молодой человек расстался с жизнью в болотах реки Солстис. Но правосудие свершилось, могу я вам сказать. Ваш юный друг раскрыл настоящего убийцу Сары и погнался за ним — я бы даже сказала, погнался за обоими этими негодяями. Но ему пришлось заплатить за это самую высокую цену.
Хадсон не понял, когда успел сесть в кресло: история настолько ошеломила его, что он несколько минут не мог воспринимать окружающую действительность. И теперь — эта самая действительность, собранная по кусочкам, казалась ему не настоящей. Он посмотрел в окно и увидел в порту корабли, а на причале старались заработать свою звонкую монету хозяева послушной ручной обезьянки.
— Не хотите ли кусочек пирога? — предложила миссис Каррингтон. — Правда, я боюсь, это все, что я могу вам пока предложить. У нас все комнаты заполнены в последние дни…
— Нет, — отозвался Грейтхауз, чувствуя себя так, будто в него со всего размаху врезалась огромная морская волна. Тело разбила непреодолимая усталость. — Спасибо, — добавил он. Судя по своему состоянию, Хадсон мог бы просидеть здесь до следующего приглашения на завтрак, но идея провести ночь в гостинице, послужившей последним пристанищем Мэтью на земле… нет.
Думай! — приказал он самому себе. — Я что-то упускаю! Думай, ради всего святого! Но мозг по-прежнему вел себя, как яма, полная бесполезной густой грязи. Ему с трудом удалось хоть как-то расшевелить его, чтобы заставить работать и задать вопрос:
— А где он похоронен?
— Тысяча извинений. Мы — как жители христианского города — выражаем вам свои искренние соболезнования, — сказал хозяин дома. — Мистер Корбетт не был похоронен, его тело так и не было найдено.
— Не было найдено? — Хадсон резко распрямился в своем кресле. — Тогда как вы можете быть уверены, что он мертв?
— Сэр, он не вернулся из болот реки Солстис. Не вернул свою арендованную лошадь в загон и даже не заплатил нам по счету. Все эти формальности улаживал после его смерти мистер Магнус Малдун. Именно от него мы и услышали, что ваш друг погиб.
Хадсон встал: кресло ему более не требовалось — появилось срочное дело, срочное путешествие, которое нужно было поскорее совершить.
— Этот человек. Малдун. Где мне его найти?
И вот тяжелые ботинки Грейтхауза уже уверенно вышагивали по Фронт-Стрит, направляясь к небольшому магазину, витрина которого была занимательно украшена, а над входной дверью — весьма лаконично — висела вывеска: «Интересные украшения. Магнус Малдун. Стеклодув». Итак, на витрине виднелось несколько его работ — причудливых форм, разных окрасов и размеров. Это были необычные стеклянные бутылки, стаканы и вазы. На некоторых были сделаны даже рисунки: всадник на лошади, уходящий вдаль корабль, дерево, ветви которого трепал ветер…
Хадсон был не особенно впечатлен талантом художника, считая, что чем-то подобным может заниматься только человек небольшого ума. Через витрину он никого не увидел, но почему-то представил этого Магнуса Малдуна эдаким пижоном. Он уже собирался взяться за дверную ручку, как вдруг услышал позади себя чей-то шепот и обернулся на звук, тут же заметив двух чудесных созданий невдалеке от себя — одну в розовом платье, а другую в фиолетовом. Так про себя Хадсон их и окрестил: мисс Пинк и мисс Вайолет. Итак, мисс Пинк что-то воодушевленно шептала мисс Вайолет, а та, в свою очередь, заинтересованно глядела прямо на Грейтхауза.
Даже в этот ужасный день, глядя на них, Хадсон невольно испытал возбуждение, однако сегодня на заигрывания не было времени — стоило лишь порадоваться, что среди таких девушек он все еще…
Очаровательные леди вдруг приблизились и заглянули в витрину так, будто бы стоящий на их пути Грейтхауз и сам был сделан из стекла — причем, из стекла, вовсе не стоящего внимания. Мисс Вайолет спросила свою собеседницу:
— Ты его видишь? Он там?
— Нет, — ответила мисс Пинк. — Я его не вижу. Я не смогу туда войти, у меня руки будут дрожать! Давай попробуем позже, Фрэн! — и, не уделив посетителю из Нью-Йорка ни секунды, ни взгляда, эта милая парочка чарльз-таунских ромашек поспешила прочь, продолжая хихикать и переговариваться, оставив Хадсона наедине со своими мыслями о том, насколько поверхностно молодое женское поколение и как хорошо, что он не представляет для них интереса.
Так или иначе, Хадсон вошел в магазин, и над ним раздался приятный звон дверного колокола. Именно колокола — нисколько не походящего на маленькие дверные колокольчики других магазинов. Эта громадина висела прямо над дверью и была примерно одного размера с головой Грейтхауза. Звук она издавала такой, что услышать его могли, пожалуй, даже в Каррингтон-Инн.
Не прошло и десяти секунд, как занавески за прилавком разверзлись, впуская в помещение хозяина этого магазина, и Хадсон увидел мужчину, сильно превосходящего его в размерах. В росте — уж точно. Черт, да этот человек был просто гигантом! Его густые волосы были аккуратно причесаны назад, нос был острым и длинным, а подбородок — сильным, квадратным и гладко выбритым. Хадсон прикинул, что этой громадине на вид лет двадцать пять или двадцать шесть… тридцати точно не было. Хозяин лавки однозначно был красивым молодым человеком, но при этом пижоном или щеголем назвать его было нельзя — одет он был весьма просто — в белую рубашку и обычные темно-синие штаны.
— Вам помочь? — глубокий грудной голос, чем-то напоминающий рычание, как ни странно, звучал вежливо.
— Малдун?
— Да, — в железно-серых глазах мужчины мелькнул отблеск любопытства. — А кто вы? Мы знакомы?
— Меня зовут Хадсон Грейтхауз. Я был… я друг Мэтью Корбетта, — он заметил, что лицо Малдуна помрачнело и исказилось, как только упомянули это имя. Хадсон невольно напрягся, прикинув, как обезвредить эту громадину одним ударом, если придется. Хотя вряд ли это возможно: скорее кулак сломается об этот подбородок, чем наоборот… — Я приехал из Нью-Йорка и не уеду, пока не узнаю каждое слово о том, что случилось… и, пожалуй, вы можете мне в этом посодействовать.
Малдун некоторое время не отвечал. Он смотрел прямо в глаза Хадсона, словно пытаясь оценить, что он собою представляет, затем посмотрел на свои руки, огрубевшие от тяжелой работы.
— Ох… — тихо выдохнул он. — Я знал, что это лишь вопрос времени. Что кто-нибудь обязательно явится, чтобы найти его, — он вновь посмотрел в глаза Хадсона. — Кто направил вас сюда? Хозяин конюшни или Каррингтоны?
