— Нет, я не вооружена.
— Разрешите мне посмотреть вашу сумочку?
— Вы же видели мои документы.
— Да, и там сказано, что вы всего лишь курсант. Так что позвольте я все же проверю сам.
За спиной Кларис Старлинг с грохотом захлопнулась первая тяжелая стальная дверь. Девушка вздрогнула. Громко лязгнув, встал на свое место металлический засов. Чилтон шел чуть впереди, уверенно шагая по длинному зеленому коридору, наполненному запахом лизоля и глухими звуками хлопающих где-то вдалеке дверей. Кларис злилась на себя за то, что позволила Чилтону копаться в своих вещах, и теперь в сердцах твердо печатала шаги, пытаясь собраться. Как всегда, такое средство очень быстро помогло и уже скоро Кларис снова ощутила внутренний контроль.
— Вечно хлопоты у нас с этим Лектером, — бросил Чилтон через плечо. — Каждый день санитар тратит минут десять, чтобы снять все скрепки с его корреспонденции.
Мы пытались сократить или вообще отменить его переписку, но он настрочил жалобу, и суд отменил наше решение. Обычно его личная почта просто огромна. Слава Богу, поток писем хоть немного уменьшается, когда по телевизору сообщают о каком-нибудь другом, новом монстре. Но иногда мне кажется, что каждый мало-мальски занимающийся психологией студент хочет обязательно получать какую-нибудь информацию от Лектера. Медицинские журналы по-прежнему печатают его статьи, правда, похоже, только из-за его скандальной репутации.
— А по-моему, он написал неплохую статью по хирургической наркомании в журнале «Клиническая психиатрия», — возразила Кларис.
— Серьезно? — саркастически усмехнулся Чилтон. — Ну-ну. Только пока вы все читали его статьи, мы пытались изучать самого Лектера. Вот где настоящая возможность сделать серьезный вклад в науку. Редко удается получить в руки такой экземпляр живым.
— Такой — что?
— Такого чистой воды социопата, коим он наверняка является. Но он оказался совершенно непроницаемым, к тому же слишком искусным для стандартных тестов. А уж как ненавидит нас! Меня так вообще считает своей Немезидой. А Кроуфорд молодец, сообразил все правильно. Ну, что решил послать к Лектеру вас.
— Что вы имеете в виду, доктор Чилтон?
— Молоденькая женщина — как раз то, что надо, чтобы расшевелить Лектера. Думаю, у вас должно получиться. Он уже несколько лет не видел ни одной женщины — разве только уборщиц, да и то мельком. Обычно слабый пол мы стараемся держать подальше. В таких местах от них только лишние хлопоты.
Заткнулся бы ты лучше, Чилтон.
— Знаете, я с отличием закончила университет в Вирджинии, доктор. А это отнюдь не школа обаяния и кокетства.
— Что ж, в таком случае, надеюсь, вы будете в состоянии запомнить следующие правила:
Не просовывать руку через решетку, даже не касаться решетки. Не передавать ему ничего, кроме мягкой бумаги. Никаких ручек или карандашей. У него есть свои мягкие фломастеры. На листах бумаги, которые вы будете ему передавать, не должно быть ни скрепок, ни булавок. Передавать бумагу можно только по скользящей ленте через окошко для подачи пищи. Забирать обратно точно таким же образом. И никаких исключений. Не вздумайте брать ничего, что он попытается передать вам через решетку. Вы все поняли?
— Да.
Они прошли еще две стальные двери, и естественный свет остался позади. Теперь они находились намного дальше тех обычных палат, где больные могли собираться вместе или хоть как-то общаться. Здесь, в этой части здания, не было ни окон, ни какого-либо общения. Фонари в коридоре закрыты массивными решетками, словно в машинном отделении корабля. Доктор Чилтон остановился под одним из них. Когда эхо его шагов замерло, где-то вдали, за стенами, Кларис услышала приглушенный хриплый крик.
— Лектера никогда не выводят из камеры без смирительной рубашки и намордника, — продолжал Чилтон. — И я объясню, почему. В первый год заключения он был настоящим образцом поведения и желания всеми силами содействовать лечению. И меры безопасности по отношению к нему немного ослабили. Это было еще при старой администрации лечебницы. И вот 8 июля 1976 года он пожаловался на боль в груди и его отправили в амбулаторию. Смирительную рубашку сняли, чтобы можно было сделать электрокардиограмму. Когда сестра наклонилась над ним, он сделал с ней вот что. — Чилтон протянул Кларис старую фотографию с потрепанными углами. — Врачам тогда удалось спасти ей один глаз. Лектер буквально вырвал бедняжке челюсть, чтобы добраться до языка. Кстати, все это время он был подключен к приборам. Так вот, его пульс ни разу не превысил восьмидесяти пяти. Даже когда он жрал ее язык.
Кларис не могла понять, что ужаснее: изображение на фотографии или внимательный взгляд быстрых, пронизывающих насквозь глаз Чилтона. Словно обезумевшая от жажды курица склевывает тебе слезы с лица.
— Я держу его здесь, — сказал Чилтон и нажал кнопку рядом с массивной двойной дверью из бронированного стекла. Огромный санитар впустил их внутрь изолированного от внешнего мира бокса.
Кларис остановилась, и, приняв для себя нелегкое решение, проговорила:
— Доктор Чилтон, для нас очень важны результаты этих тестов. Поэтому, если доктор Лектер видит в вас своего врага, как вы сами говорите, мне кажется будет лучше, если я пойду к нему одна. Как вы думаете?
У Чилтона дернулась щека.
— Что ж, ничего не имею против, — холодно пожал он плечами. — Хотя вы вполне могли бы предложить мне это еще в кабинете. Я бы послал с вами санитара и по крайней мере сэкономил время.
— Я бы предложила это и в кабинете, если бы вы сразу проинструктировали меня.
— Не думаю, что мы встретимся с вами еще раз, мисс Старлинг. Барни, когда она закончит беседовать с Лектером, позвони, чтобы кто-нибудь вывел ее отсюда.
С этими словами Чилтон ушел, больше не удостоив ее и взглядом.
Кларис осталась наедине с бесстрастным гигантом-санитаром. За его спиной беззвучно тикали часы, в шкафу с проволочной сеткой покоились смирительные рубашки, намордник и ружье, заряженное ампулами со снотворным. У двери стояло сваренное из труб приспособление с U-образной вилкой на конце, чтобы в случае чего прижимать к стене особо буйных больных.
Санитар окинул Кларис безразличным взглядом.
— Доктор Чилтон предупреждал вас, что нельзя дотрагиваться до решетки? — спросил он. Голос оказался одновременно и высоким, и хриплым.
— Да, он говорил.
— Хорошо. Его камера в самом конце, последняя справа. Когда будете идти, держитесь посередине коридора и ни на что не обращайте внимания. Можете захватить его почту, но действуйте строго по инструкции. — Санитар, казалось, получал удовольствие от своих напутствий. — Положите все на поднос и он сам закатится в камеру. Потом можете вытащить поднос, он привязан на шпагате, или Лектер сам пришлет его обратно.
Санитар вручил ей два расшитых журнала с торчащими из-под обложки страницами, три газеты и несколько распечатанных писем.
Коридор был около тридцати метров длиной. По обе стороны располагались камеры. Некоторые двери были обшиты войлоком со смотровыми окошками в центре, длинными и узкими, словно бойницы. Другие представляли собой обычные тюремные камеры с толстыми металлическими решетками вместо передней стены.
Кларис всем телом чувствовала шевелящихся в камерах сумасшедших, но твердо решила смотреть строго вперед и не поворачивать головы. Где-то на полпути до нее донесся шипящий голос:
— Я чувствую, как пахнет у тебя из трусов.
Она сделала вид, что не услышала, и пошла дальше.
В последней камере горел свет. Кларис перешла на левую сторону коридора, чтобы попытаться украдкой заглянуть внутрь. Но стук каблуков выдал ее приближение.
Камера доктора Лектера находилась отдельно от других, выходила на кладовку на другой стороне коридора и была совсем не похожа на все остальные. Передняя стена представляла собой все ту же толстую металлическую решетку, но дальше, на расстоянии больше вытянутой руки, находилась еще одна преграда — прочная нейлоновая сеть, натянутая от пола до потолка и от одной стены до другой. За сеткой Кларис разглядела привинченный к полу стол, заваленный бумагами и книгами в мягких обложках. За столом — привинченный к полу стул.
Доктор Ганнибал Лектер полулежал на топчане, листая итальянское издание журнала «Вог». Правда, слово «листал» не совсем соответствовало его действиям. Просмотрев очередную страницу, он просто-напросто откладывал ее в сторону. Кларис заметила, что на левой руке у него шесть пальцев.
Она остановилась в полуметре от решетки и позвала:
— Доктор Лектер.
Голос прозвучал довольно уверенно и почти естественно.
Лектер оторвался от чтения.
На какую-то долю секунды ей показалось, что его взгляд производит едва слышное жужжание, но нет, это стучала в висках ее собственная кровь.
