Черные брюки блестели — вероятно, кожаные. Так же из черной кожи были сделаны и перчатки на руках.
— Брось нож и пассатижи. — повторил Нил.
— Иди-ка ты отсюда. Не лезь. Это тебя не касается.
— Уверен?
— Это наше с ней личное дело.
— Больше нет.
— Она моя жена.
— Он врет! — выпалила женщина, — Я его не знаю! Он меня похитил!
— Да брешет она, что ты ее слушаешь.
— Так, ты заткнись! — сказал ему Нил.
— Хочешь, дам ее тебе?
— Нет.
— Да ладно, тут только мы с тобой. Можем делать с ней абсолютно все, что захотим. А потом прикончим, и никто ничего не узнает.
Нил помотал головой.
— Да хочешь, я же вижу, — сквозь черную бороду заблестели зубы, — Ну, ты не мужик что ли?
— Пожалуйста, — выдохнула женщина, — Помогите мне.
— Слушай, ты лучше бросай эти железяки по-хорошему, — сказал Нил.
— Ты сможешь ее трахнуть.
— Нет.
— Ну так и хер с тобой, братишка! — сказал бородатый, метнув в Нила нож.
Нил выстрелил три раза подряд, нагибаясь. Уши заложило от грохота, руку тряхнуло отдачей. Человек в черном пошатнулся, сделал шаг назад. В ту же секунду нож просвистел сбоку от лица Нила. Бородач попятился еще на пару шагов. Затем тяжело плюхнулся на землю. Он сидел там, опустив руки, все еще сжимая пассатижи в правой ладони, вытянув ноги и подергивая ими, словно желая скинуть сапоги.
Нил прицелился в размытый черный овал косматой головы и еще раз нажал на спуск.
Голова человека в черном дернулась, словно получив апперкот в челюсть, и тело повалилось назад.
Глава 2
— Эй?
Он повернул голову на звук голоса и увидел едва-различимый бледный силуэт женщины на фоне дерева.
«А, ну да, — подумал он, — Точно. Она».
Человек, которого Нил застрелил, лежал плашмя на земле, словно сливаясь с черной тенью. Он уже долго практически шевелился. На самом деле, вообще не шевелился, с самого момента, как опрокинулся назад от пули в голову.
— Эй? — снова окликнула женщина.
Нил вновь оглянулся на нее.
— У вас все в порядке? — спросила она.
«Конечно, у меня все в порядке, — подумал он, — с чего мне быть не в порядке? Это же он покойник, а не я».
— Что с вами? Вы не ранены?
«Я не ранен?» — спросил он сам себя. Через какое-то время ответил вслух:
— Нет. — его голос звучал глухо и словно издалека.
— Встать сможете?
Встать?
Он осознал, что незаметно для себя успел упасть на колени. Это открытие испугало его и расстроило. Как можно быстрее, он поднялся.
— Я цел, — сказал он, — Просто… не знаю… Я просто никогда… А вы как?
— Хочу выбраться отсюда поскорее.
— В смысле, вы в порядке? — спросил он.
— Не совсем. Подойдите ко мне, ладно? Можете подойти?
— Ага. Хорошо.
Нил пошел к ней. Он чувствовал дрожь и слабость. Правая рука безвольно свисала сбоку, покачиваясь под грузом сжатого в ладони пистолета.
Женщина была голой, как он и предполагал. Ее кожа казалась призрачно-бледной, за исключением темных пятен глаз, ноздрей, сосков и пупка. И еще крови. По крайней мере, он предполагал, что это должна быть кровь — темные кривые полоски, спускавшиеся вниз по ее коже от нескольких ран.
— Он вас порезал, — сказал Нил.
— Ничего. Жить буду. Можете меня развязать?
— Конечно. — он начал засовывать пистолет в карман шорт, потом остановился и оглянулся на человека, которого застрелил.
— Насчет него не волнуйтесь.
— Он мертв? — спросил Нил.
— Не шевелится.
— Господи.
— Это хорошо. Вы правильно сделали. Это был маньяк какой-то.
— Ну все равно посматривайте на него, ладно?
— Да, буду.
Нил наконец убрал оружие в карман. Потом он обошел женщину сбоку.
Ее левая рука была вывернута в плече, заведенная за ствол дерева. Веревка, обвязанная вокруг запястья, уходила дальше — видимо, точно так же удерживая с другой стороны и правую руку.
Нил решил остаться слева, где женщина и дерево заслоняли лежащее тело человека в черном.
«Она скажет, если он пошевелится».
Кончиками пальцев Нил начал дергать тугой комок узлов возле запястья женщины. Глаза в этом деле были не нужны, так что он смотрел прямо на незнакомку.
За плечом виднелись контуры ее левой груди.
На самом деле, Нил вполне хорошо видел ее грудь, невзирая на скверное освещение. Довольно небольшая и красивой формы, и сосок торчал вперед. Так близко, что можно прикоснуться.
Он постарался сконцентрироваться на распутывании узлов.
— Меня зовут Элиза, — сказала она.
— Я Нил.
— Ну слава богу, что ты появился вовремя.
— Услышал крики.
— Он сказал, что это бесполезно. Говорил, что никто меня тут не услышит. А если и услышат, то проигнорируют.
— Я сам едва так не сделал.
Узлы казались твердыми как сталь, но он не сдавался.
Он посмотрел, как вздымается грудь Элизы от глубокого вдоха.
— Отвозил пару фильмов сдать в прокат, — пояснил он.
— В такое время?
— Надо было успеть до полуночи.
— Еще успеешь? — спросила она.
— Не думаю. Да уже и не важно.
— Извини, что испортила тебе вечер.
— Смеешься?
— Я с радостью компенсирую тебе все издержки.
— Да забудь. Серьезно.
— Ты спас мне жизнь, — сказала она.
— Ну да, наверное.
— Без всяких наверное. Господи… И ведь это еще не самое страшное. Ведь он, похоже, не собирался меня убить быстро.
— Ну, теперь все будет хорошо. Вот только я не могу развязать эти узлы.
— Может, воспользуешься его ножом?
Он вспомнил про огромный нож, просвистевший мимо его уха.
— Не знаю, смогу ли его найти. В любом случае, мне не стоит его трогать. Ну, отпечатки там и все такое. Нам, наверное, лучше оставить все как есть, чтобы не пропали никакие улики.
— Включая меня? — спросила она.
— Ну… Об этом я как-то даже не подумал. Возможно, это и неплохая идея. Если увидят тебя вот так привязанную…
— Я не хочу, чтобы какие-то копы меня видели. — она повернула голову, словно пытаясь посмотреть на Нила через левое плечо, — Не хочу, чтобы меня вообще кто-то видел. В таком состоянии.
Нил покраснел.
— Ну, извиняюсь, — пробормотал он.
— Тебя это не касается, — сказала она, — Ты меня спас. Смотри сколько пожелаешь.
— Эээ. Так на чем мы…
— На том, что точно ли ты хочешь вовлекать в это дело полицию?
— Да они и так наверняка приедут с минуты на минуту.
— Не думаю, — сказала Элиза.
— Кто-то должен был сообщить о выстрелах.
Уже произнося фразу, он осознал, насколько наивно это звучит. Редкой была та ночь, когда бы он не слышал нескольких отдаленных хлопков, которые могли быть выстрелами. А могли быть результатом громко хлопавших дверей, неисправных автомобильных глушителей, взрывов петард, чего угодно. Некоторые из этих звуков почти однозначно были выстрелами, но он никогда не вызывал полицию по какому-либо из подобных случаев.
В данном случае, выстрелы прозвучали в густой роще под насыпью автострады Санта Моника.
Вряд ли хоть кто-то из проезжавших там водителей обратил на них внимание.
Ближайшими домами были те жалкие лачуги за пустырем и рельсами, по ту сторону сетчатого забора, да еще и на другой стороне дороги. Люди, что там жили, наверняка давно привыкли к странным звукам с этой стороны. Особенно к хлопкам двигателей.
— Если кто-то вызвал копов, — сказала Элиза, — То где же они?
— Наверное, едут. Не могут же они сразу…
— Прошло, наверное, минут пятнадцать-двадцать с момента стрельбы.
— Нет, — сказал Нил, — И пяти не прошло.
— Ну, я тут на часы не смотрела, знаешь ли, — сообщила ему Элиза. Тот край ее лица, что был виден над левым плечом, будто бы изогнулся в улыбке, — Но реально гораздо больше пяти минут. Ты там как бы вырубился. Стоял на коленях минут пятнадцать, наверное.
— Нет.
— Правду говорю. Я просто стояла и ждала. Пыталась прийти в себя. Но наконец поняла, что мы можем всю ночь тут проторчать, если я не подам голоса. Впрочем, похоже, мы тут все равно всю ночь проторчим, если ты не найдешь нож или еще чего-нибудь.
