Клейтон Бидж явно не был сентиментальным человеком, но хранил такие странные вещи, как, газетные вырезки. Была там, к примеру, вырезка со снимком бейсбольной команды, членом которой являлся Тодд. Если бы вырезка имела отношение к рыбалке, было бы еще больше шансов, что Клейтон сохранит ее. Синтия мне рассказывала, что ее отец читал в спортивных новостях только про соревнования по рыбной ловле. А разделы, посвященные путешествиям, просматривал в поисках заброшенных озер, где водилось так много рыбы, что она практически запрыгивала в лодку.
В коробке я нашел штук шесть таких вырезок, которые Синтия наверняка вытащила из ящика его прикроватного столика до того, как он, прочая мебель, да и весь дом были проданы, и я задумался, когда же моя жена поймет, что хранить все это дольше просто не имеет смысла? Я развертывал каждую пожелтевшую вырезку, стараясь не порвать, и внимательно разглядывал.
Одна из них чем-то привлекла мое внимание.
Это была вырезка из газеты «Хартфорд курант». В статейке говорилось, как ловить рыбу на мушку. Тот, кто вырезал статью – скорее всего Клейтон, – сделал это аккуратно, ведя разрез между первой ее колонкой и последней, которая была выброшена. Статью напечатали над рекламными объявлениями и другими материалами, расположенными ступенькой в левом углу.
Вот почему мне показалось странным, что новостная заметка, не имевшая никакого отношения к рыбалке, находящаяся в левом нижнем углу от основной статьи, осталась не отрезанной.
Она была всего пару дюймов длиной.
У полиции нет никаких зацепок по поводу смерти Конни Гормли, 27 лет, чье тело было обнаружено в канаве у шоссе номер 7 в субботу утром. Полиция считает, что Конни Гормли, одинокая женщина, работавшая в кафетерии «Данкин донатс» в Торрингтоне, шла по шоссе недалеко от Корнуолльского моста, где и была сбита поздно ночью в пятницу машиной, ехавшей в южном направлении. Полиция полагает, что тело Конни перенесли в канаву, после того как она была сбита.
Была выдвинута теория, что водитель машины, сбившей женщину, перетащил ее тело в канаву, чтобы его не сразу заметили.
«Почему, – задумался я, – все вокруг статьи аккуратно отрезано, кроме этой заметки?» Наверху газетной полосы стояла дата: 15 октября, 1982.
Я все еще размышлял, когда услышал стук в дверь и отложил вырезку.
Кейша Цейлон. Ясновидящая. Та самая женщина с подставившей нас телепередачи, которая потеряла способность ясно видеть, едва сообразив, что солидный гонорар ей не светит.
– Мистер Арчер? – Она по-прежнему была несоответствующе одета – деловой костюм, никаких косынок и колец в ушах.
Я устало кивнул.
– Я Кейша Цейлон. Мы встречались на телестудии.
– Я помню.
– Прежде всего я хочу извиниться за то, что там произошло. Они пообещали оплатить мои усилия, и это привело к спору, чего ни в коем случае не должно было случиться на глазах у вашей жены, у миссис Арчер.
Я промолчал.
– Так или иначе… – Она, по-видимому, старалась заполнить пустоты в разговоре и явно не рассчитывала, что говорить придется одной. – Видите ли, я действительно располагаю информацией, которой хотела бы поделиться с вами и вашей женой, поскольку надеюсь, что она поможет вам кое-что узнать о ее пропавшей семье.
Я продолжат молчать.
– Могу я войти? – спросила она.
Мне хотелось захлопнуть дверь у нее перед носом, но я вспомнил, что говорила Синтия перед тем, как мы отправились на телестудию, чтобы встретиться с этой женщиной в первый раз. «Я согласна казаться дурой, если есть хоть один шанс на миллион, что из этой встречи может получиться что-то полезное».
Разумеется, с Кейшей Цейлон было уже все ясно, но она рискнула предстать перед нами вторично, и это заставило меня сомневаться: не стоит ли ее выслушать?
Поэтому, немного поколебавшись, я открыл дверь шире и впустил ясновидящую. Провел в гостиную и усадил на диван, где не так давно сидел Эбаньол, а сам плюхнулся в кресло напротив и скрестил ноги.
– Я очень хорошо понимаю ваш скептицизм, – начата она. – Но вокруг нас постоянно действует множество мистических сил, и далеко не каждый можете ними совладать.
– Ага, – хмыкнул я.
– Когда у меня появляется информация, способная помочь человеку, переживающему трудные времена, я чувствую себя обязанной поделиться этими знаниями. Это естественный поступок, если тебя благословили таким даром.
– Разумеется.
– Финансовое вознаграждение – вопрос вторичный.
– Понимаю. – Хотя изначально у меня были почти добрые намерения, теперь я начинал думать, что сделал ошибку.
– Вы надомной подсмеиваетесь, но я действительно умею видеть.
Разве она не должна была сказать «я вижу мертвых»? Разве не так говорят в подобных случаях?
– И, если хотите, я готова поделиться этими знаниями с вами и вашей женой. Но давайте договоримся о какой-то компенсации. Раз уж телевизионный канал отказался взять на себя такие обязательства.
– И о какой компенсации идет речь?
Брови Цейлон поползли вверх, как будто она не решила, сколько запрашивать, еще до того, как постучала в дверь.
– Вы застали меня врасплох, – призналась она. – Я подумываю примерно о тысяче долларов. Именно столько, по-видимому, мне собирался платить канал.
– Понятно, – сказал я. – Может быть, если для начала вы намекнете мне, какой информацией располагаете, я решу, стоит ли платить тысячу долларов, чтобы получить ее.
Цейлон кивнула:
– Вполне разумно. Подождите одну минуту. – Она откинулась на подушки, подняла голову и закрыла глаза. Тридцать секунд она не двигалась и не издавала ни звука. Казалось, что она впадает в транс, готовясь связаться с потусторонним миром. – Я вижу дом.
– Дом, – повторил я. Наконец-то мы сдвинулись с места.
– На улице, где играют дети, много деревьев. Я вижу старушку, идущую мимо дома, и старика. Вместе с ними идет мужчина, но не такой старый. Он может быть их сыном. Возможно, это Тодд… Я пытаюсь как следует разглядеть дом, сосредоточиться на нем…
– Этот дом, – наклонился я ближе. – Он бледно-желтого цвета?
Цейлон плотнее закрыла глаза.
– Да, верно.
– Бог мой, – прошептал я. – А ставни? Они зеленые? Темно-зеленые?
Она слегка наклонила голову набок, как бы проверяя.
– Да, зеленые.
– А под окнами ящики для цветов? – спросил я. – И там растут петуньи? Вы можете это проверить? Это очень важно.
Она медленно кивнула:
– Вы совершенно правы. Ящики под окнами засажены петуньей. Вы знаете этот дом?
– Нет, – пожал я плечами. – Я только что все придумал.
Цейлон гневно распахнула глаза.
– Ах ты, сукин сын, гребаный ублюдок.
– Думаю, мы закончили.
– Вы должны мне тысячу долларов.
Никогда нельзя наступать на одни и те же грабли.
– Я так не считаю.
– Вы заплатите мне тысячу долларов, потому что… – Она пыталась найти причину. – Я еще много знаю. О вашей дочери. Она в большой опасности.
– В большой опасности? – переспросил я.
– Верно. Она в машине. Высоко. Заплати мне, и я скажу больше, чтобы ты мог спасти ее.
Я услышат, как снаружи хлопнула дверца автомобиля.
– У меня собственное видение. Я вижу, как в любую секунду сюда может войти моя жена, – сказал я, касаясь пальцами висков.
Так оно и вышло. Синтия молча оглядела комнату.
– Привет, солнышко, – небрежно произнес я. – Ты помнишь Кейшу Цейлон, величайшую в мире ясновидящую? Она тут безуспешно пыталась продать придуманный ею вариант из прошлого, а теперь делает последнюю попытку выманить у нас тысячу баксов с помощью сочиненного видения, касающегося будущего Грейс. Старается играть на наших страхах, поскольку мы находимся в тяжелом положении. – Я взглянул на Кейшу. – Я правильно излагаю?
Кейша Цейлон промолчала. У Синтии я спросил:
– Как там дела в похоронной конторе? – Взглянул на Кейшу: – Наша тетя только что умерла. Вы удачно выбрали время.
Все случилось мгновенно.
Синтия схватила ясновидящую за волосы, сдернула с дивана и поволокла к двери.
Лицо ее покраснело от гнева. Кейша была крупной женщиной, но Синтия тащила ее по полу с такой легкостью, будто та оказалась набита соломой. Она не обращала внимания на ее визги и поток ругательств.
Подтащив гостью к двери, Синтия открыла ее свободной рукой и выволокла авантюристку на верхнюю ступеньку. Но женщина не смогла встать на ноги и скатилась по лестнице головой вперед прямо на лужайку.
Прежде чем захлопнуть дверь, Синтия крикнула:
– Оставьте нас в покое, жадная, бессовестная сучка. – Глаза ее все еще метали молнии, когда она повернулась и посмотрела на меня, переводя дыхание.
У меня появилось впечатление, будто мне перекрыли доступ воздуха.
