— Ты мне ничего не подаришь?
— Что за глупости! Я же на днях приносила сладости.
В тот день температура не спадала, в приюте решили, что это какой-то вирус, и отправили ребёнка в больницу на обследование. Но там Сёте вдруг стало тяжело дышать, и его перевели на аппарат искусственной вентиляции лёгких. Диагноза не было, но неожиданно врачи заявили, что мальчику осталось жить всего несколько дней. Мне говорили, что это может быть какой-то врождённый порок или редкое заболевание. В приюте все перепугались и хотели собрать деньги на дорогостоящее лечение. Там работали хорошие люди, но в критической ситуации они оказались беспомощны.
Я сказала, что всё оплачу, лишь бы скорее поставили диагноз и начали лечение. Думаю, я сделала это не из сострадания к Сёте и не из чувства долга перед Эри. Толком не объяснить… Возможно, это был протест. Сирота из приюта умирал от неизвестной болезни, пока взрослые разводили руками. Маленький мальчик, подключённый к аппарату ИВЛ, продолжал сражаться. Мне хотелось во что бы то ни стало обмануть уготованную ему судьбу. Врачи объясняли, что в таком состоянии даже диагностика затруднена, однако я продолжала стоять на своём. Сёта мог умереть в любой момент, и я не имела права сдаваться.
Мальчика перевели в университетскую больницу, где у него обнаружили несколько заболеваний. Я услышала много незнакомых слов: сегмент ST, зубец Т, мозговой натрийуретический пептид BNP, спиронолактон, ингибиторы АПФ, бета-блокаторы… Однако наибольшие опасения вызывало состояние его сердца. Когда сотрудники приюта услышали, что ребёнку может понадобиться трансплантация за рубежом, они напугались ещё больше. Был объявлен сбор средств, но ожидаемых результатов он не принёс. И это не говорило о безразличии или жестокости окружающих. Люди могут быть и очень жестоки, и очень добры. Иными словами, проблема заключалась в том, как именно приют обратился к общественности за помощью. Ведь в соседней префектуре, заручившись поддержкой большого количества людей, на операцию для другого пациента собрали нужную сумму.
Я предложила дать денег вовсе не потому, что я хороший человек. У меня не было ничего, что требовалось защищать, и не осталось никакой надежды в жизни. Меня абсолютно не волновало, какая сумма останется на моём банковском счету. Я отдала всё, что имела, но этого не хватило. Я подумывала, где бы взять денег в долг, и как раз тогда встретила Яду. В то время я работала в дорогом клубе, а он был клиентом и подыскивал исполнителей для довольно странных заказов. Он не выделялся на фоне других посетителей, но на девушек смотрел изучающе, без похоти. Яда появился в самый подходящий момент, мне даже стало не по себе. Позже мы говорили об этом, и он признался, что предварительно всё обо мне разузнал. На самом деле наибольшие подозрения должны вызывать те люди, что сближаются с тобой именно в тот период, когда у тебя проблемы…
— За первое задание я дам триста тысяч иен. Если всё пройдёт удачно, дальше будем платить по пятьсот.
Моя работа заключалась в создании компромата на людей, имеющих вес в обществе. Фотографии и видео, как мы вместе входим в гостиницу. Свидетельства того, что они кувыркались с проституткой. Свидетельства их позора. Свидетельства историй, о которых они не хотят распространяться… Выполнив двадцать таких заказов, я могла заработать десять миллионов иен. Мне требовалась очень большая сумма.
— Чтобы заставить человека плясать под твою дудку, нужно его соблазнить или припугнуть. Второе более эффективно. Чем выше общественное положение, тем лучше это работает. Мы не говорим открыто, что собираемся обнародовать сомнительные фотографии.
Для той беседы Яда вызвал меня в VIP-комнату. Он ко мне не прикасался и говорил спокойно.
— Мы выбираем человека, которого хотим использовать, а затем искусственно создаём слабое место в его биографии. Так поступали в этом мире во все века.
Я вспомнила: несколько дней назад подчинённый Яды звонил кому-то из нашего клуба. Молодой человек смеялся, в его словах не было ничего угрожающего, но, когда разговор подошёл к концу, его тон вдруг резко переменился:
— Да, именно так. Надеюсь, что это неправда… А вам в последнее время никто не угрожал?
С этими словами он перекинул телефон в левую руку и поднёс бокал к губам.
— Какой-то странный человек крутится рядом? Кто-то пытается собрать о вас информацию? Наверняка мелкая сошка. Таких полно. Что? Вот как? То есть недавно вы были в гостинице в Икэбукуро? А, в такой. И вот тогда… Ясно. Переспали?
В ходе беседы молодой человек беспрестанно улыбался.
— А… Да вы что?! К вам? Мы сами не знаем никаких деталей… Это проблема. Я слышал, что они продают через сомнительные каналы… если это фальшивка, то не о чем беспокоиться. Вот оно как… Ну… Давайте тогда попробуем что-нибудь предпринять. Ведь если это станет достоянием общественности, разразится серьёзный скандал. Вас поднимут на смех… А ещё жена и дети… Скажут: «Ах вот ты какой, оказывается!..» Да, всё в порядке. Раз там работала шестёрка, это несложно… А-ха-ха, ничего криминального! Не беспокойтесь… Да, не займёт много времени. Мы это делаем исключительно из добрых намерений. Надеемся, что сможем быть полезными… Мы как раз недавно обратились к вам с просьбой, которая, увы, показалась невыполнимой… Может, и вы из дружеских чувств пойдёте нам навстречу? Ха-ха, тогда давайте встретимся в ближайшее время… Да, отлично… Мы бы никогда не стали использовать такие фото и видео вам во вред. Мы сразу же их уничтожим… Да, немедленно.
Тогда я не поняла, о чём шёл разговор. Но, глядя на Яду, вспомнила о нём.
— И самое главное…
В большой VIP-комнате кроме нас никого не было, он продолжал говорить. Возможно, я стала свидетелем того телефонного разговора не случайно.
— …такой разговор должен быть однократным. Иначе возрастает вероятность, что клиент нас проигнорирует, а фотографии станут достоянием общественности. Но мы добиваемся своей цели с первого раза.
Неподвижные глаза Яды пристально смотрели на меня.
— Кто вы такие?
— Не вижу необходимости объяснять.
Яда закурил сигарету. Тонкую ментоловую сигарету, которые обычно курят женщины. Белый дым размыл контур его лица.
— В мире есть базовая структура. Богатые продолжают быть богатыми, обеспеченные продолжают быть обеспеченными… В этой структуре имеются входы и выходы. Система работает повсеместно, во всех странах, и представляет собой своеобразную цепь, звенья которой неразрывно связаны друг с другом. Однако система гибка и податлива.
— О чём это?
— Мы поддерживаем её работу. Когда возникает некая угроза, мы с помощью определённых инструментов манипулируем мыслями людей, ликвидируем тех, кто представляет опасность, или при необходимости вступаем с ними в коалицию. Но это ещё не всё. Накануне важных событий мы действуем в качестве группы поддержки. Так происходит и сейчас. Однако для меня это своего рода хобби…
Его обычное лицо, обычный костюм и обычная обувь вызывали во мне отвращение… Увлажнитель воздуха в VIP-комнате продолжал выпускать белую струйку дыма. Всё вокруг утратило чёткие очертания. Но в тот момент у меня не было времени на размышления.
Врачи выяснили, что заболевание Сёты относится к очень редким. Мы получили финансовую поддержку от государства, и, хотя трансплантация за рубежом стоила ужасно дорого и квота на неё не распространялась, средства постепенно собирались и сумма возрастала. Сёта стал понемногу восстанавливаться, и в его красивом лице появилась живость.
— Крутые приборы!
Он говорил о диагностическом оборудовании, к которому был подключён.
— Дом такой старый, а приборы жутко крутые! Наверное, всё это очень дорого стоит?
Правая щека Сёты чуть покраснела: может, он расчесал её.
— Тебе не о чем беспокоиться. Деньги не проблема. У тебя есть страховка, а остальное я добавляю.
— Почему?
— Потому что я богатая. Не переживай.
Сёта был мрачным и не слушал, что ему говорили, поэтому медсёстры не слишком его любили.
