— Я хочу знать, откуда я. Кто я на самом деле. Почему я… такая.
Ручка постучала по столу на его стороне линии. Еще один старый звук, который она потеряла.
— Ладно, у меня есть подозрение.
— Ну, какое? — настаивала она.
— Эти странствующие проповедники были популярной достопримечательностью в маленьких городках и на ярмарках. Они ставили большую палатку на земле графства и проповедовали неделю или две. А потом они двигались дальше. Это означало, что они были на тех же дорогах, что и хиппи.
— Понятно.
— Это была странная смесь людей, которые искали чего-то большего, и людей, которые были там, чтобы обещать это. Ты когда-нибудь слышала термин "урод Иисуса"? (Примечание переводчика: значение выражения — фанатичный проповедник христианства).
— Да, конечно.
— Сегодня мы используем это слово, чтобы обозначить кого-то, кто является бешеным евангелистом, но тогда оно означало совсем другое. В те времена Иисус был чудаком, длинноволосым хиппи, который нашел Христа и был счастлив рассказать вам об этом.
— В самом деле? Были христианские хиппи?
— Ага. И я думаю, что это пересечение твоего проповедующего дедушки и молодых людей в Северной Калифорнии могло бы привести к тому, что группа христианских хиппи на некоторое время остепенилась.
— О, — сказала она, когда эта мысль осенила ее. — О Боже! Думаю, ты прав! Я не могла представить своих родителей в образе хиппи, но, может быть, это потому, что они ими не были. Они просто пытались обратить их!
— Вот именно. И, может быть, твой отец слишком сблизился с одной из женщин. Он, э-э, вероятно, не был подвержен большой свободной любви до этого.
— Ух ты. Это безумие. Но в этом есть смысл. Я думаю. Может быть?
— Я нашел упоминание о месте под названием Скала Джейкоба в Биг-Суре. Ты слышала это название?
— Да! Я слышала о нем вчера. Где ты его увидел?
— Оно было упомянуто мимоходом в евангелическом бюллетене в 1969 году. Там не было никаких подробностей, кроме того, что оно находится в округе Монтерей, но я думаю, что это может быть место твоего дедушки.
— Я тоже так думаю. Я просто… — она опустила голову и уставилась на засохший лайм, лежащий на ее туфле. — Это просто безумие. Я нашла ее группу крови, и тогда мой мир взорвался. Мои сестры не хотели, чтобы я приезжала сюда. Они хотели, чтобы я просто оставила это все в покое. Приняла это, как есть. Неужели ты думаешь, что мог бы просто принять это и никогда не искать ответов на эти вопросы?
— Понятия не имею. Я не думаю, что кто-то мог бы знать ответ на этот вопрос, до тех пор, пока это с ним не случится.
— Вот почему я так отличаюсь от них, Джефф.
— Наверное, так оно и есть.
Она не хотела отрываться от телефона, что было столь же веской причиной, чтобы повесить трубку.
— Мне очень жаль, что пришлось втянуть тебя в это дело. Я не могла придумать, кому еще позвонить, так что… Спасибо.
— Ничего страшного.
— Нет. Это уже кое-что, и, учитывая обстоятельства…
Стук ручки резко прекратился, и неловкая тишина воцарилась, как хлопнувшая дверь.
— Мы можем поговорить об обстоятельствах позже.
— Все в порядке. Ты можешь написать мне, если найдете что-нибудь еще? У меня не будет сотовой связи.
— Конечно. Посмотрим, что я найду.
Она долго сидела под лаймовым деревом с телефоном в руке и на лице у нее все было написано. Любой, кто проходил мимо, сразу бы увидел, что она переживает разрыв. Она сотни раз видела горе на женских лицах. Только не на ее. С тех пор, как она была молода и с удовольствием вступала в плохие отношения.
К тому времени, как она выбиралась из путаницы с мужчинами, она уже давно двигалась дальше в своей голове. Но с Джеффом все было по-другому. Это была тупая боль, ожидающая, чтобы расцвести в обжигающую боль с небольшим толчком.
У них было то, что удовлетворило бы любого другого. Любовь, уважение, верность. Ханна чувствовала себя единственной женщиной в мире, которая не может быть счастлива и удовлетворена этими тремя вещами.
Она все еще любила его. Она так и сделала. Она просто хотела большего. Или меньшего. Даже она не знала. Единственное, в чем она была уверена, так это в том, что, выйдя из их квартиры, она впервые за много лет вздохнула спокойно.
Наконец, поднявшись на ноги, она открыла карту на своем телефоне и наметила маршрут движения к главной библиотеке, надеясь, что там будет больше старых газет, чем те, что она нашла в Интернете.
Они так и сделали. Библиотека находилась в Монтерее, и была удивительно мала для богатого маленького городка, но район местной истории был довольно обширным. Она поискала в файлах микрофиш имя отца, потом деда, но ничего не нашла. Потом она попробовала “Скалу Джейкоба” и попала в яблочко.
— Хорошо, — выдохнула она и направилась к шкафу, чтобы достать нужную папку.
После десяти минут прокрутки Ханна почувствовала морскую болезнь. И разочарование. Ни одна из сотен статей, прокатившихся мимо, не была о чем-то под названием "Скала Джейкоба", тем более о ее Скале Джейкоба. Она нашла адрес, указанный в компьютере, но на этой странице было всего три статьи. Одна была об аукционе недвижимости в Кармеле. Один был о двух новых школьных автобусах. И там была крошечная, в один абзац, история о частичном лунном затмении, которая, как она подозревала, была написана кем-то, кто провалил урок естествознания.
Она открутила на две страницы назад, потом еще две вперед, потом вернулась к той странице, на которой должна была быть. Наконец, она откинулась на спинку стула и позволила глазам блуждать по объявлениям на странице. И вот оно. Крошечный квадратик в средней правой колонке шестой страницы.
Добро пожаловать, братья и сестры! Приглашение присоединиться к поклонению Христу, Нашему Вечному Господу и Спасителю. Спаси Свою Вечную Душу от Проклятия! Богослужения каждое воскресенье ровно в 9.00. Молитва и пение каждый вечер в 19:00 вечера, если позволяет погода. Джейкобс-Рок, Биг-Сур, отметка 49 миль.
“Срань господня,” выдохнула она. Ханна резко рассмеялась над уместностью проклятия, затем быстро нажала кнопку “Печать”, прежде чем проклятая штука выскользнула из ее пальцев.
Джефф был прав. В конце концов, они не были хиппи. Дата публикации-10 апреля 1967 года. Всего через несколько недель после того, как Джейкоб Смит купил этот дом. Возможно, устав от скитаний, он основал собственную церковь. И несколько маленьких заблудившихся ягнят-хиппи нашли пастуха.
Она не была уверена, что это приблизит ее к поискам матери, но это удовлетворило по крайней мере несколько ее вопросов о том, кем был ее отец. Он был именно тем, кем казался. Спокойный христианин, хотя и сбившийся с пути в какой-то момент. Но какие бы ошибки он ни совершил, он, очевидно, пытался искупить их, прожив жизнь, не богатую на события.
Она заплатила за свой экземпляр и с чувством триумфа направилась обратно к диким берегам. Опустив окна, она включила музыку и надела темные очки. На этот раз прогноз оказался верным. Здесь было солнечнее, чем когда-либо с тех пор, как она приехала.
Изгиб вывел ее над океаном, и она увидела впереди маленький полумесяц пляжа, весь золотой песок, покрытый белой пеной. Вода все еще была болезненно синей, почти такой же бирюзовой, как Карибское море. Доехав до поворота, она притормозила и остановилась.
К черту все. Ей хотелось прогуляться по этому пляжу.
Не обращая внимания на парочку, делающую селфи на другом конце улицы, Ханна направилась к песчаной тропинке, рядом с которой припарковалась. К счастью, она надела теннисные туфли. К сожалению, она не захватила с собой воды, чтобы напиться, и даже когда она начала спускаться, она знала, что пожалеет обо всем этом на долгом обратном пути. Но, черт возьми, она была экспертом по работе с сожалением. В конце концов, она пройдет испытание с отличием.
Где-то внизу пронзительно кричали чайки, но птицы, кружившие на тепловых потоках над головой, были черными. Когда тень скользнула по ней, она остановилась, чтобы прикрыть глаза и посмотреть вверх. Кондоры?
