Никто из троих в разговоры с ним не пускался. Они шли своим путем, он — своим.
— Днем я как правило фотографировал. Вечера проводил в Долине: там живут мои друзья. Иногда там и ночевал.
— У ваших друзей. Арназ посмотрел в сторону.
— Да, или у родителей.
Видимо, это место так его пугало, что по ночам он возвращался к маме с папой.
— Им не нравится, что я живу здесь, хотя я и говорю, что тут замечательно.
— Они, пожалуй, правы, — сказала Петра. — Поздно от родителей не выезжайте.
— Да, — сказал Овид Арназ. — Главное, чтобы моя техника была в безопасности.
Мак Дилбек смотрел на фотографию Марселлы Дукет.
— Наша жертва.
— Возможно, наша главная жертва, — сказала Петра. — В полицию она не попадала, но жила с членом известной криминальной группировки. Похоже, другие подростки на автомобильной стоянке попали под огонь случайно.
Петра и Мак пили кофе в «Муссо энд Франкс». Они сидели на жестких стульях в одной из кабин первого зала. Здесь были и голливудские старики, и любители ретро — ровесники Петры. Эти сновали туда и сюда. Петра ела пирог с яблоками, Мак же предпочел с ревенем и ванильное мороженое. Люка Монтойю бросили на расследование поножовщины на Сельма-авеню, и в деле «Парадизо» он временно не участвовал.
Мак отломил вилкой равносторонний треугольник от пирога и аккуратно отправил в рот. Было пять часов вечера, он отработал полтора дня, но серый костюм сиял и белая рубашка, казалась только что отглаженной. Петра передала Айзеку записку, в которой отменила их встречу. Она была в приподнятом настроении, поскольку удалось идентифицировать личность погибшей девушки, хотя оставалось еще много нерешенных вопросов.
Одиннадцать дней до 28 июня, но более важно то, что должно произойти сейчас.
— Вы проделали огромную работу, — сказал Мак. — Установили личность.
Он промокнул рот льняной салфеткой.
— Абракадабра, — произнесла заклинание Петра и взмахнула воображаемой волшебной палочкой.
— Значит, вы думаете, что здесь замешан Лайл, — улыбнулся Мак.
— Он и Сандра Леон жили вместе с Марселлой в Венисе. Хозяин сказал, что Леон заплатил за полгода вперед твердой валютой. Он назвал себя Льюисом Тайгером.
— Тайгер это «тигр», а имя «Леон» по-испански означает «лев», верно? — спросил Мак. — Лев, Тигр — круто.
— Если это его рук дело, то он — подлая змея, — сказала Петра. — «Игроки» ни разу не были замечены в насилии, но, может быть, внутри группировки все по-другому. Может, Роберт Леон железной рукой правит из своей камеры в Ломпоке. Сандра его никогда не навещала, а Марселла приходила к нему в прошлом году. И знаете что? Она — единственная женщина, которая к нему ходила. Ей тогда было шестнадцать, несовершеннолетняя. Ей пришлось выписывать, специальный пропуск.
— Вы думаете, она обидела босса?
— Коронер сказал, что Марселла недавно сделала аборт. Возможно, этим она нарушила какое-то правило.
— Тем, что забеременела, или тем, что сделала аборт?
— Возможно и то и другое, — сказала Петра. — Возможно, отец ребенка был чужаком. Или это был Лайл. Он жил с обеими девушками в очень маленьком доме. Там все что угодно могло произойти. Насколько мы знаем, беременность в этой среде не осуждается, назначение женщины — родить ребенка, а вот то, что она пошла на аборт, явилось преступлением.
— Клану требуется молодняк, — сказал Мак. — Похоже на культ. А как насчет Сандры?
— Сандра больна. Гепатит А. Болезнь могла воспрепятствовать ее половой жизни, либо Лайл знал об этом и отстранился. Либо он ее и заразил.
Она повторила слова Кацмана об антисанитарном сексе. Мак отрезал и съел маленький кусочек пирога.
— Странная затея — она пыталась изобразить онкологическое заболевание, когда на самом деле больна гепатитом. Возможно, группировка об этом знала и воспользовалась ее болезнью для получения медицинских льгот.
— Опасная игра, как полагаете? Вирусный гепатит — штука весьма серьезная.
— Гепатит А проходит сам по себе. Обычно он длится не более шести месяцев.
Мак положил вилку и указательным пальцем провел по краю посмертного снимка.
— Если предположить, что Марселлу убил Лайл или другой «игрок», то вы думаете, что Сандра об этом знала?
— Когда я с ней говорила у «Парадизо», она не была шокирована. Но она дергалась, поэтому я ее и заметила. Возможно, девчонка научилась держать язык за зубами.
— «Игроки»… — задумался Мак. — Никогда о них не слышал.
— Они обыкновенно работают на севере штата и в Неваде.
— Это все вам Айзек рассказал? Петра кивнула.
— Гений, — сказал Мак, отодвинул тарелку, оставив на ней полпирога в форме многоугольника. — Это прогресс, но я не уверен, что нам не следует подпускать к этому делу парней из Центра Паркера.
— И что же, мы им откроем имя убитой и сообщим возможную причину преступления, чтобы охоту устроили они?
— Вы ведь знаете, Петра, как все происходит. Возможно, так будет даже лучше. Их капитан — Д'Амброзио. Когда ему нужно пять парней, он пять и получает. Просит десять — ему дают десять. Это дело требует большого числа полицейских.
— Хорошо, — согласилась Петра.
— Хорошего мало, но…
Мак аккуратно сложил салфетку.
— Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы возможность продолжить дело предоставили вам.
— Не беспокойтесь об этом, — сказала она.
— Нужна справедливость.
— На какой планете?
— Да уж, — вздохнул он. — Выбирать не приходится.
— Понятно, — усмехнулась она, но подумала, что похоже, выбор уже сделан.
Пистолет весил всего ничего, но Айзек ощутил, что кейс заметно потяжелел.
Он завернул его в дешевую голубую бандану, купленную в нескольких кварталах от «Кантина нуэва», в магазинчике, отдающем все товары за девяносто девять центов. Пакет сунул на дно кейса, под ноутбук.
Профессиональные принадлежности.
От бара до университета было несколько автобусных остановок, и он успел в назначенное время к профессору Лей-бовицу.
Добрый дядюшка доктор Лейбовиц. В первую их встречу Айзек подумал: «Слишком хорошо, чтобы быть правдой». Позже он увидел, что Лейбовиц поддерживает всех своих студентов. Год назад он ушел на пенсию.
Встреча, как всегда, прошла хорошо. Лейбовиц улыбался и крутил пустую курительную трубку. Много лет назад он отказался от табака, но трубки хранил и составил приличную коллекцию.
— Как продвигается ваш многомерный анализ?
— Некоторые первоначальные гипотезы продвигаются, хотя процесс кажется бесконечным. Каждая новая находка порождает еще одну гипотезу.
На самом деле в свои расчеты он не заглядывал больше недели: так увлекся размышлениями о дате 28 июня. Все вытеснили текучка будней комнаты детективов, шум, раздражение, выматывающая работа.
Петра.
Лейбовиц умудренно кивнул:
— Такова наука.
Напившись крепкого чая у Лейбовица, Айзек устремился в редко посещаемую мужскую комнату в конце коридора. Прислонившись спиной к двери, поставил кейс на пол, вынул пистолет. Развернул. Взвесил в руке.
Направил дуло на зеркало и оскалился.
Крутой парень.
Смешно.
Шаги в коридоре вызвали у него панику. Поспешно сунул в кейс пистолет и бандану. Пистолет со стуком упал на дно.
Человек прошел мимо. Айзек нагнулся и еще раз завернул пистолет. Сверху надел коричневый бумажный пакет. Мама сегодня положила в него завтрак.
Если бы кому-либо вздумалось заглянуть в кейс, то он увидел бы заляпанный жирными пятнами пакет, пропахший чилийским стручковым перцем и кукурузной мукой.
Материнской любовью.
Внести пистолет в помещение участка проблемы не составило. После одиннадцатого сентября охрана при входе на участок стала строже, однако последовательностью не отличалась. Обычно удовлетворялись проверкой людей по радужной оболочке глаза. Когда возросла угроза террора, добавили переносной металлический детектор, и все полицейские входили в заднюю дверь с южной стороны здания.
Политические связи Айзека позволили ему добыть внушительного вида значок лос-анджелесской полиции и ключ 999, которым он отпирал заднюю дверь. Ему редко приходилось пользоваться этим ключом. Участок был старым, с плохо работающей вентиляционной системой, и дверь обычно открывали для проветривания.
Айзек поднялся по ступеням в радостном предвкушении встречи с Петрой.
В комнате сидело четверо мужчин-детективов, а ее не было.
Спустя час он наконец-то смирился с тем, что она не придет. Собрал вещи, спустился на нижний этаж, дошел до задней двери. Теперь она была закрыта. Он отворил ее и вышел на залитую асфальтом площадку. На ней стояли черно-белые полицейские седаны и машины без опознавательных знаков.
Теплый вечер. Почему же она его обманула? Ведь к дате 28 июня она вроде бы отнеслась серьезно.
