Он вскинул брови и отсалютовал стаканом, прежде чем отпить виски.
– Она видела падение модели из окна, потому что шпионила за этой квартирой с помощью бинокля.
– И это говоришь ты, который платит сыщикам, чтобы шпионили за ней?
Спенс подошел к столу, сел.
– Я защищаю то, что принадлежит мне.
– Нет, в этом случае ты используешь все, что у тебя есть, чтобы нападать на женщину, которая не сделала ничего, кроме как пыталась помочь. Она пришла сюда, потому что я попросил ее, и уехала, когда стала ясно, что ты ее оскорбил.
– Она слоняется по свету, как цыганка, и едва зарабатывает на хлеб. У нее был роман с женатым человеком, значительно богаче ее.
Более уставший, чем злой, Аш сунул руки в карманы.
– Ты действительно собираешься морализировать на тему романов с женатыми мужчинами? Именно ты?!
Глаза Спенса раздраженно блеснули.
– Я все еще твой отец.
– Да. Но это не дает тебе права оскорблять женщину, которая мне небезразлична.
Спенс снова откинулся на спинку кресла и, покачиваясь, изучающее смотрел на сына.
– И насколько небезразлична?
– Это мое дело.
– Аштон, ты просто не сознаешь реальности. Многие женщины охотятся за мужчинами ради их статуса и денег.
– Интересно, сколько раз ты был женат? До сих пор. Скольким любовницам платил откупного?
Спенс вскочил.
– Тебе никто не говорил, что нужно уважать отца?
– Но сам ты никого не уважаешь.
Ярость вернулась так быстро и ошеломляюще, что ему пришлось усилием воли подавить ее. Не здесь, приказал он себе. Не сегодня.
– Теперь ясно, что дело вовсе не в Оливере. Полицейский отчет и тот, что лежит на твоем столе, должны были тебя удовлетворить. Лайла не имеет ничего общего с Оливером и тем, что с ним случилось. Все дело во мне и моих отношениях с Лайлой.
– Суть та же самая, – сказал Спенс. – И ты находишься в уязвимом положении.
– Полагаешь, что множество жен, любовниц, романов, разорванных помолвок и измен делает тебя экспертом? Мне так не кажется.
– Долг родителей – уберечь детей от ошибок, которые они когда-то сделали сами. Этой женщине нечего тебе предложить, и она использует трагедию, чтобы завоевать твое доверие и симпатию.
– Ты ошибаешься по всем статьям. Тебе следует помнить, что это Оливер нуждался в твоем одобрении и гордости. Я рад получать и то, и другое, но не собираюсь жить так, как жил он. Ты перешел границы.
– Мы не закончили разговор! – крикнул Спенс, когда Аш повернулся, чтобы уйти.
– Опять ошибаешься.
Он позволил гневу унести себя отсюда вниз и едва не вытолкнуть из дома. Но мать вовремя успела его перехватить.
– Аш, ради всего святого, что происходит?
– Ничего, кроме того, что отец нанял сыщиков покопаться в личной жизни Лайлы, а потом так оскорбил ее, что она вызвала такси и уехала. Белоснежная мемориальная церемония и Винни среди пропавших без вести – весьма типично для сборища Арчеров, ничего не скажешь!
– Спенс… боже, мне следовало знать. Я оставила бедную девочку наедине с ним.
Она бросила яростный взгляд на лестницу.
– Помирись с ней. Кстати, если это имеет значение, она мне нравится.
– Имеет.
– А что с Винни?
– Пока не знаю. Нужно идти к Энджи. Она волнуется.
– Еще бы! Это так не похоже на Винни. Я бы подошла к гостевому дому, но туда только что направилась Кристал, – сказала она, имея в виду нынешнюю жену бывшего мужа. – Она очень порядочно вела себя с Олимпией, так что буду держаться на расстоянии и не стану ее бесить.
– Это даже к лучшему.
– Я могла бы поговорить со Спенсом.
– Не стоит…
– Возможно, тоже к лучшему.
Она взяла его под руку, заставила замедлить шаг – и он это понял – намеренно охлаждая его пыл.
– Хочешь, чтобы мы с Маршаллом отвезли Энджи в город?
– Я сам. Спасибо, но мне все равно нужно возвращаться.
– Когда увидишь Лайлу, передай, что я бы хотела как-нибудь пригласить ее на ланч.
– Конечно.
Он остановился – перед ним появились Люк и Джули.
– Мы слышали, что Лайла уехала, – начала Джули.
– Да, когда поднялась пыль, – мы это так называем. Скажите ей, что я сам все объясню.
– Мне нужно ехать. – Джули взглянула на Люка. – Она сегодня ночует у меня, так что мне нужно ехать.
– Тогда мы едем. Подвезти тебя? – спросил Люк.
– Нет. У меня кое-какие дела. Я позвоню.
– Я провожу вас, – немедленно предложила Моника.
Никто не сделает это лучше матери!
Аш вошел в беседку, потом снова оказался на солнце. Блаженно вздохнул, наслаждаясь покоем, и решил снова позвонить Лайле. Но тут его телефон звякнул.
Надеясь, что это она, он проверил дисплей. И нахмурился, увидев имя.
– Дженис?
– Аш, господи, Аш, я не могу… не могу сказать Энджи.
– Что?! Что случилось?
– Мистер Ви… мистер Ви… полиция… я вызвала полицию, они едут.
– Отдышитесь. Расскажите, где вы.
– В магазине. Я пришла взять ключи от квартиры мистера Ви. В его офисе. Аш…
– Отдышитесь, – повторил он, когда она разразилась рыданиями. – И скажите, что случилось.
Но в животе уже сжимались невидимые кулаки, подсказывая ответ.
– Говорите.
– Он мертв. Мистер Ви. В офисе. Кто-то пытал его. И еще там мужчина.
– Мужчина?
– Тоже мертв. Он лежит в крови на полу. Думаю, кто-то его застрелил. Мистер Ви… он привязан к креслу, и его лицо все… не знаю, что делать.
Эмоции должны подождать. Теперь нужно как-то справляться с немыслимым, и притом быстро.
– Вы вызвали полицию?
– Они едут. Но я не могу позвонить Энджи. Не могу. Поэтому и позвонила вам.
– Ждите на улице, пока не приедет полиция. Выходите и ждите. Я еду.
– Поскорее. Вы можете поспешить? Можете сказать ей? Я не могу. Не могу.
Он закончил разговор. Несколько секунд смотрел на телефон.
Неужели это его рук дело? Неужели это он всему причиной, потому что попросил помощи Винни?
Лайла.
Он набрал ее номер.
– Ответь на чертов звонок! – рявкнул он ее голосовой почте. – Слушай меня. Винни убит! Не знаю пока, что случилось, но возвращаюсь в Нью-Йорк. Поезжай в отель. Запри дверь и не открывай никому. И когда я в следующий раз позвоню, возьми, черт побери, трубку!
Он сунул телефон в карман, прижал пальцы к глазам. И спросил себя, как сказать Энджи, что ее муж мертв.
Она не хотела ни с кем говорить. А телефон то и дело разражался начальными бравурными нотами бум-бум-бум-бам песни группы «Квин».
При первой же возможности она сменит этот идиотский рингтон.
Достаточно паршиво уже то, что ее сунули в такси после словесной выволочки сверхбогатенького папаши того человека, с которым она только недавно решила переспать, так что выдерживать постоянную бомбардировку от «Квин» было сверх меры возможного… а она любила «Квин».
Миль через двадцать она немного остыла и остаток пути тонула в липком пруду жалости к себе.
Лучше уж злилась бы.
Она проигнорировала «Квин», африканскую племенную музыку из радио водителя и гитарный перебор «На полпути к аду» – сигнал о получении эсэмэски.
Став спокойнее, обретя некоторую ясность ума, хотя все еще злилась, она немного оттаяла, когда они въехали в город. Достаточно, чтобы вынуть телефон и просмотреть входящие звонки.
Три звонка от Аша, два – от Джули. И по эсэмэске от каждого. Она выдохнула и решила, что Аш выиграл по количеству звонков.
Прослушала первое сообщение. Закатила глаза.
Он справится.
Мужчины!
Она сама справится со всеми неприятностями. И постоит за себя. Это правило Лайлы Эмерсон номер один.
Вторым она прослушала звонок Джули.
– Лайла, я наткнулась на Гизелу Арчер. Она сказала, что ты уехала. Что происходит? Что случилось? С тобой все в порядке? Позвони.
– О’кей, о’кей. Позже.
Она прослушала второе сообщение Аша. Недобро оскалилась в ответ на его требование немедленно ответить. И тут все вокруг замерло. Дрожащим пальцем она провела справа налево, чтобы прослушать сообщение во второй раз.
– Нет-нет-нет, – повторяла она. И немедленно прочитала его эсэмэску.
«Ответь, черт побери. Я лечу вертолетом. Мне нужно название твоего отеля. Запри дверь. Не выходи».
Повинуясь инстинкту, Лайла подалась вперед.
– Изменение в планах. Отвезите меня в…
Какой там этот чертов адрес?
Она лихорадочно шарила в памяти. Откуда-то выскочило название магазина, которое упомянул Аш. Она забила его в строку поиска на телефоне.
И скороговоркой выпалила водителю.
– Это будет стоить больше, – сообщил он.
– Только отвезите меня туда.
Аш стоял в дверях офиса Винни за спиной полицейского в мундире. Ярость, сознание собственной вины, скорбь спрессовались в толстый слой онемения. Короткий адский полет, ошеломленность, паника – все растаяло при виде человека, которого он знал и любил.
Обычно безукоризненный костюм Винни сейчас был залит кровью и мочой. Лицо, всегда такое гладкое и красивое, было в ужасных синяках – свидетельство жестокого избиения. Один глаз неподвижно смотрел в пустоту смерти.
